Родители Игоря словно были рады его приходу.
Арина кивнула черному человеку как старому знакомому.
Музыка продолжала играть.
И тогда человек-тень протянул отцу Игоря пистолет. В полной тишине оружие буквально отделилось от черной руки – выглядело это до мурашек жутко, – и отец взял его и, послушно приложив к голове, выстрелил себе в висок.
– Твою мать… – простонала Кира себе в кулак, еле сдерживая тошноту.
В свете фонаря она отчетливо увидела, как Александр упал набок и под ним быстро начала растекаться большая жирно-блестящая лужа крови. Сцена была ужасающе четкой на фоне генеративного пейзажа парка, который продолжала поддерживать «Капсула».
«Это настоящее воспоминание? Оно такое отчетливое… Но как Соколов мог видеть самоубийство собственного отца и ничего не сделать?»
Арина вскрикнула и обхватила тело мужа, начала трясти его, но он не вставал, а она как будто не понимала, что он уже мертв, окончательно и бесповоротно.
Кира ткнула в запястье, чтобы понять, что она сейчас наблюдает, – «Капсула» отозвалась уверенной вибрацией. Сцена с выстрелом была настоящим воспоминанием.
«Господи, что это за дерьмо, что это такое…»
Она побежала, задыхаясь, к дальнему краю озера. Ветви кустов хлестали ее по ногам, цеплялись за одежду, а она все бежала, уже не заботясь о шуме. Кира бросилась в воду и поплыла, постанывая и тряся головой от холода, но она была по-настоящему счастлива, когда коснулась зеркального дна: адский колотун хотя бы немного отвлекал от увиденного.
– Твою мать… – дрожащим голосом повторила она, стянув с себя очки, и поморщилась от плоского, режущего веки света лаборатории.
Игорь все еще спал, его зрачки хаотично дергались под ресницами, лицо вытянулось и посерело – он, без сомнения, тоже видел все в деталях и, похоже, не в первый раз.
Девушка вывела Соколова из сна, сунула ему, еще не окончательно проснувшемуся, воду (после серфинга почти всегда страшно хотелось пить) и выбежала в коридор, не в силах взять себя в руки.
Кира не понимала, почему этот сон так потряс ее. Казалось бы, рядовой кошмар, но она не могла сказать точно, воспоминание это или фантазия. На фантазию походило мало – из-за реалистичности сна складывалось впечатление, будто Соколов либо был свидетелем чего-то подобного…
«…либо убил сам».
Президент вышел позади нее из прелоадинга.
– Голова тяжелая, – деловито отрапортовал он ей в спину. – Что вы стерли? Все получилось? О чем был сон?
– Так, детское воспоминание. Все получилось, – сглотнула Кира. Она поняла, что он врет, – по крайней мере, часть сна с убийством «Капсула» точно не стирала, девушка была в этом уверена. – Вас проводить?
– Сам дойду, спасибо, – буркнул Игорь и на плохо гнущихся ногах пошел к обеспокоенным телохранителям. – Все нормально, нормально со мной! – прикрикнул он на них, и те с тревогой переглянулись между собой.
Только спустя час, когда Соколов уже давно уехал, Кира решилась зайти в прелоадинг.
Музыка в наушниках Игоря больше не играла.
Она медленно вставила их себе в уши и набрала в поисковой строке:
Родители Игоря Соколова
Соколов не поехал ночевать в Семиречье – сегодня он выбрал башню, хотя она и находилась на противоположном конце Москвы, ближе к центру. Только в середине ночи он вошел в спальню. Коптеры было встрепенулись, приподнялись, жужжа, с насиженных мест и замигали красными огоньками, но Игорь прошел дальше, в ванную, и дверь за ним бесшумно закрылась.
Он сел на пол, оцепенев, и обхватил голову руками. Вдруг часы завибрировали от голосового вызова, он машинально нажал «ответить».
– Игорь Александрович, говорит Геворг, простите за поздний звонок. Вы все четко сегодня сказали, но я не могу оставить это как есть. Что с вашей мамой делать будем?
Игорь молчал.
– Игорь Александрович, вы меня слышите?
– Да, – хрипло ответил он. – Делай все прямо сейчас. И выведи мне на экран.
– Я вас понял.
– И да, ты уволен. Ничего не поменялось с обеда.
– Я вас понял, – сглотнув, повторил Геворг.
Раздались короткие гудки. Игорь тяжело поднялся, прошел из ванной в кабинет и упал в кожаное кресло. Лениво покрутился вокруг своей оси несколько раз, чтобы закружилась голова. Потом открыл тумбу из темного камня, достал оттуда бутылку виски, наушники и сказал:
– Кристин, выведи на экран трансляцию, а на фоне включи… – Он задумался. – А какую музыку я обычно у тебя прошу?
– Могу проверить ваши плейлисты.
– Давай…
Став взрослым, он крайне редко слушал музыку.
– К сожалению, в плейлистах ничего не нашлось. Там есть только одна песня. R.E.M. – Loosing My Religion. Обычно вы просите у меня ее, когда, цитирую, говорите: «мне плохо».
– О’кей, ставь, – коротко согласился Соколов.
– Прекрасный выбор! – шелковисто одобрила Кристин. – Приятного просмотра!
«Мать: Соколова Арина Леонидовна, прима-балерина Мариинского театра. – Глаза Киры бегали по строчкам текста. – Отец: Соколов Александр Петрович, генерал-майор. Найден мертвым в собственной квартире в возрасте сорока семи лет. Основная версия следствия – самоубийство огнестрельным оружием».
На этом статья в «Википедии» заканчивалась.
– Блин, вы что, издеваетесь?! И это все? А не основная версия – это какая?
Кира яростно стала искать дальше, но все упоминания о семье Соколова как будто кто-то подтер. Она раздраженно постучала пальцами по столу:
– «Капсула», включи запись сна, найди на видео человека с пистолетом и покажи его ближе.
Огонь на проекции в кабинете Игоря разгорелся так бурно, что очертаний тела, которое въехало в жерло крематория, почти не было видно.
Панорамные динамики тихо пели:
Соколов сидел неподвижно и смотрел, как языки пламени лижут тренированные тонкие щиколотки балерины Арины Соколовой – те самые щиколотки, которые два часа назад во сне целовал Александр Петрович.
– Прости меня, – сказал он, глядя в огонь, и опрокинул в себя полстакана виски.
Кира выдохнула, откинулась в кресле и стащила с себя очки.
– Этого просто не может быть. «Капсула»… – с трудом выдавила она. – Включи последний проигранный трек.
«Капсула» послушно включила.
Музыка с озера.
Гитары, какой-то вкрадчивый ритм, сложный и простой одновременно. Голос.
Oh life is bigger
It’s bigger than you
And you are not me
The lengths that I will go to
The distance in your eyes
Oh no I’ve said too much
I set it up.[8]
Кира не могла поверить в то, что увидела на записи, хотя это и было самым простым объяснением. Она слушала музыку и не понимала, как теперь относиться к Соколову.
Пока что ей просто было страшно – но она твердо решила выяснить абсолютно все, что он от нее скрывает.
Уже под утро, когда огонь догорел, Соколов увидел, как промышленный робот ссыпает горстку пепла в металлический ящик.
Игорь устало положил голову на руки. Он в сотый раз прокрутил в голове обрывок сна, который увидел в «Капсуле». Он так и не понял, как оказался на берегу озера и что было до этого, но помнил, как мать улыбалась ему, одергивая платье, и приподнималась с земли, и даже отец смотрел благосклонно, хотя Игорь никогда не видел его таким при жизни. Почему? Что было до?..
«Значит, „Капсула“ все-таки работает?.. Кира удалила воспоминание – но какое?..»
А потом Игорь из сна протянул отцу пистолет – и отец убил себя.
«Геворг, сука, был прав. И Крайнов. Они все были правы. Это я убил его. И теперь она тоже об этом знает».
Соколов сжал лицо ладонями и беззвучно заплакал. Он представлял, как мерзко и тошнотворно выглядит со стороны, – но камер рядом не было.
Как заведенный, он крутился в своем кресле до головокружения и снова пил, много, очень много, а потом побежал в туалет, и его вырвало.
Только стоя на коленях в мягком свете своей роскошной ванной и наблюдая, как в качающуюся жижу унитаза падают слезы со щек, он наконец признался себе: то, что он сказал Кире месяц назад о своей жизни, было чистой правдой.
Его жизнь – жизнь убийцы собственного отца – была по-настоящему отвратительной и уебанской.
Max 1*1: Смотрел марафон сегодня?
Arrat: А стоило? Я не слежу за объектом постоянно, как ты
Max 1*1: Посмотри внимательно с сороковой минуты. Он вбегает в тоннель. Дальше монтаж. Его забрали оттуда.
Arrat: Ахахха, ну это в его духе, он же наркоту юзает только в путь, куда ему марафон бежать
Max 1*1: Дело не в этом
Arrat: А в чем?
Max 1*1: Я тебе скидывал ссылку в прошлый раз.
Пользователь Max 1*1 офлайн
Бадминтон
Угрюмая соседка по купе кашляла, мешала думать.
Колеса отстукивали: «Ты куда-куда-куда? За-чем – за-чем-за-чем? Он тебе кто-кто-кто?..»
И правда – кто? Зачем? Куда?
Кира помчалась из Москвы в Петербург на следующий день после удаления воспоминания Соколова, хотя ей вдруг стало казаться, что она все это выдумала: не было ни «черного человека» с пистолетом, ни озера в парке, да и Соколов к ней вовсе не приезжал. Одна только песня, которая осталась в плейлисте «Капсулы», как тоненькая ниточка, вела ее в тот тревожный вечер и раз за разом прокручивала в мозгу клубок: «Соколов – его отец – убийство».
Кира и так и эдак уговаривала себя, что это не ее дело, что цели у нее совсем другие, что она не за этим создавала «Капсулу», – но страх и желание знать все-таки победили: она стала искать в Cети хоть что-нибудь о том дне…