— Что ты тут… — шепчу, будто нас поймали за пакостью.
— Ужином угостишь?
— Кирилл… — ошарашено произношу его имя. А он уже обходит меня, открывает крышку на электронном замке и ждет.
— Код какой?
— Кирилл…
— Да ладно тебе, принцесса, неужели зажала пару сосисок? — весело подшучивает Беркутов. Я вспоминаю, что Денис уехал на несколько дней, да и совесть говорит — человека нужно отблагодарить по нормальному, а не одним словом. Поэтому мне ничего не остается, кроме как сказать код от замка.
Надеюсь, это не станет моей фатальной ошибкой.
Глава 26 — Диана
Кирилл ведет себя довольно нагло, словно мы с ним настолько близки, что можно запросто гулять по чужому дому. Он входит передо мной в коридор, затем в зал, совмещенный с кухней. Крутит головой, рассматривая интерьер, и молча идет к холодильнику. Я же неуверенно плетусь следом, пораженная поведением Беркутова. Внутри где-то даже завидую его раскрепощённости.
— Да у тебя тут мышь повесилась, — заявляет Кир, заглядывая в холодильник. Я подхожу к нему, завожу смущенно руки за спину и тихо отвечаю:
— Просто не было времени готовить.
— Зато продукты смотрю есть, — констатирует он.
— Может тебе заказать пиццу? — я почему-то ощущаю укор в свою сторону. Денис ненавидит, когда дома нет еды. Он сразу кривится, и смотрит так оскорбительно, что мне хочется отвернуться. Дэн не из богатой семьи, его мать домохозяйка, повернутая на готовке, уборке, и всяких домашних делах. Она приучила своего сына к тому, что он просыпается и на столе уже стоит тарелка с чем-то вкусным: блины, сырники, запеканка или какой-то салат.
Первое время, когда Денис только начал оставаться у меня, я честно пыталась соответствовать его ожиданиям: вставала раньше на часа два, делала прическу, легкий макияж и готовила. А однажды проспала, потому что валилась с ног после экзамена. Дэну это не понравилось и мы поругались. Тогда я сказала, что согласна готовить, но больше подрываться в пять утра не буду. Ему мой ультиматум не особо понравился, хотя по итогу он все-таки принял его.
— Зачем? Тут куча продуктов, — замечает Кир.
— Это не говорит о том, что я должна превратиться в золушку и… — начинаю заводиться, плечи моментально напрягаются. Понимаю, что веду себя возможно неправильно, да только ничего не могу с собой поделать. Почему все вокруг хотят что-то слепить из меня?..
— Я и сам могу попробовать, — всего одна фраза, а она будто выбивает весь воздух из легких. Поднимаю голову и не могу поверить своим ушам, глазам, да вообще происходящее не вяжется с образом бэдбоя и бабника. Тем временем Кирилл уже достает продукты, выкладывает их на кухонную столешницу, да с таким важным видом, словно он шеф-повар.
— Ты… будешь готовить?
— Не знаю, — весело отвечает он. — Но я попробую, говорю же. Так-с… для начала надо раздеться.
— Чего? — ошарашено шепчу я. Беркутов не обращает на меня внимания, он стягивает толстовку, кидает ее на стул, оставшись в одной белой майке. Я тайком поглядываю на его спортивные руки, он вообще весь такой прокаченный, но не сильно, в меру, как красавчики из пинтереста.
— Так-с, — с умным видом Кирилл берет разделочную доску и нож сантоку*. — Ты иди пока, отдохни. А я тут попробую не спалить кухню.
— Ну ладно… — шепчу и все-таки ухожу.
Пока переодеваюсь в домашний спортивный костюм, не могу отделаться от странного ощущения: с одной стороны мне легко, даже хочется улыбаться, с другой немного тревожно. Я же не совершаю ошибку…
С кухни до меня начинает доноситься песня, при том до боли знакомая. Я завязываю волосы в конский хвост и иду на звуки мелодии. Однако возле дивана останавливаюсь, в очередной раз, не в силах поверить своим глазам. Кирилл пританцовывает, двигая бедрами туда-сюда, под трек “Самая красивая” Воробьева. Он подкидывает болгарский перец, затем ловит его и тут же шинкует. Беркутов делает это настолько ловко, что пожалуй, многие повара бы позавидовали его навыку.
Я тихонько подхожу ближе, продолжая наблюдать что-то безумно забавное. А Кирилл еще и напевает:
— Самая красивая, глаза как небо синие, — он двигается плавно, будто всю жизнь занимался танцами. В ход идет картошка, кабачок, Кир мастерски расправляется с овощами, пока я сдерживаю смешок.
Он крутится вокруг своей оси и замечает меня. Мне хочется спрятаться, ощущаю себя пойманной за чем-то личным. Но Беркутов продолжает танцевать, словно дурашливый мальчишка, совсем не стесняясь меня. Тогда я, набравшись храбрости, подхожу столу и усаживаюсь на барный стул, сложив руки перед собой на коленях.
— Убегает от меня, не зная, что на свете нет красивее, чем она, — подпевает Кирилл, скидывая овощи в сковородку-вок.
Я же молча наблюдаю и улыбаюсь. Не могу ничего с собой поделать. Плохое настроение вмиг улетучилось, хотя, кажется, его и не было. Я даже качаю в такт ногой, борясь с желанием тоже потанцевать. Раньше мне нравилось отдаваться ритмам, становиться единым целым с мелодией, отпускать реальность. Раньше…
Кир откладывает нож и отключает музыку.
— Ты умеешь шинковать? — решаюсь завести разговор. На моей кухне реально готовит парень? Такое вообще возможно? Парни не из телека умеют готовить?
— Нет, — пожимает он плечами, двигая сковородку, да так, что там овощи сами переворачиваются в воздухе.
— Тогда что это?
— Соблазняю тебя, как такой вариант? — объявляет Кирилл мужественным тоном, будто передо мной не обычный парень, а самый настоящий Король или Рыцарь, я пока не определилась со званием. Потом, правда, он начинает смеяться, и его игривость ненароком передается мне.
— Ну… на троечку, — я и сама толком не понимаю, почему решаю подыграть. Читая романы о любви, мне много раз хотелось оказаться на месте главных героинь: побыть весёлой, сексуально-роковой красоткой, которая знает себе цену. Но рядом с Денисом я не могу ни шутить, ни тем более кидать такого рода намёки. У нас все по-другому.
— Может, мне надо было снять майку? — Кирилл поворачивается и играет бровями.
— Оставь этот прием для своих подружек.
— А какой прием нравится тебе? Постой, только не быстро, я должен записать, — он берет телефон, открывает там заметки и показывает мне экран. С моих губ срывается смешок, Кирилл тоже улыбается. И я опять невольно заостряю внимание на его улыбке, такой открытой и дружелюбной…
Прекрати, Диана. Не сохраняй этот кадр в своей памяти.
— Не знаю.
— Совсем не знаешь? — он наклоняет голову на бок.
— Совсем, — признаюсь я. — А ты?
— А что я? — Кирилл возвращается к готовке, он солит, перчит, затем мешает. Мне нравится наблюдать за тем, как Беркутов готовит. Но ещё больше нравится осознавать, что он готовит для нас двоих. Для меня никто кроме поваров не готовил, даже мать.
— Что должна сделать девушка, чтобы ты влюбился в нее? — рискую задать вопрос.
— Ничего, — сходу выдает Кир.
— Совсем? Почему?
— Потому что я не планирую влюбляться. Зачем такие сложности?
— Значит, — делаю вдох, мне почему-то хотелось услышать другое. — Ты вроде волка-одиночки?
— Я вроде льва, у которого бесчисленное количество львиц, — самоуверенно заявляет этот умник.
Он берет тарелки и раскладывает рагу, крутит их, рассматривает, потом салфеткой убирает всякие крапинки.
— Прошу, угощайся, принцесса.
Я беру вилку, но уже по запаху понимаю, будет вкусно. И хотя до этого у меня не было аппетита, сейчас желудок издает обратные звуки. Да и блюдо выглядит привлекательно: все ломтики аккуратно нарезаны, ничего не разваливается, и не пригорело. Едва сдерживаюсь, чтобы не сказать “вау”.
Кирилл садиться напротив, но не притрагивается к еде, только склоняется над тарелкой. Понимаю, он просто ждет, пока попробую я, оценю.
— Что ж, приятного, — сообщаю. Затем накалываю на вилку кабачок с картошкой и кладу в рот. Овощи тают, до того вкусно. Беркутов тайком поглядывает на меня, видимо думает, что это останется не замеченным.
— Вкусно очень, — с улыбкой отвечаю ему.
— Ты не подумай, — тут же отнекивается он и пробует сам. — Я не ждал твоей реакции, вообще первый раз готовлю. Просто… а вдруг несъедобно?
На короткое мгновение мы пересекаемся взглядами. Я ловлю себя на мысли, что в этой квартире еще ни разу не пахло так вкусно. И дело, кажется, вовсе не в еде.
— Не переживай, если что я умру первой.
— Да ладно, — к нему возвращается былой вид весельчака. — Я тебя откачаю. Скажу по секрету, я неплохо делаю искусственное дыхание.
— Поверю на слово, — чувствую, как щеки краснеют, и тут же ругаю себя: это глупо, неправильно. У меня есть… Денис. А у Кирилла целый фан-клуб поклонниц, брат говорил, после игр они поджидают их у входа с плакатами.
— Ты, наверное, каждой вот так готовишь? — слетает с моих губ. Я прикусываю язык, поражаясь тому, зачем вообще это говорю. ДЕНИС! Настойчиво напоминаю себе. У меня есть Денис!
— Нет. Я никому не готовлю, просто решил спасти от голода тебя и себя.
— Геройствуешь значит? — мы уплетаем ужин, не замечая, как быстро пустеют тарелки. Рагу получилось настолько отменным, что я готова попросить добавки.
— Доказываю тебе, что лучше меня нет никого. — Звучит так самоуверенно, что я не сдерживаю смешок.
— Кстати, — поднимаю голову и спрашиваю. Нам, оказывается, так легко общаться друг с другом, словно мы давние друзья.
— Спрашивай.
— Ты ходил на кулинарные курсы?
— Нет, — отмахивается он. — Я в детстве любил наблюдать за тем, как мама… — Кирилл вдруг замолкает, уголки его губ опускаются вниз. Он больше не улыбается, и взгляд становится таким одиноким, пустым. — Как мама готовит.
Беркутов поднимается из-за стола, берет пустую тарелку и ставит ее в раковину. Он стоит ко мне спиной, поэтому я не могу видеть выражение его лица, но уверена, Кирилл сказал что-то личное. И это что-то ранило его. Каждая мышца в его теле напрягается и Беркутов напоминает скалу. Неприступную. Обросшую сотней слоев. Но если надколоть один, то следом за ним посыпятся остальные и можно будет увидеть сердцевину.