Кристина прошлась вдоль перил и заглянула вниз, в пустой лестничный пролёт.
– Сейчас холодно, – сказала Натка. Значит, дверь находится не здесь.
– А так?
Кристина шагнула к ржавой батарее.
– Тоже холодно.
– Ну, тогда…
Кристина сделала ещё шаг и оказалась вплотную к стене, выкрашенной синей краской. Почти лбом её коснулась.
– А сейчас горячо! – воскликнула Натка.
Кристина смотрела на стену перед собой. На этой стене она не видела ничего, кроме отколупанной краски. Боковым зрением она заметила, что Натка с интересом наблюдает за её реакцией.
И снова у неё было лицо взрослого, который только притворяется, что он – ребёнок.
Но Кристина не обращала на это внимания.
Потому что всё переменилось. Только что она видела перед собой стену – вот пузырёк от сырости, вот трещинка. И вдруг словно пелена упала с Кристининых глаз. Синяя поверхность отъехала, расширилась, стала объёмной. А пятна, пузыри и царапины сложились в картинку. Озеро, а на берегу – лодка. В лодке рыбак: забросил удочку и ждёт, когда клюнет рыба. А почти вплотную к рыбаку притаилась другая реальность, которая наслаивалась на первую, как это бывает во сне. Высокие дома с острыми крышами. Каминные трубы. Полная луна. А на одной из крыш бок о бок сидят двое: кот и сова!
Кристина не выдержала и вскрикнула:
– Ого!
– Увидела? – нетерпеливо спросила Натка.
– Что?
– Ты их видела? Кота и сову?
– Да, – Кристина застыла в изумлении. – И ты тоже? Ты про них знаешь?
– Конечно. Всю жизнь.
А потом они поднялись на четвёртый этаж, и Натка подошла к двери своей квартиры.
Глава 24Дома у Натки
Перед дверью Натка замешкалась. Сняла с плеча рюкзак, вытащила связку ключей. Их было много. Пять или больше. Кроме обыкновенного от входной двери – несколько больших, ржавых и несовременных. Один – Кристина успела заметить – был совсем старый, даже старинный, с тройной головкой, украшенной вензелями. Позвякав связкой, Натка воткнула ключ в замочную скважину и повернула два раза. Они вошли, и дверь захлопнулась у них за спиной.
Перед Кристиной была довольно большая квартира с белыми стенами. Чистая, полупустая, современная. И – совершенно обычная.
– Проходи, – сказала Натка.
Куртку с молниями она повесила на вешалку. Присев на пуфик, стащила с ног кроссовки и надела смешные тапочки с бульдожьими мордами. Эти тапочки продавались в магазинах, но Кристина ни разу не видела, чтобы кто-то их носил как домашнюю обувь. Они были не обувь, а сувенир – такие дарят или получают в подарок.
На один миг Кристине показалось, что Натка в этой квартире тоже гость.
– А это моя комната!
Натка толкнула дверь, и они оказались в комнате – светлой, равнодушно-прибранной.
– Чаю хочешь? – и, не дожидаясь ответа, вышла, прикрыв за собой дверь.
Кристина осталась одна. Она была там, куда ещё час назад даже не мечтала попасть. Комната Натки! Что может рассказать о человеке больше, чем место, где он живёт?
На Наткином столе стопкой лежали тетради. Пластмассовый стаканчик с карандашами и ручками. Ноутбук с погасшим экраном. Над столом на полке стояли книги: англо-русский словарь, «Мифы Древней Греции»…
«Интересно, где она прячет лапку?» – вертелось у Кристины в голове.
На подоконнике, прислонённая к оконному стеклу, стояла фотография в рамке: молодая женщина. Красивая. И печальная, отметила Кристина.
Ничего особенного в комнате не было. Она казалась нежилой. Точнее, необжитой. Будто бы Натка появилась здесь недавно. Или приходила сюда ненадолго. Каждый предмет будто бы твердил: всё хорошо, всё в порядке. Голоса предметов были слишком отчётливы и потому назойливы. На душе у Кристины вновь сделалось неспокойно. А может, подумалось ей, Натка только делает вид, что эта комната ей принадлежит?
Но тут дверь открылась – Натка открыла её ногой, обутой в бульдожку, и вошла, неся на подносе две дымящиеся чашки чая и блюдечко с сушками.
Кристина уселась в кресло, придвинула к себе чай и сделала глоток.
– Как у тебя вообще дела? – Натка откусила сушку. – Что-нибудь интересненькое наколдовала?
– Так, по мелочи, – кивнула Кристина не очень уверенно.
Она не ожидала, что Натка начнёт так сразу.
– Ну и?
– Сначала получалось, а потом перестало.
– Ясное дело, – Натка напихала полный рот сушек и запила чаем. – Это тебе не школьная халява. Отвлёкся – и всё: пропало дело. Колдовать нужно даже во сне.
– Да? А как? – оживилась Кристина.
– Готовых рецептов не существует. Но, если будешь очень стараться, вот прямо очень-очень, тайный мир за дверью тебя заметит и отправит тебе письмо. Только написано оно будет не буквами. И не на бумаге.
– А ты получаешь такие письма? – недоверчиво спросила Кристина.
– Раз в день, как минимум.
– Везёт тебе, – пригорюнилась Кристина.
– Всё приходит с опытом. Между прочим, когда ты шла к моему дому, тебе на пути попалось штук десять колдовских посланий. У нас такой занятный райончик – шагу не ступишь, чтобы не столкнуться с чем-нибудь необычным.
– Что за послания? Можешь хоть намекнуть?
– Конечно. Когда ты подходила к моему дому… Ты прошла мимо магазина… – Натка говорила медленно, заставляя Кристину ещё раз шаг за шагом мысленно проделать весь путь. – Потом повернула за угол… И увидела… Увидела…
Натка сделала паузу, чтобы Кристина увидела.
Кристина, как могла, напрягла память.
– Я ничего не увидела, – призналась она.
– Внимание, подсказка, – Натка щёлкнула пальцами. – Это на стене моего дома.
– Штукатурка? – брякнула Кристина.
– Теплее. Даже горячо. Не штукатурка, а поверх неё.
– Честное слово, не знаю.
– Граффити! – победно объявила Натка.
– Граффити? – Кристина была разочарована. – А что в них особенного?
– Всё особенное. Во-первых, ты хоть раз видела, кто их рисует?
– Рисуют хулиганы, но их я не видела.
Действительно, картинки и каракули на стенах были повсюду: на гаражах, заборах, трансформаторных будках, жилых домах. По части граффити их район далеко обскакал любой другой в Москве – во всяком случае, в пределах Садового кольца. И при этом никто не замечал, как они появляются.
– Видишь ли, – Натка уже допила чай и отодвинула чашку. – Рисовать граффити – дело непростое. Это надо уметь. И потом сама посуди: тратить время, расходовать специальную краску, которая, между прочим, совсем не дешёвая. Рисковать… А зачем? Если это стрит-арт, тут есть логика: художники мечтают, чтобы их картинами все любовались. Но надписи? Это ведь тоже время и риск.
– Не знаю, – Кристина посерьёзнела.
– А вот зачем, – торжественно проговорила Натка. – Эти надписи на стенах, представь себе, – колдовские заклятья!
Кристина глотнула остывшего чая и уставилась на неё.
В этот миг они услышали, как в дверях повернулся ключ. Дверь открылась, и квартира наполнилась чьим-то присутствием.
Лицо у Натки вытянулась, вся она как-то уменьшилась и поблёкла. Подбородок заострился, короткие волосы ощетинились, как у зверька, даже уши оттопырились. Серые, очень взрослые глаза Натки казались равнодушными.
– Кто-то пришёл, – проговорила Кристина.
Это должно было прозвучать как вопрос, но, глядя на Натку, она почему-то так и не решилась спросить прямо: кто?
– Я пойду, – предложила она вместо этого.
– Да, давай. У меня тоже сегодня ещё много дел, – соскочив со стула, заторопилась Натка.
– Обменяемся телефонами, – предложила Кристина. – И созвонимся на днях. Приходи к нам во двор.
– Ладно. А ты пока поищи граффити и попробуй расшифровать. Может, это дверь, которая ведёт к изнанке города?
Через несколько секунд они уже стояли в прихожей, и Кристина зашнуровывала кеды.
В доме снова было тихо, как будто тот, кто пришёл, затаился в глубине квартиры.
– Слушай, я вот что спросить хотела… – Кристина замялась.
– Спрашивай, – кивнула Натка.
Она успокоилась и смягчилась, но мысленно – Кристина это чувствовала – была уже с кем-то другим. Или – другими.
– Эти ключи у тебя на связке – откуда они? И зачем их столько?
– Я их нашла, – уклончиво ответила Натка. – Некоторые случайно. А самый большой откопала с металлоискателем. Каждый такой ключик – дверь. Пять ключей – пять заколдованных дверей. И за каждой – жена Синей Бороды, – добавила она и рассмеялась.
Но Кристине почему-то было не до смеха, и шутка повисла в воздухе.
– Пока, – сказала Натка, ничего не заметив.
И захлопнула за Кристиной дверь.
Прежде чем вернуться домой, Кристина побродила по району. Узкие кривые улочки были пустынны. Она пересекла Яузский бульвар, свернула на Воронцово поле. Граффити обнаружилось больше, чем она думала. Во дворе одного дома она насчитала как минимум десять! На другой стене, в соседнем дворе, удалось обнаружить целых шесть граффити разного размера. Знаки напоминали иероглифы. А может, были шифром. И, чем пристальнее Кристина в них всматривалась, тем более зловещими ей представлялись эти чёрные загогулины.
В какой-то момент ей показалось, что в глазах потемнело. Зелёненький лучик осторожно высунулся из её зрачка, воровато огляделся и лизнул стену перед собой. Кристина не растерялась: даже не моргнув, одним лишь усилием воли загнала его обратно. Лучик покорно втянулся, даже не фыркнув от обиды.
Переждав несколько мгновений, Кристина достала из сумочки айфон и сфотографировала каждый знак по отдельности. Потом отошла подальше и сфотографировала всё вместе: вдруг они между собой как-то связаны, и это послание, которое можно разгадать? Или чья-то переписка?
Надо было как можно скорее разузнать, кто их автор. Возможно, это будут какие-то совершенно особенные люди.
Но теперь, поздним вечером, когда она лежала в кровати без сна, всё переменилось. События дня представлялись ей запутанными, пугающими. Ночь была таинственной. Кристина встала и подошла к окошку. По небу, серебристому от лунного света, бежали тучи. Луна висела напротив окна над лиственным морем – её сияние било Кристине прямо в лицо. Кристина закрыла глаза, но свет проникал сквозь веки. Это был свет темноты. Свет, лишённый света.