Ни один мускул не дрогнул на ее лице. Фамилия Хэпуорт была ей незнакома. Правда, она была девицей из варьете, тоже своего рода артисткой, Я продолжал:
— Потом путь мой лежал к дому твоей покойной приятельницы миссис Люсьен. Там меня едва не изнасиловала очаровательная амазонка, а когда я обратился в позорное бегство, на меня набросился муж твоей сестры. Он поджидал меня в кустах и открыл огонь, как только я появился. Отбившись от всех недругов без единой дырки в шкуре, я наношу визит тебе. Вначале ты тоже размахиваешь пистолетом, потом мы достигаем взаимопонимания и вместе едем в «Орхидею» к Нику Кафке. Там он выбивает дробь на моем черепе револьвером. Тебе не кажется, что этого достаточно?
Она спросила:
— Когда я тебе солгала?
— Когда разыграла со мной комедию вечером в субботу.
— Хорошо, — сказала она. — Я действительно тебе солгала, но мне до сих пор не совсем ясно, какова во всем этом твоя роль. Какое ты имеешь отношение к Глории? Ну а конкретно, что сейчас тебя интересует?
— Малли. Я почти уверен, что ты встречалась с ним раньше.
— Нет, встречалась с ним Глория, он ее любовник. Их связь длится уже почти три месяца, но они не могут видеться часто — Глории необходимо соблюдать осторожность. Она боялась, что об этом узнает миссис Люсьен. Тебе хорошо известно, как Дэнни опасалась скандалов.
— И все же Глория оказалась недостаточно осторожной, — сказал я. — Муж что-то заподозрил, хотя, наверное, это были лишь смутные догадки. Тебе об этом что-нибудь известно?
— Практически ничего. Глория позвонила мне в Нью-Йорк в четверг. Она знала, что мой контракт с клубом «Бантем» закончился, и попросила приехать на несколько дней. Рассказала о Малли — так я впервые узнала об их отношениях. Но я ее не виню. У нее было тяжелое детство, бедняжка много болела, а совместная жизнь с Филипом Кордеем укреплению здоровья не способствует. Она тоже имеет право на любовь.
— Поэтому по приезде ты и решила не заходить к миссис Люсьен?
— Я думала, что она уже в Нью-Йорке. Я поехала прямо в Литтл-Виллидж, и, когда позднее встретила Глорию вместе с Малли, она рассказала мне о тебе. Между прочим, я была разочарована ее выбором — Малли вызывает у меня брезгливость. — Она ненадолго задумалась. — Каким образом ей стало известно о тебе, мне непонятно.
— Она узнала от Малли. Тот все время околачивается в «Орхидее», где проводит время Филип Кордей. Он приходит туда из-за одной красотки — Джулии Дюпрэ.
— Кто она?
— Певичка. В последнее время у них модно побыстрее выходить замуж. Наверное, наш Филип обещал ей жениться. Если так, то Джулия должна была первой узнать о предстоящем разводе. Она-то обо всем и рассказ Малли. Уверен.
— С какой целью?
— Не знаю, — раздраженно сказал я. — Понятия не имею, какие между ними отношения. Так или иначе, но он поделился новостью с твоей сестрой, и та вызвала тебя, чтобы спутать мне карты.
Она сказала:
— Не совсем так. Они просто хотели побыть вдвоем, подобная возможность выпадает им редко. А тебя мне показал клерк в отеле, у которого ты получил ключи от коттеджа.
— Ты всегда выручаешь сестру? — спросил я.
Всю жизнь. Бедняжка не может обойтись без моей помощи.
Под колесами автомобиля мягко шуршал асфальт. До Литтл-Виллиджа оставалось еще шесть миль. Я с утра ничего не ел, и чувство голода давало о себе знать все сильнее.
— Еще один небольшой вопрос. Если Малли знал о намерении Филипа Кордея получить развод, он, вероятно, в курсе его отношений с Джулией Дюпрэ. А это означает, что твоя сестра тоже не лишена информации. Почему в таком случае она сама не возбудит дело о разводе? Или хотя бы не наймет детектива?
— Думаю, из-за Дэнни. Для доброй католички развод немыслим. Даже намек на его возможность убил бы миссис Люсьен.
— Так оно и случилось, — сказал я.
Впереди светились огни придорожного кафе.
Глории, наверное, не исполнилось восемнадцати, когда она вышла замуж, — сказал я. — Ваша семья легко согласилась на ее брак?
— У нас нет семьи, мы сироты. Как ее законная опекунша, я дала согласие.
— Хотя и презирала Филипа Кордея?
— Так хотела Глория. — В ее голосе прозвучала беспомощность.
Свернув с дороги, я въехал на площадку для парковки. — Сандвич?
Она отрицательно покачала головой:
— Спасибо, я не хочу есть.
— А я умираю от голода, — сказал я. — Тогда выпей чего-нибудь.
Мы вышли из машины. По ночной автостраде, поблескивая белыми и красными огоньками, проносились автомобили. Взяв свою спутницу за руку, я поднялся на несколько ступеней и вошел в кафе.
Просторный зал сверкал хромированным металлом. Он был пуст, если не считать скучавшего за стойкой бармена. Телевизор не работал, а стоявший на металлической подставке приемник был настроен на полицейскую волну. В мире немало любителей криминальных новостей.
Мы сели на высокие табуреты.
— Слушаю вас, мистер, — сказал бармен, набрасывая на руку полотенце.
— Пива для двоих, ветчину и яичницу для одного. И выключите эту чертову шарманку!
Его лицо приняло обиженное выражение:
— Пиво для двоих, ветчину и яичницу для одного. А радио пусть работает. Здесь командую я.
Я сказал Фэй Бойл:
— Пойдем.
Она приподняла брови:
— От пива я бы не отказалась.
— И ты получишь его, детка, — сказал бармен с победной интонацией в голосе.
На полицейской волне передавали информацию об угнанных автомобилях. Бармен ткнул пальцем в сторону моего носа:
— Столкнулся с дверью?
— В этом сезоне такие носы — последний крик моды. Да ты не отвлекайся — готовь яичницу.
Он показал пальцем в другую сторону:
— Советую умыться. Там новенький умывальник, поставили совсем недавно. Полотенце, горячая вода, мыло. К твоим услугам модерновый сортир. Ветчина и яичница будут готовы к твоему возвращению, а я пригляжу за дамой.
— Дама способна сама о себе позаботиться, — сказала Фэй Бойл.
Я прошел в туалетную комнату. Глянув на себя в зеркало, я подумал, что так, вероятно, выглядит свинья, которую накормили вареной свеклой. Кафка бил от души. Кровь запеклась вокруг моего носа, верхняя губа раздулась, как у шимпанзе. Раздевшись до пояса, я наполнил умывальник водой и, пользуясь полотенцем вместо мочалки, устроил себе праздник. А когда причесал волосы, стал немного походить на человека.
Вернувшись в зал, я не увидел Фэй.
— Где дама? — поинтересовался я.
Поставив передо мной тарелку с ветчиной и яичницей, бармен усмехнулся:
— Дама решила исчезнуть.
Я подбежал к двери — машины Фэй на площадке для парковки не было. По радио передавали информацию о драке, затеянной молодежью возле дискотеки. Бармен сказал:
— Тебя тоже никто не держит. Но сперва заплати.
— В какую сторону она поехала?
— В город. Кофе налить?
Я кивнул.
— Женщины стали нынче чересчур независимы, — сказал он. — Неплохо бы призвать их к порядку. — Опершись локтями о стойку, он доверительно подмигнул мне: — Это она разбила тебе морду?
— Любопытным тоже иногда достается по зубам. Не веришь?
Он ухмыльнулся. Возможно, он от природы был таким весельчаком.
— Красивая девка. Наверное, ты действовал слишком примитивно.
— Только кофе. Разговоров я не заказывал.
Радио на полминуты умолкло, потом диктор равнодушным голосом начал передавать последние новости.
«Повторное сообщение. Всем патрульным машинам. Разыскивается Уильям Йетс. Рост шесть футов, вес сто девяносто девять фунтов, глаза карие, шатен, небольшой пулевой шрам на левой щеке. Был одет в темно-серый костюм. Вооружен и опасен. При задержании принять меры предосторожности. Розыск объявлен в связи с убийством. Джозефа Хэпуорта и Гарри Барнета. В случае задержания живым немедленно поставьте в известность сержанта розыскного отдела Бедекера. Конец сообщения».
Информация была лаконичной, но достаточно содержательной. Охота на меня была в разгаре. Они не отступятся, пока не добьются своего. Я тоже оперся локтями о стойку и левой рукой прикрыл щеку со шрамом. Отхлебнув из чашки кофе, я усмехнулся.
Хозяин не замедлил ответить тем же. Ночь была длинной, и ему не терпелось с кем-нибудь потолковать.
— Видишь? — сказал он. — А ты хотел выключить приемник. Радио многих раздражает. Говорят, у меня психологический сдвиг, нездоровый будто бы интерес. А вот и нет! Эти передачи поинтересней глупых шуточек, которыми перебрасываются ма Перкинс и па Боббинс. И знаешь почему? Возьми, к примеру, этого подонка Йетса, они долдонят про него каждые пять минут вот уже два или три часа.
Могу поспорить, они обязательно его изловят. Фараоны уже обшарили его дом. Пусто. Потом, как ненормальные, помчались в отель «Виндзор». Кто-то его там видел. Улавливаешь? — Он выжидательно глянул на меня.
— Не совсем, — пробормотал я.
— А видел его мужик, который, как и я, любит всякую уголовщину. Он сразу же сообщил в полицию. Да, таким, как он и я, цены нет. Теперь представь, что открылась дверь и эта падаль вошла сюда. Рост, вес, одежда, шрам… — Перечисляя приметы, он прищелкнул пальцами. — Да я его узнал бы как облупленного.
— Думаешь, он может войти?
— Нет. Из управления передали, что его машина брошена где-то в деловой части Монреаля. Сейчас он, как крыса, забился в нору. Преступники не разъезжают в открытую, когда за ними гонится полиция.
— Наверное, ты прав. — Я поставил чашку на стойку. — Интересно, вернется моя жена или нет?
— Жена? Понятно, у всех бывают семейные неурядицы. А нос у тебя почти в норме.
— Работа ее братишки. Я хотел выкинуть его вон. Она говорит, что мы просто не поняли друг друга. — Я поднялся, стараясь держаться к нему правой стороной, и положил на стойку два доллара. — А пошла бы она… Если заявится, скажи, что я больше не мог ее ждать. Сдачи не надо.
— Тогда хоть пропусти глоток.
Я покачал головой.
Он сказал:
— До следующего поселка четыре мили. Посигналь, тебя обязательно кто-нибудь подвезет… А с бабами именно так и надо обращаться. Посылать их подальше.