Нет, она не шлюха. И не воровка. И я долбанный мудак, назвавший и поступающий так с ней.
Все, что мне нужно было сейчас — заглушить ее боль. Забрать. Я хочу, чтобы она понимала — я не один из ее бывших. Я не ее прошлое, никогда не причиню ей вреда… я чувствую ее, знаю. И она не выходит из моих мыслей с первого дня знакомства. И я говорю ей все это. Жадными поцелуями, касаниями. Ее грудь, ее шея, каждый ее шрам, я исследовал все, запомнил. Я ласкал эту девушку, и с каждым поцелуем во мне просыпалось столько нежности — никогда не думал, что я способен на подобное.
Раздвинув ее ноги, ласкал внутреннюю часть бедер. Вцепившись пальчиками в мои волосы, сжимала их, когда мой язык и пальцы терзали ее лоно. Я хотел ее, я с ума от нее сходил. И я понять не мог, как, бл*дь, такое возможно? Такие разные мы, такие далекие. Но впервые в жизни кто-то тронул мое сердце. И мне хотелось делать ей хорошо, плюя на собственные «хочу».
Слышать ее хриплые стоны, чувствовать ее пожар, заставлять ее изгибаться, подаваться бедрами и кончать от моего языка… бл*дь — это охренительно запредельные ощущения. Это экстаз. В чистом виде.
Она еще дрожала после оргазма, я подтянулся и устроился рядом. Стояк нереальный. Мне нужна была разрядка. Я хотел ее, но сейчас это было не важно. Она прижалась ко мне, положила голову мне на плечо и обвила руками мой торс. А я замер, слушая в темноте гулкие удары наших сердец.
— Спасибо, — прозвучало тихое в тишине. А я уткнулся носом в ее волосы и вдыхал ее аромат, заполняя себя этой девочкой.
Глава 18
Сознание где-то витало, отказываясь возвращаться в реальность. Такое чувство, словно я парю в невесомости. Ощущение абсолютного покоя и счастья. Послышался какой-то скрежет, на секунду видение растаяло. Нет-нет, я не хочу возвращаться в реальность. Я хочу остаться здесь еще чуть-чуть. Где Макс из практически незнакомого мне человека превращается в единственного близкого, понимающего, дорожащего мной. Я не хочу возвращаться в реальность, где снова придется отбиваться от окружающего мира. Где нужно врать и прятаться. Но как бы я ни старалась остаться, ничего не изменить. В руках нещадно пульсировало, и это дико раздражало.
Вдруг что-то защекотало лицо. Я попыталась почесаться, но не смогла пошевелить пальцами. Распахнула глаза и тут же пришла в себя. Все понимала, все помнила и осознавала. И Евграфов, сидящий напротив с донельзя довольной улыбкой, впервые за долгое время вызывал во мне не раздражение, а щемящее чувство нежности. Но было это до тех пор, пока я снова не попыталась пошевелить руками, а потом подняться. Ни то, ни другое не получилось. Потому что кисти мои были наглухо привязаны к спинке кровати.
— Какого черта? — воскликнула, вернув к Евграфову рассерженный взгляд. На его лице была ухмылка. И несмотря на вспыхнувшую злость к нему, я не смогла не отметить божественный вид мужчины. Он был практически обнажённым. Сидел на краю матраца в нескольких метрах от меня. Лишь черные боксеры мешали мне увидеть самое главное… то, до чего я вчера так и не добралась.
— Доброе утро, Рыбка. Как спалось? — приблизившись, он коснулся моих губ губами. Сначала нежно, а потом его язык проник в мой рот, заставив голову кружиться. И я бы забыла обо всем на свете, кроме его ласк, если бы не раздражающе неприятное ощущение на запястьях.
— Евграфов, не пудри мне мозг. Какого ты привязал меня? — выдохнула в его губы. Он улыбнулся, отстранившись на безопасное расстояние, и, судя по игривому блеску в глазах, мне не понравится ответ, который он собирается дать.
— Я привязал тебя, потому что знал, ты ни слова правды не скажешь, попытаешься сбежать, — его голос звучал расслабленно.
— Ты смеешься, Евграфов?! — вырвалось у меня, но, судя по его выражению лица, вряд ли это было приколом. Макс был настроен серьезно. Черт.
— Я похож на юмориста?
— Не очень. Но я писать хочу… Выпусти, я схожу в туалет, а потом поговорим.
Макс окинул меня смеющимся взглядом. Ну, конечно, вряд ли он выпустит меня.
— Рыбка, не держи меня за идиота. Я не верю ни одному твоему обещанию…
Закатила глаза. Вздохнула. Но его правда. Глупо было ожидать от него чего-то другого. Я много раз обводила Макса вокруг пальца. И я была ему должна. Сегодняшней ночью он заставлял мое сердце биться чаще. Такое странное, давно забытое чувство. Когда кто-то волнуется о тебе, когда кто-то действительно интересуется тобой и твоей жизнью. Мой отец. Макс напомнил мне его. Папа был таким же непримиримым в некоторых вопросах. Но я была самым важным в его жизни.
— Что ты хочешь знать?
— Кто ты? Какая ты на самом деле? Почему угнала мою тачку и как оказалась в том клубе? Ты не шлюха, тебе там делать нечего было…
— Еще вчера ты называл меня шлюхой, — не смогла сдержать ехидный мешок, вспомнив о вечерней перепалке с Евграфовым. Он нехило задел меня тогда.
— Я был в состоянии аффекта. Так, что скажешь, Рыбка?
— Не называй меня рыбкой. Я на нее даже не похожа, — поморщилась, ощущая досаду.
— Почему? — нагло вздернув бровью, сложил на груди руки. — Судак. Ты самая что ни на есть рыбка. Вкусная, пальчики оближешь… — протянул довольно. Метнула в него взглядом.
— Развяжешь, расскажу…
Он прищурился. Но, немного подумав, все-таки сделал это. Когда мои руки были свободны, я шлепнула его по плечу, заставив ойкнуть.
Пока принимала душ, размышляла над тем, что ему сказать. Раскрыть все тайны я точно не могла. Макс мог бы пострадать от грязной правды моей жизни. Но кое-что он должен был узнать.
Переодевшись в заботливо оставленную для меня в ванной майку, я вышла в комнату. В груди свербело, но аромат его одежд успокаивал.
На небольшом журнальном столе возле кровати уже дымился завтрак. Макс стоял у окна, смотря вдаль. При виде такой заботы, при виде него и воспоминании ночи… мне стало не по себе. Я не знала, как реагировать. Как вести себя. Со мной такое впервые. Видит Бог, я очень хотела, но дико боялась довериться.
— Оу, это твоя подруга готовила? — не смогла удержаться от шпильки. Знаю, что веду себя как сука, но мне так проще. Он обернулся, скользнул по фигуре горячим взглядом, задержавшись на оголенном участке ног. Мне стало жарко.
— Садись, поешь. Вчерашний вечер был безумием…
Его голос был тихим. Макс не выглядел счастливым. Мне вдруг стало холодно. Он жалеет?
Ничего не ответив, устроилась за столом. На подносе было блюдо с блинчиками и повидлом и пара бутербродов с красной рыбой. Сделала глоток кофе. Он был божественным.
— Я не шлюха. Но и не невинная дева, — собравшись с силами, начала рассказ. Я понимала, что после него Макс может отвернуться от меня. Кому охота иметь дело со столькими проблемами? Но я чувствовала, что должна это сделать. И не потому, что мне нужно попасть на ту вечеринку Веленина и использовать Макса в этих целях. Нет. Я хотела этого сама. Этой ночью я поняла — Макс мне небезразличен. Я снова хочу ощутить это — мурашки от касаний его пальцев, жар от поцелуев. Я хочу снова лежать на его груди и слушать биение его сердца. Я хочу снова почувствовать себя любимой.
— Есть много темного в моей жизни, и если я не рассказываю о нем, то это не потому, что не хочу. Потому что пытаюсь тебя оградить.
Он не сводил с меня внимательного взгляда.
— Не переживай за меня. Я большой мальчик. Справлюсь.
Улыбнулась печально.
— Ты даже не представляешь, о чем говоришь. Мой отец… Он был очень влиятельным человеком в криминальном мире. Под его руководством находилась огромная группировка. Отец был жестким, но справедливым. Благодаря ему в городе был баланс. Никто не борзел, его боялись даже больше местного прокурора.
— Ты была дочкой криминального авторитета?
Я кивнула.
— Принцесса. Так называли меня. Моя семья — это мой брат и папа. Мать умерла при родах. Отец был однолюбом. Странно, для мира разврата и грязи. Но он носил эту женщину на руках всю жизнь. А когда ее не стало, отец ушел с головой в дела и в наше с братом воспитание. Я жила, не зная нужды ни в чем. С самого детства знала, кем хочу быть. И папа всегда держал нас подальше от криминальной грязи.
— Но не смог удержать…
— Его убили. Когда мне было 17. Зарезали у меня на глазах и на глазах брата. Мы сидели под столом, прижавшись к стенке, и тряслись от страха. Я помню, как держала закрытым рот брату и себе. А чтобы не закричать, прокусила кожу до кости. Кровь текла по рукам, а я не чувствовала боли. Агония была в груди… — меня начинало трясти. Сколько лет прошло с того страшного дня, а я до сих пор помню тот всепоглощающий страх и животный ужас.
Он приблизился ко мне. Обнял со спины, положив подбородок мне на плечо. Рядом с Максом, чувствуя его тепло, мне стало немного легче.
— Я даже представить не могу, как ты смогла это вынести…
— После смерти отца мы с братом остались одни. Было много дерьма. Самое страшное время в моей жизни. Не спрашивай о нем, Макс. Это слишком личное…
Я почувствовала, как сильно его руки сжали мои плечи. Ему было сложно, но если он хочет быть рядом, Макс должен уважать мои взгляды. И, словно почувствовав мои мысли, он ослабил хватку.
— Моя тачка…
— Мне пришлось. Брат встрял с наркотой. Решил толкнуть, срубить легких денег. Его прищучили серьезные люди, а выпутываться пришлось мне. Нужно было попасть в тот клуб для богатых извращенцев. А без хорошей тачки меня бы запалили…
— И ты решила забрать мою? — в его голосе укор. Обернувшись, улыбаюсь, вспоминая мысли при первом взгляде на Евграфова.
— Ты выглядел слишком избалованным мажором…
Он ухмыльнулся, отстранившись от меня.
— А ты Робин Гуд.
— Прости. Правда. Ты совсем не такой. И я это поняла.
Приблизившись, устроился рядом. Взяв в ладони мое лицо, посмотрел в глаза внимательно.
— Ты со мной теперь. Поняла? Больше никакого дерьма. Ты можешь мне доверять. И когда-нибудь ты расскажешь мне все…