— Мам, можно мне туда?
Кирилл указывает на игровую комнату, которая находится в паре метров от столика, который мы выбрали.
— Можно. Идем, я тебя отведу.
Я помогаю Кириллу разуться и говорю ему, чтобы не обижал других детей и слушался няню, что присматривает за всеми. Это заведение мне автоматически нравится. Не каждый ресторан может похвастаться наличием в детской комнате няни.
Оставив сына, возвращаюсь к Юсупову, хотя было желание остаться с Кириллом в игровой и выйти только когда принесут весь наш заказ. Я не делаю этого лишь потому, что знаю — Дамир хочет поговорить. Да и мне стоит объяснить ему, что он не может лезть в нашу жизнь, как ему вздумается. И подрывать мой авторитет перед сыном тоже не стоит, хотя он этого и не делает. Но это пока. Откуда я знаю, что он будет предпринимать дальше.
— Ты уверена, что безопасно оставить его там? — спрашивает Дамир, стоит мне вернуться.
— В комнате есть няня и несколько детей. Она справится. К тому же Кирилл не проблемный.
— Ты поишь его газировкой, — упрекает меня Юсупов.
— Я не пою его газировкой. Он пил ее раза три.
— Ты хоть представляешь, как это вредно для растущего организма?
— Представляю, — киваю. — Но не могу оградить ребенка от этого. Впервые он выпил ее на дне рождения у друга, я же не могу…
— У него не должно быть таких друзей, — перебивает меня Дамир.
Я ошарашенно смотрю на него и пытаюсь понять, не шутит ли он. Судя по серьезному выражению лица — нет. Он действительно считает, что я должна была запретить общение сына с другом только потому, что там Кирилл выпил маленький стаканчик газировки?
— Это не тебе решать, — говорю уверенным тоном.
— Теперь мне.
— Послушай, — я едва сдерживаюсь, чтобы не встать из-за столика, взять сына за руку и отвести от этого самодура подальше. Каким-то мистическим образом я сдерживаюсь и даже могу спокойно произнести: — Кирилл будет сам решать, с кем он хочет общаться, а с кем нет. Это его право и ни ты, ни я вмешиваться не будем.
— Значит, нужно переговорить с родителями этих детей.
— Этого ты тоже делать не будешь.
— Варвара, — рычит он.
— Давай прекратим этот нелепый спор, иначе я буду вынуждена отказать тебе в возможности видеть сына.
— У тебя нет таких прав.
— До решения суда есть, — возражаю. — Все это время я воспитывала сына одна. Возможно, делала это не идеально, но я прекрасная мать, а Кирилл здоровый развитый ребенок. У тебя нет ни малейшего права врываться в нашу жизнь и все в ней менять. По крайней мере не так резко и без моего одобрения.
— Хочу тебе напомнить, что все это время я понятия не имел о сыне. А сейчас вижу, что он ест черти что и друзья у него от родителей-дегенератов.
— Он не ест черти что. И родители у его друзей хорошие.
Я не могу не заступиться за этих людей, потому что прекрасно их знаю. Мать Макара следит за его рационом едва ли не лучше, чем я за Кириллом, но иногда тоже позволяет сыну слабости.
— Спор действительно стоит прекратить, однако я сделаю всё, чтобы мой ребенок рос в максимально комфортных условиях и был огражден от того, что может ему навредить.
— Я не дам посадить Кирилла в золотую клетку, — решительно говорю и встаю, чтобы пойти за сыном, потому что нам приносят заказ.
Глава 19
Едим мы в полнейшей тишине. Изредка Кирилл смешно чавкает, что-то бубнит себе под нос и смеется. Мы же с Дамиром не проронили ни слова. Я зла на него за попытки влезть в нашу с сыном жизнь и привить свои распорядки. С чего он взял, что имеет на это право?
Права я была, когда боялась, что он узнает о сыне. Предполагала ведь, что он попытается изменить нашу жизни, и не факт, что в лучшую сторону, точнее, точно не в лучшую.
— Почему мне нельзя газиловку? — искренне недоумевает Кирилл.
— Потому что она вредная, — отрезает Дамир. — Не только для маленьких детей, но и для взрослых.
Кирилл кивает, но упрямо хмурится, а затем отбрасывает вилку и складывает руки на груди. Расстроился. Я хочу его утешить, но понимаю, что с одной стороны Дамир прав — не стоит ему пить газировку, когда можно обойтись свежевыжатым соком или компотом.
Такое поведение Кирилла не скрывается от Дамира, но сыну он ничего не говорит. Именно поэтому после того, как мы заканчиваем с обедом, я жду от него нотаций в свой адрес, но и их не следует. Мы просто молча едем домой. Ко мне домой, разумеется.
— Я побуду с сыном еще немного, если ты не против.
Я пожимаю плечами, давая понять, что мне все равно. Настроение итак испорчено, поэтому присутствие Дамира никак не испортит его еще сильнее. К тому же, подозреваю, что он хочет поговорить со мной, а сейчас не может, потому что рядом Кирилл.
Вот только разговаривать с ним совсем не хочется. Что я от него услышу? Упреки? Я итак прекрасно знаю свои недостатки, как матери, и вот слушать о них от него не желаю. Его не было рядом с нами пять лет. Он давно женат на другой женщине и не имеет права кардинально вмешиваться в нашу жизнь и менять ее. Я готова выслушать его предложения, но никак не стану следовать указам.
Открыв дверь в квартиру, пропускаю сына с Дамиром вперед. Они разуваются, идут мыть руки, а я скрываюсь в спальне, чтобы переодеться. Пока снимаю вещи, вспоминаю про рассыпанную на кухне гречку. Надо бы ее собрать.
Прислушиваюсь к звукам за дверью. Шум воды прекратился и теперь до меня доносятся радостные вопли Кирилла.
Вот почему Дамир не может быть таким всегда? Спокойным, улыбчивым и готовым играть со своим сыном? Зачем этот указательно-обвинительный тон, от которого спина покрывается мурашками? К чему вообще лезть в воспитание, которым я успешно занималась больше четырех лет и пытаться что-то изменить? Я ведь не требую от него ничего. Пусть только приходит к сыну, играет с ним, дарит подарки. Участвует в его жизни, в общем. Этого более чем достаточно. Не думаю, что Кирилл оценит, если его привычная жизнь вдруг начнет меняться и отнюдь не в лучшую сторону.
— А как ты нас нашел? — слышу вопрос сына, когда прохожу мимо гостиной на кухню.
Хочу остаться и услышать ответ Дамира, но одолеваю себя и иду мимо. Пусть сам выкручивается. Он придумал эту историю, ему и врать до конца.
Когда захожу на кухню, не сразу понимаю, что не так. И только когда не нахожу рассыпанной гречки, озадаченно смотрю на пол. Мне требуется несколько мгновений, прежде чем я понимаю, что это Дамир собрал ее, пока я одевалась в ресторан.
И как на такое реагировать? Как он вообще может сначала наводить порядок на моей кухне, а затем разговаривать со мной так, будто я пустое место?
Чувствую, как начинаю злиться. Вот зачем он полез? Я бы вернулась из ресторана и убрала сама, но он мне такой возможности не предоставил. Ладно бы в ресторане вел себя, как и подобает отцу, который впервые увиделся с сыном — молча бы наблюдал за его привычками и узнавал о наличии аллергии, так нет же! Он решил сразу влезть туда, где ему точно не место — в воспитание! С чего он вообще решил, что лучше меня знает, как вести себя с детьми? У него-то их нет!
В таком неоднозначном настроении я возвращаюсь в гостиную. Жалею, что не накатила, пока была на кухне. Тогда все происходящее вокруг и обидные слова Дамира воспринимались бы куда спокойнее.
Увы, такого я себе позволить не могу. Боюсь даже представить, что будет, если Юсупов учует от меня перегар. Не удивлюсь, если уже завтра на моем пороге будут стоять представители опеки с проверкой, а спустя какую-то неделю-две я получу извещение о том, что ненадлежаще исполняю обязанности матери и ребенка у меня забирают.
От мыслей по телу пробегает дрожь. Я дергаю плечами, а затем растираю их руками, потому что мне вдруг становится холодно. От осознания, что я ничего не могу сделать против Юсупова, мне трудно дышать. К счастью, ко мне подбегает Кирилл и отвлекает меня от мыслей. Увлекает игрой, в которую нужно поиграть всем вместе.
Как итог, около получаса мы все вместе делаем вид, что семья и предельно счастливы. На несколько мгновений мне даже кажется, что если бы не столько “но”, у нас вполне могло получиться стать хорошими родителями для Кирилла. К счастью, Юсупов давно женат, а я слишком сильно привыкла принимать решения самостоятельно, что не представляю, как кто-то будет раздавать мне указания.
— Папа останется с нами? Или уйдет? — спрашивает Кирилл, заметив, что за окном темнеет.
— Уйдет, малыш.
— А когда плидет снова?
— Завтра, — отвечает вместо меня Дамир. — Я приду завтра и мы все вместе пойдет гулять. В зоопарк хочешь?
— Мы были с мамой, — пожимает плечами Кирилл. — Но и с тобой сходим.
Я вижу, что сын тянется к Дамиру, но медленно. Больше изучает его, осторожничает, не задает лишних вопросов. Будь на месте Дамира я, Кирилл уже сотню раз переспросил всё, что его интересовало, но при нем сдерживается. Все же Юсупов для него чужой человек, и он знает его недостаточно.
От игр Дамира отвлекает звонок телефона. Он говорит сыну, что отойдет на ненадолго, после чего встает и уходит на кухню. Кирилл при этом откидывается на ковер и сворачивается клубочком. Я позволяю себе прикрыть глаза на какие-то жалкие мгновение, но когда открываю веки, сын уже спит, а Дамир все еще разговаривает по телефону на кухне. И судя по его спокойному размеренному тону и имени, что он произносит, звонит ему жена.
Не знаю, почему меня это так сильно раздражает, но я даже встаю на ноги с твердым намерением прервать его разговор и выставить из своей квартиры. А еще насолить ему, зайти на кухню и громко спросить, когда он уйдет. Я вспоминаю лицо его жены, когда она мне угрожала и хочу вывести ее из себя. Сделать так, чтобы она тоже нервничала, оказавшись в тупике. Впрочем, я быстро беру себя в руки. Я ведь не она и никогда не опущусь так низко.
На полпути я останавливаюсь и обхватываю себя руками. Не стану я отвлекать его. Пусть договаривает и потом уходит.
Дамир появляется в гостиной спустя несколько минут. Удивленно смотрит на Кирилла, затем на меня.