— Никогда бы не подумал, что скажу такое, но я рад тебя видеть Беркутов, — выпрямившись, подхожу к нему.
— Друзья, дорогие, у вас может, есть еще какие-то вопросы? А то мы с радостью проясним, — он хрустит костяшками пальцев и улыбается, да так уверенно, хищно, что только одна эта улыбка дает ему преимущество. Складывается ощущение, что Берктутов на постоянной основе участвует в драках и для него это больше своего рода развлечение, нежели самозащита.
Увальни кряхтя поднимаются на ноги и отряхивают одежду. Рыжеволосый главарь злобно скалится и надвигается на нас, но дружки перехватывают его за плечи.
— Слушай, Клим, пошли отсюда, — запыхавшись блондин кивает в сторону дворов. — На такое мы не договаривались.
Сцепив зубы, так называемый Клим, скидывает с себя руки подельников и пронзает нас с Киром суровым взглядом.
— Мы не закончили, мажорик, — сплюнув на асфальт, они быстро ретируются.
— Я недооценил всю силу твоей харизмы. Пользуешься успехом во всех кругах, — не теряет возможность откинуть очередную глупую шутку Кирилл.
— Спасибо, Кир, — говорю я.
Его брови в удивлении взлетают, в глазах читается такое удивление, словно мы только что высадились на луну.
— Погоди, сегодня какое? Тринадцатое? Надо запомнить этот день, — с нескрываемой иронией отвечает Беркут, на что я театрально закатываю глаза.
— Пусть по-твоему я высокомерен, но это не значит, что не благодарен.
— Да ты что, даже мыслей таких не было, — он поднимает руки вверх, будто защищается. — Я просто думал, что у тебя палка в заднице, которая мешает быть нормальным парнем, — он заглядывает мне за спину и качает головой. — А нет, ошибся. Ее нет.
Хохотнув, сжимаю переносицу пальцами и чувствую облегчение. Не знаю кто это такие, но они специально меня выследили, а, следовательно, сделают это еще раз.
Перевожу взгляд на Беркутова и замечаю, как он с настороженностью смотрит в ту сторону, куда скрылись недоделанные гангстеры. Его плечи напряжены и вся поза говорит о том, что он готов к нападению в любую минуту.
— Знаешь Беркутов, когда ты не стараешься быть таким придурком, с тобой можно иметь дело, — произношу я и поднимаю с асфальта рюкзак.
Кирилл вдруг резко оборачивается ко мне.
— Что ты сейчас сказал? — хмурится он.
— Говорю, что иногда ты бываешь нормальным парнем, — нажимаю пальцем по брелку и открываю машину. — Поехали, а то Иваныч отделает нас похлеще, чем местная гопота.
Он задумчиво почесывает затылок, не сводя с меня взгляда, а затем кивает и усаживается в салон. Завожу двигатель и медленно выезжаю со двора. Теперь мне надо выбирать более удачное место для парковки. Хотя один вопрос все же не дает покоя:
— Почему ты это сделал? — спрашиваю, выезжая с парковки.
— Несмотря на то, что ты считаешь меня полным дерьмом, я все же не так плох, как ты думаешь, — он открывает окно и вытаскивает руку, позволяя ветру щекотать кожу пальцев. — А вообще я просто подумал, что если не помогу тебе, то Иваныч будет зверствовать. Так что не ищи в моем поступке жест доброй воли. Это чисто из личной выгоды.
Он откидывает голову на кресло, и начинает присвистывать в такт песне. Из него будто рвется мятежный дух, о котором я мог только читать в книгах. Мы очень разные, и раньше мне казалось, что Кир заносчивая задница, думающая только о себе. Может… я ошибся? Составил предвзятое мнение, как обычно делает мой отец, а мне вовсе не хочется быть на него похожим.
Глава 20 — Агата
— Агата, у меня к тебе разговор, — Анна Дмитриевна, словно из-под земли вырастает и преграждает мне выход из университета.
Ее серые глаза недобро поблескивают, а тонкие губы плотно сжимаются. Я прекрасно знаю этот тон и недовольный вид. Даже смогу предсказать, что она сделает в ближайшие пять секунд. Женщина расправляет плечи, отчего пиджак на ее груди так сильно натягивается, что края искажаются, и могу поклясться, я слышу, как ткань начинает трещать. Сложив руки на груди, Анна Дмитриевна вздергивает подбородок, чтобы казаться выше, но почему-то выходит глупо. Излишняя напыщенность всегда придавала ей насмешливый вид. Еще во времена моего студенчества эта дамочка мнила себя едва не лучшим педагогом года, а уж теперь, когда она стала доцентом, уверена — считает себя пупом земли.
— Слушаю, Анна Дмитриевна, — я улыбаюсь, хотя внутри все кипит от раздражения. Каждый рабочий день заканчивается головной болью и желанием спрятаться под одеяло, лишь бы больше не возвращаться сюда.
Женщина поправляет очки на переносице и тяжело вздыхает, будто только находиться рядом со мной ей в тягость. Что ж, в этом наши чувства взаимны.
— Агата, я понимаю, что ты совсем недавно работаешь преподавателем, и тебе еще предстоит многому научиться. Но если ты не знаешь как вести лекцию или найти общий язык со студентами, то следует обращаться к коллегам с опытом, а не отыгрываться на учащихся, — нравоучительно произносит она.
— Простите? — хмурюсь я. Меня возможно нельзя назвать лучшим преподавателем, но, тем не менее, ни с кем из студентов проблем не было.
Анна Дмитриевна указательным пальцем манерно касается виска, будто она устала повторять одну и ту же информацию глупой дурочке.
— Ко мне подошла Кристина Меньшикова и сказала, что ты выгнала ее с лекции за пятиминутное опоздание. Я, конечно, понимаю, дисциплина важна, но если мы будем выгонять каждого студента за такие мелочи, то преподавать будет некому, — она разговаривает со мной так, будто я нашкодивший ребенок и не понимаю своей провинности.
— Вы меня, конечно, извините, но если мы говорим о дисциплине, то в нее также входит уважение. Меньшикова как и Устименко не обладают ни одним из этих качеств. Я не против, если на мои лекции опаздывают, но не позволю устраивать салон красоты прямо в аудитории.
Черт, и как у меня из головы вылетел конфликт с этой девчонкой, сплошной косметичкой? С ума сойти, она еще и побежала жаловаться, хотя была неправа. Еще бы! Я посмела сделать замечание королеве университета и выгнать с лекции. Понятное дело, что ее папочка тут оставляет приличное количество налички и многие закрывают глаза на выходки этой студентки, но не до такой же степени.
— Агата…
— Сергеевна, — поправляю и натыкаюсь на изумленный взгляд. — Возможно, когда-то я была для вас Агатой, только теперь мы с вами коллеги и попрошу относиться ко мне должным образом. Если я сделала студенту замечание, то исходила исключительно из профессиональных целей. И как я уже сказала, не потерплю неуважение к себе. Это касается всех, — выдаю на одном дыхании, поражаясь своей смелости. Я так долго терпела отвратительное отношение к себе, и эти идиотские взгляды из серии: “Да чему малолетка может научить?”. Нет, может я бы и продолжила раздавать в ответ понимающие в кавычках улыбки, если бы не ужасное настроение, недосып, нервозность и… внезапно появившийся Артем.
Анна Дмитриевна закрывает рот, и смотрит так, словно готова выпустить смертоносный яд в мою сторону. Какая все-таки противная женщина.
— Что ж, Агата Сергеевна, я вас услышала, — сквозь зубы отвечает она. — Но и вы запомните, если такие прецеденты повторятся, это дойдет до ректора и вам ничего не поможет, чтобы сохранить место. Даже его доброе отношение.
Оставив за собой последнее слово, дамочка обходит меня, напоследок задев плечом. Я же едва сдерживаюсь, чтобы не разреветься. Как хочется вновь стать маленькой, прижаться к родительскому плечу и позабыть обо всех невзгодах.
Спускаюсь по ступенькам, по пути ища в сумке ключи. Поеду к Лене, чтобы отвлечься и не думать о том, в какой ад превратилась моя жизнь. Пока иду к парковке, разглядываю облака молочного цвета, которые сегодня напоминают причудливых животных. Как давно я все-таки не смотрела на небо, не позволяла себе ни о чем не думать.
У самой парковки мимо меня проезжает машина, да на такой скорости, что ректор бы не одобрил. Он тут даже знак водрузил, мол больше десяти километров ездить нельзя. Краем глаза я успеваю выцепить водителя, это Матвей, а рядом с ним сидит Беркутов. Удивительно, мне всегда казалось, что парни друг друга не переваривают. Неужели они смогли найти общий язык?
При виде Матвея, сердце в груди болезненно сжимается. Мне так хочется оказаться рядом с ним, прижаться к его груди и поставить мир на паузу: забыть обо всем. Что он мой студент и младше на шесть лет. Что у меня есть багаж тайн и разрушенная жизнь. Просто хочется в кои-то веки позволить себе побыть слабой девушкой. Орлов уже не раз доказывал, что я могу рассчитывать на него, а я продолжаю убегать, словно мне до сих пор пятнадцать.
Нажимаю на кнопку брелока, машина мигает фарами, и я открываю дверь, но ее тут же кто-то захлопывает.
— Что за?.. — вскинув голову, смотрю в сторону наглеца и вижу перед собой Артема. От одного его вида у меня перехватывает дыхание, в самом отрицательном смысле этого слова.
— Привет, Агатик, — криво ухмыляется он и прислоняется бедром к моей машине, сложив руки на груди.
— Я же сказала, что не хочу тебя видеть, — стараюсь говорить спокойно и уверенно, не выдавая истинных эмоций.
В прошлый раз я сделала огромную ошибку: показала свой страх. На протяжении нескольких дней, оглядывалась по сторонам, в каждом прохожем искала опасность и по несколько раз проверяла замок на двери, хотя прекрасно понимала, если бы Артем решился на крайние меры, меня бы никакой замок не спас. Сейчас, уже зная, что он наблюдает за мной издалека, я готова к внезапной встрече.
— А я сказал, что нам необходимо поговорить, — на его лице та же беззаботная, лукавая улыбка, на которую я клюнула много лет назад и обрекла себя на вечный плен. — Агатик, не упрямься, — Артем протягивает руку и перехватывает прядь моих волос, медленно покручивая ее между пальцами.
— Прекрати, — вспыхиваю и проклинаю себя за эту слабость. Каждый раз иду у него на поводу, я для него — открытая книга. — Что тебе нужно? Я расплатилась со всеми долгами, в которые ты меня втянул! Перевернула свою жизнь с ног на голову и потеряла все, что у меня было. Что еще тебе нужно? Деньги? Спешу обрадовать, я на мели.