ая смущенно заливалась краской от каждого моего взгляда.
Но, как бы ни сдерживал себя, не мог перестать смотреть. Худенькая, глазища ее огромные, невероятные. Плечики тонкие. Временами слишком резкая, слишком непонятная мне — от этого она была еще желаннее и слаще.
По мере обхода включал практикантов в работу. Среди остальных выделялась племянница нашего главврача. Света, по-моему. Терпеть не могу возиться с чадами руководства. Всегда слишком избалованы, слишком навязчивы. Вот и Архипова… Клянусь, она так смотрела на меня, такое чувство, словно меня поимели. Смеялся про себя, думая о том, что бы на это мое заявление сказал Адам. Сморозил бы какую-нибудь хрень и предложил бы лучший выход из ситуации — замутить тройник и послать к чертям работу. Перевел взгляд на Лену. Нет, Рыбка моя — та еще чертовка, и познакомились мы с ней далеко не на службе церковной, но есть в этой тигрице порода, и высокомерия горы. Такую поймать хочется и приручить. Видно, что дикая кошка, до последнего вырываться и царапаться будет. И хочется сделать так, чтобы царапала не лицо, а спину, обхватив стройными ножками мне торс.
Лена старалась держаться в стороне, не выделялась из толпы. Каждый раз, когда смотрел на нее, опускала глаза. Отвечала на вопросы по теме правильно и четко, отчего я сделал вывод, что девочка совсем не дурна и учится прилежно. Столько противоречий в ней, такая разная. Настоящий хамелеон.
После обхода привел всех в ординаторскую. На завтра назначена плановая операция. Камни в почках. Думаю, могу взять некоторых в операционную. Как говорится, с корабля на бал.
— Кто желает поприсутствовать?
— Я — тут же раздалось со всех сторон. Только моя львица сидела, опустив глаза в пол. Казалось, ее все происходящее совершенно не интересует. И ее настрой мне совершенно не нравится. Лучше бы ей взять себя в руки, потому что эта практика запомнится девушке активной работой и морем других впечатлений. Я растормошу эту бесовку, а потом продолжу начатую нами игру.
— Рыбка? — выгибаю бровь. Она закатывает глаза, выглядя букой. Все присутствующие удивленно смотрят на нее. Я вижу, как ее щеки начинают полыхать, и не могу сдержать улыбки. Сама виновата, Рыбка.
— Максим… Вениаминович, — произносит так, будто ей трудно называть меня по имени. Бл*, делая минет в клубе, прыгая на мне, она не была такой тихоней.
— Могу я не посещать операционную?
Архипова ухмыляется, злобно сверкая глазами.
— Максим Вениаминович, Судак у нас крови боится и хочет быть хирургом. Скажите, что это странно? — Света улыбается, а я глаз не свожу с чертовки.
— Рыбка, я предлагаю тебе спор. Выиграешь, идешь заполнять карточки. Проиграешь, идешь в операционную.
— И отказаться от спора я не могу? — спрашивает, устало вздыхая. Не обращаю внимания на ее недовольство. Роюсь на столе в поисках истории болезни Чайкина. На той неделе оперировал его. Мне становится интересно испытать ее. Протягиваю девушке лист с анамнезом.
— Что можешь сказать?
Она проходится по тексту. Хмурится.
— На лицо острое воспаление аппендицита.
— Поясни…
— Боль в правой подвздошной области, повышение температуры, положительный результат на симптом Ровзинга.
— Про положительный результат ты сочинила? — улыбаюсь тому, как потеряно она выглядит. Там ни слова про симптом. Острый приступ язвы.
— Два, рыбка. Садись и доставай свой химкостюм. Завтра идешь на операцию… — выйдя из-за стола, направляюсь к выходу.
— Но это типичная картина для аппендикса, — меня остановил ее недовольный голос. Улыбка сама собой искривила губы. Приблизился к ней, наклонился так, что между нами считанные сантиметры. Вдохнул ее запах, и голова поехала от того, насколько она вкусная. Я хожу по тонкому льду, знаю. Но чертовка завела меня, и останавливаться я не стану.
— В том-то и прикол, рыбка. Теория — это одно, а на практике нет четких картин. Все картины смазаны, словно рисовал их художник-сюрреалист.
Отстранился, хотя, совру, если не признаю, далось мне это с большим трудом. Лена метнула в меня такими молниями, клянусь, я чуть не кончил. Нет уж, Рыбка. Никуда ты теперь не денешься. Моя. Игрушка.
Отпустил неучей помогать медсестрам с бумажками. Сам занялся пациентами. Последующие пару часов прошли так же незаметно, как и каждый рабочий день моей службы здесь. Привык так — с головой уходить в работу. Ни одна мысль посторонняя не беспокоит — наступает полная сосредоточенность. И я клянусь, ловлю кайф от этого.
Спустя два часа вернулся в ординаторскую. Но помимо «рабчиков», увидел там старшую медсестру. Она посмотрела на меня так взволнованно, сразу стало понятно, что-то случилось.
— Максим Вениаминович, срочное дело. Малюгин в операционной, у него проблемы, — затараторила Катя. — Там привезли товарища, перитонит. Малюгин не справляется.
— Бл*дь, — выругался вслух. Пару секунд потребовалось на принятие решения.
— Так, Архипова, Ованесян и Судак, за мной в операционную. Катя, — обращаюсь к медсестре. — Подготовь и проведи инструктаж, — указываю на перепуганных практикантов. Всматриваюсь в глаза каждого из трех выбранных мной. Испуг и волнение.
— Зайдете, встанете у окна. Без спроса ни одного движения, ясно? — когда каждый из неучей послушно кивнул, продолжил. — Даже в носу не ковыряете без спроса.
— Поняли.
Перед выходом посмотрел на Лену. Девушка стояла совсем бледная. Что ж, в хирургии сложно с первых дней. Так что пусть привыкает.
— Саня, какого хера? — вырвалось у меня. Вот уже полчаса я пытался спасти бедолагу. Давно не сталкивался со столь запущенным перитонитом. И что тут Малюгин делал без меня?
Крови было огромное количество. Даже я, привыкший к жестким картинам и сохраняющий до конца уверенность и спокойствие, начинал нервничать. Дело было плохо. Пять дней чувак проходил с острым аппендиксом. Его не принимали до тех пор, пока тот не лопнул. Если бы еще пару часов, привезли бы труп. А так он рискует стать трупом у меня на столе. И я не собираюсь этого допустить.
— Да бл*дь, по скорой привезли. Эти уроды из 20-ки доставили. Второй случай за месяц…
Алина вытерла пот с моего лба. Спустя десять минут я немного успокоился, когда последний стежок был сделан, и пациент все еще дышал. Давление низкое, но это меньшее, что могло случиться. Мы зашили его. Поднял глаза и встретился с усталым, но благодарным взглядом Малюгина.
Только сейчас вспомнил о практикантах. Обернулся. Все трое — как солдатики оловянные в своих химкостюмах. Стояли, не шелохнувшись, только взгляды были с пятирублевую монету. Ясен х*р, Малюгин как сапожник матерился, напугал тут всех. Он всегда так делает, когда нервничает. У меня — наоборот, включается полная концентрация. Я ухожу в себя. Архипова внимательно следила за действиями хирургов, а вот Лена, стоящая у подоконника была белой, как полотно. Вот-вот, и упадет в обморок.
— Света, выведи Рыбку. Дайте нашатыря.
— Не надо, я в порядке, — попыталась огрызнуться, но было ощущение, что ее вот-вот вывернет наизнанку.
— Когда свалишься, будет поздно. Иди в мой кабинет. Отдохни на диване, — скомандовал резко. Знал, что по-другому не послушается. Отпускать ее со Светкой не хотелось, но уйти я еще не мог.
Архипова обернулась. Взяв под руку Лену, вывела ее из операционной.
Закончив со всем в операционной, переоделся и направился к себе. Еще никогда не спешил так в свой кабинет. По телу пробегала приятная дрожь предвкушения. Побыть наедине с ней — именно то, что мне нужно.
Она была там. Лежала на диване, но, как только услышала меня, подскочила, приняв сидячее положение.
— Прости, не хотела подводить. Обычно я нормально переношу все это…
Я взял стул и пододвинул его к дивану. Устроился напротив нее, вопросительно изогнув бровь.
— К крови. Архипова лжет. Я нормально переношу все это, просто устала сегодня…
Ей не за что было извиняться. Я поймал себя на мысли, что кайфую каждую секунду ее присутствия рядом. Аромат духов девушки заполнял собой мои легкие и пространство кабинета. Он бурлил в крови, заставлял мои мысли быть развратными и наглыми. Но Лена выглядела такой бледной, она была практически одного цвета с тканью моего белоснежного дивана, так что в данный момент она заставила меня волноваться.
— Ты давно ела? Спала? — оглядел ее внимательно. Лена нахмурилась, прикусив нижнюю губу. Складывалось впечатление, словно ей неудобно говорить со мной об этом. И это дико бесило. Она не должна ничего стыдиться рядом со мной. Тем более своей усталости.
— Лежи, не вставай, — пресёк ее попытку подняться. Выудив из кармана халата телефон, набрал старшую медсестру.
— Катя, сделай услугу. Можешь организовать мне крепкий чай и что-нибудь на перекус?
Лена метнула в меня недовольным взглядом, а я сбросил вызов.
— Тебе нужно поесть, у тебя сахар упал. Придешь в себя, а потом можешь снова начинать вести себя как заноза…
— Кто бы говорил о занозах, — сощурилась хмуро, но послушно осталась на месте. Я знал, останься рядом с ней в непосредственной близости еще пару секунд, не выдержу и не посмотрю на ее состояние. Накинусь зверем голодным, и хрен куда отпущу от себя. Поэтому поднялся со стула и подошёл к столу. Нужно было просмотреть принесенные утром анализы пациентов. Пока изучал документы, украдкой следил за Леной. Ее спокойствия хватило ровно на пару минут.
— Переведи меня в другое отделение. Отдай обратно в гинекологию, — произнесла Рыбка, я лишь ухмыльнулся. Так и знал, что она не сможет долго держать себя в руках. Хотел было ответить, но тут открылась дверь, и в кабинет вошла Катя с подносом в руках.
— Спасибо, Катюш, — улыбнулся, когда медсестра оставила еду у меня на столе. Девушка удивленно покосилась на лежащую на диване Лену.
— Ты можешь идти, — осек ее. Меня злило всеобщее любопытство в больнице к моей собственной персоне. Но обычно я на это смотрю сквозь пальцы. Но пускать сплетни об этой девушке не дам.