— Что дала тебе старуха Люсьен?
— Какая старуха Люсьен?
Дубинка со свистом разрезала воздух. Я не успел уклониться от удара. Она опустилась над моим левым ухом, и в голове у меня зазвонили колокольчики. Я упал. Малли отошел в сторону, а я, лежа на диване, прислушивался к пению птичек у себя в голове.
Я потряс головой, сел, стены закачались, комната стала уплывать вдаль. Мне почудилось, что в окне появился небольшой округлый предмет. Вскоре он исчез. Наверное, от сильного сотрясения у меня начались галлюцинации. Я слабо охнул.
— Еще, падла? — спросил он.
Он ударил меня снова, попав по тому же месту. Я охнул громче, упал навзничь и попытался сосредоточиться на его лице, которое перемещалось от одной стены к другой. Он сказал:
— Я раскрою тебе череп, если будешь тянуть время.
Через пару минут птички в моей голове перестали порхать. Наверное, сели на жердочку и успокоились. Я сделал глубокий вдох и в очередной раз принял сидячее положение. Потом слабым голосом сказал:
— Послушай, браток, я ударил тебя только однажды, и то несильно, а ты молотишь меня, будто я сноп пшеницы. Давай поговорим о деле.
Мне хотелось придушить его, но это было нереально. Малли был ловок, сообразителен и опытен в подобных делах, меня же удары по голове временно вывели из строя. Перед глазами у меня летали черные мухи, собственный голос отдавался эхом в черепной коробке. Когда по улице проезжал автомобиль, мне казалось, что его мотор работает у меня под ухом. Дубинка сыграла злую шутку с моими органами слуха.
Когда мои глаза вновь обрели способность фокусироваться, я хриплым шепотом спросил:
— Что я буду иметь, Малли?
— Ничего.
Я сказал:
— Может, ты не в курсе, но с одиннадцати утра я работаю на миссис Кордей. Мы договорились с ней по телефону.
Следующий удар дубинкой был намного чувствительней предыдущих. Я упал лицом вниз и отключился. Вернее, переключился на какой-то иной диапазон. Мне стало мерещиться, что я играю в футбол на гигантском поле. Я не знал, за какую команду выступаю, потому что все игроки носили одинаковую форму и номера на футболках были одинаковые. Поэтому вскоре я отказался от игры, заявив, что сначала должен выяснить, против кого играю.
Открыв глаза, я сказал:
— У тебя всё расписано, подонок. Сначала ты устроил погром в моем доме, теперь добиваешь меня.
— Что ты бормочешь?
Я скосил на него глаза. Он действительно не знал о погроме. Я заработал очко.
Дубинка со свистом разрезала воздух, но меня не коснулась. Теперь он пытался взять меня на испуг.
— Ты знаешь, что мне нужно. То, что ты получил от старухи.
Ему было известно, что она отправила мне письмо.
Второе очко в мою пользу.
— Поздно, — сказал я. — Письма больше нет. Сегодня утром ко мне ворвались бандиты и сожгли его.
О сожженном письме он не знал и мне не верил. Дубинка снова взмыла в воздух. Я сжался. Наши взгляды встретились, и минуту, не меньше, мы молча смотрели Друг на друга. Где-то в задней части дома, а может, просто в моей голове послышался скрип.
Я попробовал убедить его словами. Я даже сказал: «Видишь ли…», но дальше этих двух слов мысли в моей травмированной голове не продвинулись. Звук, похожий на скрип половиц, повторился. Малли быстро терял хладнокровие. Голосом, близким к истерике, он выкрикнул:
- Выкладывай, или я прикончу тебя на месте! Для меня сейчас нет дела важнее, и я ни перед чем не остановлюсь.
Я напрягал слух, рассчитывая снова услышать неясный скрип. В доме, однако, ничто не нарушало тишины. Внезапно в спальне зазвонил телефон. Я вздрогнул.
— Надо снять трубку, может, что-то важное, — сказал я. — Держи пушку у моей спины, тогда я не убегу.
— Ничего важного для тебя уже не может быть, фраер. Телефон умолк.
— Ладно, — сказал я, — твоя взяла. Бумага в другой комнате. Не нервничай, когда я встану на ноги. — Я попытался изобразить на лице усмешку. — Я получу долю, если буду делать, как ты велишь?
— Получишь гроб, если попробуешь выкинуть фортель. И не вздумай подсунуть фальшивку. Я знаю, что мне надо.
— Не пугай. — Мысленно прочитав про себя короткую молитву, я поднялся с дивана.
Он рывком открыл дверь. Мне показалось, что мой желудок переместился к горлу. Если скрип не был плодом моего воображения, появление Малли в спальне раньше меня могло лишить меня последнего шанса. Я сказал:
— Подожди.
— В чем дело?
Я сделал вид, что меня кидает из стороны в сторону.
— Ничего. Просто у меня кружится голова. — Я сделал два неуверенных шага назад.
Он едва не протаранил мне спину своей пушкой. От толчка я с трудом устоял на ногах. Издавая непрерывные жалобные стоны и продолжая покачиваться, я медленно вошел в спальню. Он следовал вплотную за мной.
Она стояла возле самой двери, прижавшись к стене и держа в руке тяжелую деревянную скалку. Мгновенно оценив ситуацию, я бросился плашмя на пол, и скалка, взметнувшись вверх, опустилась на голову Дона Малли.
Пистолет упал на пол. Он успел лишь выдохнуть «о-о-о» и рухнул вниз. Я встал на четвереньки и посмотрел на Лу Эббот. С расширенными от нервного напряжения глазами она изготовилась ко второму удару. К категории слабосильных женщин Лу не относилась. Беспощадные удары продолжали сыпаться на бандита. Я пинал его в пах ногами.
Потом она нанесла последний удар в бок, сокрушив, наверное, половину ребер. Он лежал с закатившимися глазами и отвалившейся челюстью. Моя спасительница тяжело дышала. В полутемной комнате мы молча смотрели друг на друга.
Она прошептала:
— Думаешь, я убила его?
— Кого это волнует?
Нагнувшись, я поднял пистолет Малли и положил себе в карман. Потом обнял Лу и крепко прижал к себе.
Так мы стояли некоторое время, потом она сказала:
— Благодари мальчишку. Он бегает за тобой, как собачонка. Подсматривал в окно и увидел, как тебя избивают. Сразу помчался за мной, и я пробралась в дом через черный ход.
— Теперь я его должник на всю жизнь.
— Но волновалась я ужасно, — продолжала она. — Полы в доме скрипят, как кости ревматика. Счастье, что кто-то позвонил и телефон заглушил все звуки.
Я как раз шла по скрипучему коридору.
Снова раздался телефонный звонок.
— Посторожи его, — сказал я и поспешно прошел в гостиную. Звонила Фэй Бойл.
— Мистер Йетс, — с отчаянием в голосе сказала она, — я до сих пор не имею сведений о сестре. Я ужасно волнуюсь. Наверное, с ней что-то произошло. Я не смогла приехать к вам в семь. Приезжайте в отель «Виндзор». Я там. Не забудьте, вчера я наняла вас. Плачу сорок в день. Плюс накладные.
— Сию минуту я не смогу приехать.
— Я буду ждать.
Теперь меня ждали двое. Я положил трубку. В следующее мгновение раздался очередной звонок. Ещё один ожидающий.
— Говорит мисс Хемминг, — пропел в трубку благозвучный голос секретарши адвоката. — Не кладите, пожалуйста, трубку. Сейчас я соединю вас с мистером Хэпуортом.
— Да-да, — сказал я, ещё раз с удивлением подумав, что узнать не указанный в телефонном справочнике номер ни для кого не составляет труда. Все, похоже, связаны одной веревочкой, в том числе и Хэпуорт.
Когда адвокат взял трубку, его голос звучал так радостно и приветливо, будто он намеревался пригласить меня на пару пива за его счет.
— Йетс, привет, старина! Никак не мог до тебя дозвониться. Где ты пропадал? Конечно, это всё пустяки, но у меня уже мозоль на заднице — так долго я тебя жду. Ха-ха! Когда ты изволишь меня посетить?
— Сегодня не приду точно. Можешь закрывать лавочку и катиться домой.
— Эй, минутку! — На мгновение в его голосе прозвучала сталь, обычная для адвокатов при разговоре с клиентами, но он быстро переменил тон: — Давай разговаривать, как цивилизованные люди, Йетс. Ты знаешь, человек с моими связями может обеспечить тебя клиентурой до конца дней.
— С комиссионными в твою пользу?
— Не без этого. — Он коротко хохотнул. — Такой разговор мне больше по душе. Итак, Йетс, ты по-прежнему работаешь на Кордея?
— Нет.
— Отлично, забудь об этом, Йетс. Приезжай, обсудим наши проблемы. Думаю, в обиде не останемся ни ты, ни я.
— Утром, когда будет светлей и спокойней.
— Но… — Он пытался что-то возразить, но я повесил трубку.
Снова зазвонил телефон. Ночь выдалась беспокойная.
— Ты дома? — услышал я голос Хилари.
— Нет, в Африке на сафари. Хочу приобрести для тебя парочку чернокожих невольниц из Убанги, таких, у которых губы и нос растянуты, как у уток. Говорят, в постели они огонь. Почему ты не смеешься?
— Все? — поинтересовался он. — А теперь твоя очередь держаться за живот от смеха. Тот красавчик, отдавший концы в твоей конторе, был мелким хулиганом из Чикаго. Звали его Вилли Трэвис. За ним числилось воровство, вооруженное ограбление. Два года он провел в школе для трудных подростков, потом его перевели в Кингстонскую тюрьму. Ему попался судья, который ещё верит, что молодых бандитов можно исправить. Виной всему будто бы нездоровое окружение. А оно и впрямь не очень здоровое. Его кореш — Гарри Барнет. В Монреале они появились впервые, а из Чикаго нам передали — где Трэвис, там и Гарри. Они неразлучны. Бедекер, ты его, возможно, запомнил, думает, что Трэвис был у тебя утром не один. Он хотел бы побеседовать с тобой, уточнить кое-какие детали.
— Извини, но у меня срочное дело.
— Тогда он заедет за тобой сам. А если тебя не окажется на месте, он объявит розыск. Мистер Бедекер не испытывает к тебе симпатий. Насколько я понял, ты назвал его вонючим легашом, то есть оскорбил в лучших чувствах. Короче, ты приедешь или нет?
— Нет. — Я положил трубку и закурил.
Затянувшись, я стал ожидать следующего звонка, но он так и не раздался. Тогда я пошел в гостиную. Там горел свет, шторы были задернуты. Лу потягивала из бокала виски с содовой. К моему удивлению, Малли остался жив. Распластавшись на полу, он храпел, как боров.
— Вызвал полицию? — спросила Лу.