Он не знал, что и думать. Ясно было одно: ему необходимо было вернуться в комнату. Возможно, кость и сейчас лежала под его подушкой, а вовсе не в кулаке Эбигейл.
Эбигейл с криком замахнулась на него. Тимоти прижался к перилам и попятился в сторону родительской спальни. Эбигейл менялась на глазах: чёрные волосы вытянулись ниже плеч и побелели, длинные пряди упали на лицо, прикрыв его вуалью, ткань кофты начала растягиваться и рваться, превращаясь в подобие лохмотьев, сшитых из грязных обрывков паутины.
Дверь за её спиной резко распахнулась, и Тимоти ахнул. В проёме толпились призрачные девочки, толкаясь и выглядывая, как если бы в коридоре происходило что-то интересное. Кошмарии вернулись, заполонив этаж своим потусторонним щебетанием. Они наблюдали за наступлением Эбигейл. Несколько девочек точили длинные ногти о деревянный косяк.
Крик Эбигейл обратился воем сирены, таким громким, что барабанные перепонки Тимоти едва не лопались. Она была всё ближе. Выронив молоток, Тимоти развернулся и метнулся к родительской спальне.
Забежав внутрь, он захлопнул дверь и щёлкнул замком.
Эбигейл здесь не было. Она, скорее всего, сейчас мирно спала у себя дома. Всё происходящее было порождением проклятия. Магический артефакт пытался защититься таким образом. И Тимоти не сомневался, что он пойдёт на всё, лишь бы уцелеть, – покажет ему самые сильные его страхи. Например, предательство друга.
В памяти снова всплыли слова Эбигейл: «Они тебя убьют! Я это знаю, потому что боюсь, что они это сделают!» Раньше Тимоти отрицал такую возможность, уверенный, что проклятие лишь насылает иллюзии и реальная опасность исходит от самого человека. Но сейчас на кону стояло само существование кости. Ставки были очень высоки.
«Маленькие хитрости», – вспомнил он совет Зильфы. Если Кошмарий подослала кость, ему нужно было придумать, как победить их раз и навсегда.
Дверь задрожала. Судя по громкому шороху, царапанью и яростному визгу существ, они были готовы разнести её в щепки.
Тимоти посмотрел по сторонам в поисках чего-нибудь полезного. Но в тёмном углу спальни его взгляд наткнулся на штору из паутины, за которой что-то двигалось. Кошмарии нашли другой путь.
Не дав себе времени на раздумья, Тимоти сорвал её, так же легко, как обычную паутину, которую они со Стюартом иногда находили перед входной дверью. Морщась от мерзкой липкой субстанции, облепившей ладони, он смахнул её на пол. Чёрный силуэт, что начал было формироваться за грязной вуалью, бесследно растворился в тени. Тимоти вскинул голову и от неожиданности врезался в дверцу шкафа при виде ещё одной паутинной кляксы, возникшей на другом конце комнаты рядом с кроватью.
Тимоти развернулся и решительно распахнул дверцу. Взгляд отчаянно заметался по ряду вешалок, пока кое-что на верхней полке не привлекло его внимание. Мама хранила там средства для уборки. Подпрыгнув изо всех сил, Тимоти кончиками пальцев загипсованной руки подцепил перьевую метёлку для пыли.
Повернувшись, он, к своему ужасу, увидел перед собой одну из фантомных девочек. Завизжав так, что у него зазвенело в ушах, она вытянула к нему когти, словно собиралась разорвать его в клочья.
Он ткнул метёлкой в лицо Кошмарии и замахал ею, как мечом, собирая паутинную вуаль на перья. Несколько взмахов, и на месте её головы осталось лишь жалкое облачко пыли. Чёрная дыра между ключицами кашлянула, чихнула и наконец рыгнула влажной вонью. Морщась от отвращения, Тимоти зажал рот. Кошмария содрогнулась всем телом, а затем опала на пол горкой из обрывков длинных нитей, кружев и грязи и исчезла.
Царапанье, доносящееся из коридора, стало громче. С опаской приблизившись к двери, Тимоти мысленно досчитал до трёх и рывком её открыл. Девочки рванули к нему толпой, совсем как в доме на Эш-Три-лэйн, но теперь Тимоти был готов. Пригнувшись, он пошёл в атаку, рассекая воздух перед собой своим единственным оружием. Перьевая метёлка заменила ему Экскалибур. Каждый шаг вперёд означал, что позади оставались новые кучки из пыльных останков фантомных девочек. Когда он смахивал голову одной, соседняя всякий раз удивлённо взвизгивала и отшатывалась, будто само проклятие не могло поверить в то, что Тимоти удалось найти способ его победить.
Быстро расчистив себе дорогу до своей комнаты, Тимоти захлопнул за собой дверь и придвинул к ней письменный стол, после чего, тяжело дыша, повернулся к кровати и, стиснув пальцами ручку метёлки, подкрался к подушке. Мало ли какой ещё кошмар мог выскочить из-под одеяла. Выбросив вперёд руку, он скинул подушку с кровати. Челюстная кость лежала на том же месте, где он её оставил. Только теперь в сиянии чёрного зуба ясно чувствовалась агрессия и злоба. Тимоти не решился её коснуться, боясь, что она вновь завладеет его волей, и метёлкой сбил её на пол. Кость недолго попрыгала на паркете и замерла рядом с тумбочкой. Выронив метёлку, Тимоти взял тяжёлый учебник истории и встал на колени рядом с волшебным артефактом. Занеся книгу над головой, он подумал: «За тебя, Бен». И со всей силы опустил руки.
Выпускной
Заключение
БАЙРОН ФЛАНДЕРС – БЫВШИЙ ОКРУЖНОЙ ПРОКУРОР НЬЮ-СТАРКХЕМА
…мистер Фландерс скончался от сердечного приступа в больнице Нью-Старкхема накануне операции… Получивший широкое признание за непоколебимый профессионализм и сильный характер, Фландерс посвятил жизнь неустанной защите жителей Нью-Старкхема от тех, кого он сам однажды охарактеризовал как «настоящие чудовища». У него осталась жена и трое детей.
Персиваль Анх вздрогнул и закрыл газету. Он уже какое-то время не вспоминал о старом друге Фландерсе.
– Ты пойдёшь на похороны? – спросила жена.
– Не думаю, – тихо ответил он.
Именно на ужине у Фландерса много лет назад зашёл разговор о заброшенном кабинете Кристиана Гесселиуса. Фландерс был прокурором в том старом деле и спросил друга, верит ли тот в призраков. Этот вопрос зародил в душе Персиваля страх перед старым профессором и в конечном итоге привёл к решению замуровать комнату.
После того ужаса, что Персиваль натерпелся в ресторане несколько недель назад, ему хотелось одного: забыть обо всей этой истории, преследующей его всю жизнь. Это было бы как нельзя кстати. Тогда сын нашёл Анха на полу уборной, плачущим. Старик никому не признался, что он там видел.
– Ты уверен? – удивилась жена. – Вы же дружили.
– Я лучше проведу это время с тобой, дорогая, – сказал он, поднимаясь из-за стола и бросая газету на пол, после чего медленно наклонился и поцеловал жену в щёку.
Она улыбнулась и погладила его по голове.
– Как скажешь.
Вернувшись с пляжа, Эмма Хапперт кинула полотенце на спинку стула на кухне. Её взгляд упал на оставленную Биллом на столе стопку почты, и она ахнула, прочитав адрес отправителя на верхнем конверте. С их последнего разговора с Зильфой Киндред минуло немало лет. Торопливо вскрыв конверт, она обнаружила внутри газетную вырезку с некрологом, посвященным прокурору дела о её сестре, и коротенькую записку:
«Эмма, я подумала, что тебе будет интересно. Решай сама, как с этим поступить. С любовью, Зильфа».
На глаза Эммы навернулись слёзы. Последние пару месяцев, с тех пор как она начала видеть Делию, её так и подмывало позвонить старой подруге в Нью-Старкхем, единственной, кто мог объяснить, что это значит. Но страх не позволял ей поделиться своими переживаниями.
А затем «визиты» Делии внезапно прекратились.
Эмма каждый день молилась за упокой её души, веря, что сестра на самом деле не винила её в случившемся. Никто из них не был виноват. И, несмотря на страшный инцидент в раздевалке «Уолл-Марта», Эмма всё равно вспоминала о Делии всякий раз, когда надевала новый купальник и погружалась в холодные воды Атлантического океана, а делала она это теперь ежедневно. Сожалея, что сестра не может к ней присоединиться.
Утром вторника в начала мая стиральная машина Зильфы Киндред наконец испустила дух. К полудню двое грузчиков доставили новую. В квартире теперь жили трое, и продолжать реанимировать старушку не имело смысла. А пользоваться теми, что стояли на цокольном этаже, Зильфа не желала.
Вечером в сопровождении верной Хепзибы она решила проверить новый агрегат. Кошмарное видение двухмесячной давности подобно неприятному сну постепенно стиралось из памяти к немалой радости Зильфы.
Загружая барабан и наливая в него средство для стирки, она размышляла об Эбигейл и Тимоти. Воспоминания о невероятных событиях последних недель могут остаться с ними на всю жизнь и сильно на них повлиять. Если на то пошло, она искренне поражалась, что двое ребят не прятались днём и ночью под одеялами, отказываясь покидать свои комнаты. Не зря говорят, что дети от природы обладают определённой гибкостью к подобного рода потрясениям. «Это много позже, – подумала она, – когда время и жизнь поистреплют эту гибкость, все наши старые страхи начинают лезть на поверхность и нам приходится придумывать разные хитрости, чтобы окончательно их победить». Впрочем, по себе она знала, что это возможно.
Зильфа с громким стуком захлопнула крышку и повернула серебристую ручку. Зашумела вода, и машина загудела.
– Пошли, Хеб, – позвала старушка, направляясь назад на кухню. – Эта штука справится без нас.
Глава 49
Тимоти ждал на краю моста, наблюдая за пересекающими реку автомобилями. По одной из полос, пользуясь зелёным светом, спешили машины, гружённые коробками, книгами и небольшими предметами мебели. Церемония вручения дипломов в колледже ещё не прошла, но студенты, в основном с младших курсов, уже покидали Нью-Старкхем. Нечестно. Почему школа тоже не заканчивалась в начале мая? Прошедшая неделя и так, казалось, растянулась на тысячелетие, и полтора месяца, оставшиеся до начала летних каникул, представлялись вечностью.