При виде Гарина, стюардессы автоматически расправили плечи и, ослепительно улыбаясь, вскинули головы. Гарин, равнодушно внимая полетному инструктажу, с удовольствием оглядывал девушек, скользя взглядом по стройным ногам, демонстративно выставленным напоказ.
— Ну, все, пустили козла в огород, — прошептала сидевшая рядом с Кариной Нина. — Даже интересно, кого опять оприходует между делом…
— Ты о чем? — прошептала Карина. Нина мотнула подбородком в сторону плотоядно улыбающегося Гарина.
— Да вон, видишь, сидит наш мачо с бешенством батьки. По-моему, он столько времени в койке проводит, что ему и поесть некогда. К тебе не подкатывал еще?
— Я с ним не летала.
— Ну, все понятно, — фыркнула Нина и оценивающе оглядела Карину. — Подкатит на свежее мясцо.
— Обломается.
— Не зарекайся, — посоветовала Нина. — Он в койке умелый. Такие вещи вытворяет — ух! Правда, тебе потом остальные глаза выцарапают, но ради такого стоит рискнуть. Я б и сама рискнула, да вот беда, на залежалый товар барин уже не кидается…
Савицкий, прервав инструктаж, строго покосился на Нину и Карину и ядовито поинтересовался:
— Я вам не мешаю?
— Что вы, Игорь Сергеевич, пожалуйста, продолжайте, — с безукоризненной вежливостью ответила Нина. Все дружно захихикали. Гарин, сидевший у стеночки, покосился на Нину и, заметив Карину, одарил ее многозначительной улыбкой.
— О, заметил, кобелина, — шепнула Нина. Савицкий хлопнул папкой документов по столу.
— Ракитина, может, ты выйдешь и сама все расскажешь?
— Игорь Сергеевич, — лениво произнесла она, — да чего нас инструктировать? Ну что мы, не слышали все это сто раз? Пассажирам не грубим, на подозрительные предметы внимания обращаем, пьянки пресекаем, випам падаем в ноги.
— Я вот тебя, такую умную, экзамен сдавать заставлю, посмотрю, как ты будешь потом зубоскалить.
— А ты мне не грози, — зло сказала Нина. — Я подольше твоего летаю, и у меня эти талмуды от зубов отскакивают.
— А я и не угрожаю. По прилету на переаттестацию пойдешь у меня…
— Угу. Сейчас помру от страха. И пойду. И ты потом пойдешь, посмотрим, кто лучше окажется!
— Молодежь, давайте не будем психовать, — вмешался Гарин. — Нам лететь туда девять часов и обратно столько же. Не хватало еще кулачных боев.
Нина проворчала что-то под нос, но раздувать скандал не стала. Гарин удовлетворенно откинулся на спинку стула и снова улыбнулся Карине. Она отвернулась с равнодушным видом.
Для раздражения Ракитиной была причина. Не будь Савицкого, старшим бортпроводником была бы она. Нина действительно летала дольше, была куда опытнее, но Игорь в какой-то короткий момент обошел ее на кривой дорожке. Почему так произошло, никто не знал, хотя поговаривали, что у любвеобильного Савицкого завелась зазноба где-то в верхах. Нина с тех пор Савицкого не выносила, а если приходилось летать вместе, разговаривала сквозь зубы. Их стычки и взаимные угрозы были уже привычным делом, за которым экипаж наблюдал как за боем тигра со слоном: неизвестно еще, кто из битвы выйдет победителем. Ставки принимались на обе стороны, но пока решительной победы ни одна сторона не достигла.
После инструктажа, Карина вышла из кабинета одной из первых, прикинув, успеет ли выпить чашку кофе до прибытия служебного автобуса. Она торопливо зашагала к кофейному автомату, бросила в него монеты и, нагнувшись, выдернула из его пасти пластиковый стаканчик с капучино.
— Какой вид, — послышалось сзади.
От неожиданности она сжала руку чуть сильнее, и обжигающий напиток плеснул ей на пальцы. Рассержено шипя, она обернулась и, увидев за спиной довольного Гарина, нисколько не удивилась.
— Обожглась? — с притворным огорчением спросил он. — Как неосторожно. Давай подую.
Карина усмехнулась.
— Спасибо. Обойдусь.
— Мы ведь, кажется, еще не знакомы, верно?
Лицо у Вадима было довольным, словно у сытого кота, чуть ли не лоснилось.
— Нас же на брифинге представляли, — холодно ответила Карина.
Стоять бы рядом все время… Как она понимала всех этих баб, которые вешаются ему на шею. Как же он ей нравится! И, что самое обидное, он это отлично понимает и, кажется, посмеивается над ее попытками сохранить лицо.
— Ну, мало ли что там, на брифинге было. Лично я предпочитаю знакомиться лично. Например, за чашечкой кофе. Или бокалом вина. Вы любите вино, мадемуазель?
— А то, — фыркнула она. — Особенно в полете. Вы в полете бухаете, Вадим Константинович?
Он загоготал, как гусак, а потом, оглядев ее рыжую макушку, неожиданно заявил:
— Цвет волос у тебя совершенно неприличный. Неужто не заставляли перекрашиваться? Ну, в блондинку, в брюнетку? Ты же понимаешь, что ты в салоне — как солнышко?
Карина машинально потрогала себя за затылок, приглаживая безжалостно стянутые в узел пряди.
— Как солнышко?
— Ну, как лампочка. А в ночном рейсе бортовые огни должны быть приглушены.
Лампочка! Еще чего не хватало! Она неожиданно разозлилась, с трудом подавив желание плеснуть кипятком в его лоснящуюся от самодовольства морду. А что? Обжигающий кожу капучино неплохо сбивает спесь. Все очарование куда-то запропастилось, и Карина вдруг подумала, что Гарин — неотесанный чурбан, щедро одаренный природой.
— Чушь вы какую-то несете, Вадим Константинович, — равнодушно сказала Карина и осторожно пригубила капучино. — Я бы даже сказала: весьма неудачно меня клеите. Солнышко, лампочка… мелко это для человека с вашим-то размахом. Надо бы что-то более поэтичное, вроде обещаний звезды с неба.
— А чего ты мне выкаешь? — обиделся он.
— А вы чего мне тыкаете? Вроде как на брудершафт не пили.
Он подумал, потом пошарил по карманам, вытащил горсть монет и бросил в автомат. Вытащив стаканчик, Вадим вытянул руку вперед.
— Ну, так давай выпьем?
Карина дернула бровями и ничего не сказала.
— Ну, чего? Или слабо?
— Ничего не слабо.
— Ну, так давай!
Карина пожала плечами и вытянула руку вперед, но едва их локти сплелись, как в кармане задергался и засвистел телефон, оповещая о пришедшем смс. Она торопливо выдернула руку, сунула Вадиму свой стаканчик и достала телефон. Прочитав сообщение от Сашки, Карина рассмеялась. Перегнувшись через ее плечо, Вадим тоже уставился на экран, прочитал сообщение и его брови поползли вверх.
— «Ложусь спать. Моя дыра свистит пуще прежнего»… Ничего себе у вас разговоры, девочки. А мне в ваших играх позволите поучаствовать?
— У подруги в комнате окно плохое, — рассмеялась Карина. — Откуда-то дует ветер на разные голоса, спать не дает. А вы что подумали?
— Ну… Это самое…
— Какой неуместный эротизм! — заключила Карина и, хмыкнув, покатила свой чемоданчик к выходу на взлетную полосу.
Глава 7
Бангкок встретил влажной духотой, которая придавила участников телепроекта сразу, стоило выйти из самолета и пройтись по длинному застекленному коридору. То ли там не работали кондиционеры, то ли ужасающая жара тропиков проедала дыры в любом материале, но Олеся, еще не дойдя до будок паспортного контроля, почувствовала себя плохо. В висках застучало, дышать стало тяжело.
Звездам, конечно, было проще. Они преспокойно прошли через вип-зону. Замешкавшейся Олесе пришлось отстоять небольшую очередь, и только потом торопливо догонять группу. Хорошо еще, что громадина аэропорта была оборудована бегущими дорожками: встал и катись себе, а потом переходи на другую, если шагать невмоготу.
Получив багаж и обменяв деньги, Олеся присоединилась к остальным участникам проекта, отметилась в списке и прошла в спасительную прохладу автобуса. Сердце трепетало, предвкушая приключение.
Кастинг она прошла без особого труда, спасибо Васятке, который, к слову сказать, оказался за бортом, вылетев с полосы препятствий. А нечего так много курить. Впрочем, оно и к лучшему, некому будет раздувать щеки и корчить из себя обиженного. Знаем мы таких, потом до конца жизни будут попрекать своими благодеяниями. И вообще, лучше с ним больше не общаться!
Собрав участников проекта, автобус, наконец, выехал со стоянки аэропорта и покатил к морю. Олеся, уставшая после ночного рейса, поначалу еще разглядывала пейзажи, а потом прикрыла глаза, погрузившись в собственные мысли. Да и, к слову, смотреть особо было не на что. Автобус быстро выехал на автостраду, оставив Бангкок позади, пейзаж за окном был достаточно однообразным: тусклые пожухлые пальмы, болота, по которым прохаживались длинноногие аисты, зеленые джунгли вдали, ничем не отличающиеся от родных лесов, да небо, серое, затянутое влажными парами. Олеся долго вглядывалась в зеленые равнины болот, не мелькнет ли где плоская крокодилья морда, хватающая зазевавшуюся добычу, но так и не увидела. А говорили, что крокодилы там всюду!
Пассажиры быстро угомонились и дремали, приняв во внимание, что до отеля в Паттайе ехать около двух часов. Олеся прикрыла глаза.
Пряников настоял на своем, а она так и не смогла отбиться от его требований. Олеся выдержала довольно изнурительную фотосессию в роли развратной Снегурочки, а потом снялась в задуманном фильме, где ей пришлось изображать ожившую куклу.
Быть Галатеей оказалось непривычно утомительно, поскольку все это действительно смахивало на некрофилию. Двигаться нельзя! Моргать нельзя, терпи, сколько можешь, да и в партнеры достались какие-то непривычные новички, которые даже не пытались ее беречь, вертели во все стороны, как им хотелось, не слушая команд режиссера, да еще ржали, как кони.
Уроды!
Съемки нового фильма, где на корпоратив компании приходят фривольные Деды Морозы и Снегурочки передвинули на конец декабря. Именно в этот момент Олесе позвонили из Останкино и сообщили, что она утверждена на «Остров Робинзона».
— Андрюш, — сказала она Пряникову, — я от тебя ухожу.
Учитывая, что это сообщение последовало сразу после тривиального в их отношениях секса на съемной квартире, никакой реакции не последовало. Пряников валялся на кровати рядом с ней, проводя пальцем по ее влажной от пота спине. Его лицо, разъеденное оспинами, было благодушно-ленивым.