— Что ты с этого имеешь, кроме садистского удовлетворения?
— Баксы, мой милый, баксы. Это моя профессия. А теперь повернись и отойди от стола. Не хочу, чтобы меня внезапно сбили с ног.
— Понял, — ответил я.
Намерения предпринять последнюю отчаянную попытку я не оставлял, хотя, на мой взгляд, шансов на успех у меня не было. Слишком стремительной была реакция у бандита.
Я медленно переставлял ноги, направляясь к той точке кабинета, куда он указывал. Мое положение выглядело практически безнадежным. Вопрос был лишь в том, какую часть моего тела поразит пуля. Я продолжал двигаться. Бандит слегка пошевельнулся. Я подумал, что сейчас он нажмет на спусковой крючок и моя жизнь бесславно завершится. Но нет, он продолжал стоять, и по его лицу было заметно, что сейчас он снова радостно рассмеется. Коротышка был слишком уверен в себе. Он собирался прикончить меня, когда я дойду до противоположной стены.
Я больно ударился бедром об острый угол стола. Покачнувшись, я, как слепой, стал цепляться правой рукой за воздух. Его глаза сверкнули. Левой рукой я схватил горлышко водочной бутылки и взмахнул ею.
Удар пришелся по костяшкам пальцев его руки, державшей револьвер. Я вложил в удар всю свою силу, но бутылка, к моему удивлению, осталась цела.
Он бессмысленно захихикал. Перехватив руку убийцы, я начал медленно разворачивать револьвер. Когда дуло уперлось в его грудь, я нажал на спусковой крючок. Он продолжал стоять. Через несколько секунд я услышал короткий всплеск смеха. Он смеялся последний раз в жизни. Смешливый бандит рухнул на пол, и его лицо исказила предсмертная судорога.
Сделав три глубоких вдоха подряд, я налил в стакан водки и сел. Раздался телефонный звонок. Я снял трубку.
— Я ожидал вас, — сказал я.
Ее голос показался мне более мелодичным, чем прежде:
— Вы предполагали, что я позвоню?
— Фэй Бойл?
— Нет, ее младшая сестренка Глория Кордей.
Это обстоятельство меня немало удивило. Я сказал:
— Хорошо, что вы позвонили. Мы волновались, где вы и что с вами.
— Очень мило с вашей стороны. — Ее голос то пропадал, то прорезывался вновь. Слышимость была никудышной, я с трудом разбирал, что она говорит. — Я тоже беспокоюсь за себя, почему и стараюсь держаться в тени.
— Она перевела дыхание и быстро продолжила: — Мистер Йетс, вы не станете возражать, если я перейду прямо к делу? Я не хочу, чтобы вы продолжали работать на моего мужа. Я предпочитаю нанять вас сама. Ваши услуги будут оплачены по самым высоким расценкам.
— Сколько?
— Сколько назовете. В разумных пределах.
— Что от меня требуется?
— Видите ли… — Она внезапно замолчала, ожидая, видимо, что разговор продолжу я. Однако, учитывая последние события, мне не приходила в голову ни одна здравая мысль. Она сказала: — Вы не могли бы заехать ко мне?
— Куда?
— Туда, где вы видели меня последний раз. Я остановилась в отеле.
— Договорились, — сказал я. — Я больше не работаю на вашего супруга. Теперь я получаю указания только от вас.
— Вы можете приехать незамедлительно?
— Скоро, но не сию минуту. — Я посмотрел на лежавший на полу труп. — Как только смогу.
— Пожалуйста, никому не сообщайте о нашем разговоре. До свидания.
— До свидания, — сказал я.
Я допил водку. Потом обследовал кучку пепла на полу, но не смог разобрать ни единого слова. Собрав пепел, я выбросил его в окно. Попеременно открывая и закрывая дверь, я сдул пыль в коридор. Все эти операции я проделал, стоя на четвереньках. Голова покойника была повернута в мою сторону, и он улыбался, обнажив щербатые зубы.
Я достал полтинник из его кармана и переложил в свой. Потом тщательно обыскал его, не обнаружив ничего, кроме сигарет, зажигалки и еще семидесяти баксов, которые я не тронул. Его костюм был сшит в Чикаго. Я аккуратно сложил все бумаги, навел в кабинете порядок, стряхнул пыль с колен и уселся за рабочий стол.
После этого я позвонил капитану Хилари в полицейское управление.
VIII
Первыми прибыли полицейские, патрулировавшие ближайшую часть города. Потом перед домом затормозил черный фургон, и за следующие четыре часа перед моими глазами прошла вереница полицейских служащих — фотографов, лаборантов, следователей.
Дольше других пробыл в моем кабинете медэксперт — крошечный человечек с подозрительными глазами и язвительным языком.
Капитан Хилари приехать не смог. Двое полицейских детективов, оба в звании сержанта, были моими давними недоброжелателями, хотя и не относились к разряду злейших врагов. Ревлон — франко-канадец, был худощав, с налетом элегантности. Он обращал на себя внимание спокойным голосом, золотистой кожей и вьющимися каштановыми волосами.
Другой сыщик, по фамилии Бедекер, обладал гигантскими кулаками, широким плоским лицом и абсолютно лысой головой.
Последнее обстоятельство являлось причиной его перманентного недовольства жизнью. Я не испытывал симпатии ни к тому, ни к другому, но особенно к Бедекеру.
Он сказал:
— Ну-ка, повтори еще раз.
— Столько, сколько твоей душонке угодно. Я только что пришел. Принял утреннюю дозу из этой бутылки. Открылась дверь, вошел вот этот коротышка, размахивая тридцать вторым и повторяя на ходу: «Спокойно, мистер, спокойно, прошу передать мне деньги!» Я объяснил, что баксов при себе не имею, но он не поверил. Спорить с ним я не стал по тридцати двум причинам. Он пожелал обыскать меня, велел встать по другую сторону стола. Я ударил его бутылкой, бросился на него, пытался отнять пушку. Мы катались по полу, когда он неловко нажал на спусковой крючок и пуля угодила ему в грудь.
Бедекер помахал растопыренной ладонью с черными ободками грязи под ногтями:
— Подожди! Что это за тридцать две причины?
— Он имеет в виду револьвер тридцать второго калибра, — шепотом подсказал ему Ревлон. — Остроумный выродок, да?
Медэксперт возился на полу над трупом, напоминая щенка, заглядывающего в аквариум с рыбками.
Ревлон достал носовой платок и осторожно взял бутылку.
— На ней кровь, док, — обратился он к медэксперту. — Как там рука покойника? Действительно сломана?
— Действительно, хотя, может быть, после смерти. Точно скажу позднее.
Проведя пальцами по своим волнистым волосам, Ревлон приоткрыл дверь и крикнул дежурившему в коридоре полицейскому, чтобы тот прогнал с лестницы зевак. Потом вернулся в мой кабинет и начал принюхиваться.
— Другие посетители у тебя были? Пахнет духами. Или ты сам ими пользуешься?
— Какими духами?
Бедекер сказал:
— Покойник одет как гомик. Может, Йетс пристрелил его из ревности?
— Браток, — сказал я, — половина городских шлюх подтвердит, что ты не прав. Побойся Бога. Я дам тебе сотню адресов, и ты убедишься сам.
Медик наконец поднялся с пола:
— Здесь мне больше делать нечего. Фотограф заснял все, что требовалось.
Не дожидаясь ответа, он открыл дверь и велел санитарам забрать труп.
Смешливый коротышка еще не успел окоченеть. Внешне он совсем не изменился, только как-то еще больше уменьшился в размерах. Казалось, он спит. Мне даже стало чуточку жаль его.
Теперь в кабинете оставались только я и два копа.
— Ну-ка, повтори снова, — в очередной раз потребовал Бедекер.
Я начал:
— Я только что пришел. Принял законную утреннюю дозу…
Он с силой толкнул меня в плечо тыльной стороной ладони. Я едва удержался на ногах.
Говори медленнее и не повторяйся. — Проведя ладонью по вспотевшей лысине, он глянул куда-то в сторону и неожиданно ткнул мне кулаком в лицо.
Я с размаху грохнулся на пол.
— Не распускай руки, плешивая тварь, — сказал я, поднимаясь. — Объясни, что тебе нужно. Я все расскажу, как ты того пожелаешь. Подписывать ничего не стану. Зато мы оба сбережем время и нервы. Предположим, он шантажировал меня и поплатился за это жизнью. Или клиент потребовал деньги обратно, а я не пожелал отдавать. Меня устроит любой вариант. Выбирай. Я доставлю тебе удовольствие.
Бедекер медленно сжал кулаки:
— Удовольствие мне доставит только твоя разбитая морда.
Я посмотрел ему прямо в глаза. Они были налиты злобой.
Я сказал:
— Наступит день, и я посчитаюсь с тобой, легавый.
Он занес руку для удара, но Ревлон успел перехватить ее.
— Спокойно, Бедекер, не будем слишком отклоняться от устава. Йетс, кто этот парень?
— Понятия не имею.
— С какой целью он пришел?
— Ограбление.
— Повтори!
Я повторил.
— Еще раз.
Я повторил еще раз.
Потом мы поехали в город. Элегантный Ревлон сидел рядом со мной в моем «бьюике». Бедекер следовал сзади в патрульной машине.
В управлении я снова и снова повторял свой рассказ, пока сам в него не уверовал. Мне начало казаться, что все происходило именно так, как я говорил. Я ответил не меньше чем на сотню идиотских вопросов, но той информацией, которую намеревался скрыть, с ними так и не поделился.
Потом меня пригласил к себе в кабинет капитан Хилари. Я сел в кресло и закурил. Уже наступил вечер. Жара плохо действовала на капитана, явно не улучшая его настроения.
— Более дурацкого объяснения тебе в голову не пришло? — раздраженно спросил он.
— Ну конечно, я все выдумал, чтобы позлить твоих придурков.
— Дело в твоих манерах. Как ты себя ведешь, когда тебя допрашивают представители закона? Ты вывел Бедекера из себя, а у него и так забот хватает — я поручил ему расследовать смерть миссис Люсьен.
— Об этом он не промолвил ни слова.
— Разве он обязан тебе докладывать? Ты тоже ничем не помог нам.
— Не спорю. Ну а по большому счету, твой Бедекер — законченный негодяй. — Я небрежно выпустил изо рта облачко дыма. — Выяснил, кому достанутся деньги миссис Люсьен?
— Завещание вскроют завтра после похорон, но уже сейчас ясно, что все получит племянник и лишь небольшая сумма пойдет на благотворительные цели.
— Откуда у тебя такая уверенность?