Сью-Би обхватила голову Сандрины обеими руками и громко чмокнула ее в лоб.
Увидев, сколько народу направляется к фешенебельной квартире Титы Мандраки, Сандрина пожалела, что не взяла с собой Сью-Би. Сейчас ей не помешала бы моральная поддержка.
Откуда-то доносились звуки оркестра, сновали одетые в белое официанты, неся серебряные подносы, уставленные бокалами с шампанским и тарелочками с канапе[5].
Держа пальто на руке, она стояла в холле и разглядывала публику. Там было много узнаваемых лиц, но никого, с кем она была бы знакома. Требовалось еще какое-то время, чтобы собраться с духом. Бросив пальто на стул, она нерешительно распахнула двустворчатую дверь, ведущую на кухню. Знакомый запах Мартиной стряпни всколыхнул ее память.
Марта стояла у плиты, снимая печенье с горячего противня.
– Марта! – шепотом позвала ее Сандрина.
Противень с грохотом упал на плиту. Марта обернулась, раскрыла от изумления рот и раскинула руки.
– Моя Дрини! – воскликнула она обходя разделочный стол, чтобы заключить Сандрину в свои объятия. – Слава Иисусу! Моя девочка жива!
Сандрина прижалась к своей бывшей няньке и позволила себе погрузиться в ее беспредельную любовь, ощущая себя при этом хорошо как никогда.
Неожиданно Марта ослабила объятия.
– А позвонить ты, конечно, не могла? – строго сказала Марта. – Или весточку мне подать, что с тобой все в порядке? Ты ведь ведешь борьбу со своей матерью, а не со мной...
Сандрина уставилась в пол:
– Знаю, Марта, это ужасно. Но не сердись. Это было просто выше моих сил... Я боялась. Я была так обижена, так зла...
– И я тоже.
– Я скучала по тебе. Страшно... Пожалуйста, постарайся понять...
Марта сняла с плиты чайник, чтобы налить в него воды из-под крана.
– Но я все-таки знала, что ты сегодня придешь, – голос Марты звучал уже веселее.
– Откуда ты знала? – удивилась Сандрина.
– Сегодня же день твоего рождения.
– Ой, Марти! Ты помнишь...
– Ну, конечно, помню. Как же мне не помнить? Но ты ведь не из-за этого пришла, верно? – Марта поставила две чайные кружки на кухонный стол. – Садись.
Сандрина села.
– Я пришла поговорить с матерью о наследстве.
– Догадываюсь, – сказала Марта, опуская в каждую кружку по пакетику с чаем. – Посижу-ка я минутку.
– Ты думаешь, у меня есть шанс? Марта покачала головой.
– Я так не думаю, милая моя. – В голосе ее прозвучала печальная нотка.
Сандрина вновь разозлилась, она почувствовала, как кровь приливает к щекам, а в горле застрял комок.
– Но это же мои деньги, Марта! Их оставил мне мой отец. Он был уверен, что я получу их. Кроме того, они мне необходимы. Я сейчас на мели...
– Насколько я понимаю, моя сладкая, твоя мать вправе и отказать. Мистер Maндраки безумно ее любил, поэтому сделал так, что это возможно.
– Тогда, может быть, и не спрашивать? Может быть, не доставлять ей удовольствия отказать мне? – едва не кричала Сандрина.
– Лучше бы тебе найти адвоката...
– Да у меня уже есть, черт побери! Он сказал, ему надо посмотреть подлинные документы. И чтобы получить эти чертовы бумаги, мне нужно обратиться к ней.
– Следи за своими выражениями, детка! – Марта нахмурила брови.
Сандрина подперла рукой подбородок и через стол улыбнулась Марте.
– А ты совсем не изменилась, – с нежностью сказала она.
Засвистел вскипевший чайник. Марта наполнила обе кружки.
– Что за жизнь у тебя, Дрини? Откуда ты берешь деньги? На что существуешь?
– Не заставляй меня лгать тебе. Марта.
– Ну, тогда не говори. Во всяком случае, раз тебе нужны деньги, значит, ты не занимаешься чем-то совсем плохим?
– Я никому не приношу вреда, если для тебя важно именно это.
– Для меня важно, не приносишь ли ты вреда себе.
– У меня все нормально. – Сандрина понимала, что слова ее звучат неубедительно.
Марта заслуживала откровенности. Но Сандрина знала, что та не будет настаивать, потому что обо всем догадывалась.
– А ты счастлива здесь, Марти? – спросила Сандрина.
Пожилая женщина встала, выключила духовку и вынула новую порцию печенья.
– Слишком много скандалов, – сказала Марта, не оборачиваясь. – Это несчастливый дом, Дрини.
– Как же ты все это выдерживаешь? – сердито спросила Сандрина.
Марта повернулась к ней, вытерла руки о передник и снова села.
– Я живу здесь с того дня, как тебя привезли из роддома. Все двадцать пять лет. И мне теперь некуда деваться. Если я сейчас уйду, она придержит деньги, которые, как говорит, отложены для меня, чтобы платить мне небольшую пенсию. Во всяком случае, она меня этим уже пугала. Но где же я тогда окажусь?
– Марта, клянусь тебе, как только смогу, пришлю за тобой. Ты будешь доживать свои дни в покое, рядом со мной. Я найму тебе и повара, и служанку, даже сниму маленький домик. Все, что ты захочешь.
Ответом Сандрине была усталая, печальная улыбка:
– Красивая мечта, детка.
– Это не мечта. Клянусь тебе.
– Так ты пойдешь туда? – Марта кивнула в сторону библиотеки.
– Думаю, да. Надо с этим покончить.
– Она пьяная.
– Сейчас?
– Угу. Начала пить с середины дня, а к тому времени, как стали собираться гости, уже лыка не вязала.
Сандрина закрыла лицо руками:
– О Боже, с ней невозможно общаться, когда она пьяная. Похоже, будет ужасная сцена.
Марта поднялась, прислонилась к плите и скрестила руки.
– Она держит документы в спальне, в стенном сейфе, – без всякого выражения сказала она.
– Знаю. Она всегда их там держала.
– Я могу достать бумаги, когда она отключится, как обычно. Ее тогда не разбудишь и бейсбольной битой.
Сандрина взглянула на Марту с немым изумлением:
– И ты сможешь это сделать?
– Смогу, – спокойно ответила Марта.
У Сандрины не было и тени сомнения, что няня выполнит свое обещание. Разве был когда-нибудь случай, чтобы Марта не прикрыла ее? Нельзя подвергать опасности такого друга. Если что-нибудь с ней случится, Сандрина никогда себе не простит.
– Я не могу позволить тебе это, Марти. – Сандрина покачала головой. – Просто не могу. Я пойду к ней. Плевать мне, пьяная она или трезвая. Надо же когда-то взрослеть.
Сандрина поднялась из-за кухонного стола, решительно повернулась и толкнула дверь, задев при этом официанта.
Сандрина прошла на пустую середину комнаты и, подняв подбородок, прямо взглянула на мать. Тита Мандраки не сразу заметила дочь. Она прервала свою речь, моргнула раз, другой, а затем подняла веер и начала обмахивать им лицо.
– Так... Так... Так... – Она подчеркнуто растягивала слова. – Возвращение блудной дочери...
– Здравствуй, мама! – Сандрина говорила спокойно, хотя колени ее дрожали.
Широко улыбаясь, мать направилась к Сандрине. Приблизившись, насколько возможно, к окаменевшему лицу Сандрины, она процедила сквозь зубы:
– Что ты здесь делаешь? Думаешь, не знаю, зачем ты сюда заявилась?
– Мне хотелось бы немного поговорить с тобой. Наедине.
Сандрина присела на край кушетки, обитой стеганой тканью.
Мать заперла дверь и повернулась к Сандрине. На лице Титы все еще сохранялась фальшивая улыбка, маскирующая плохо скрываемую ярость. Она не казалась настолько пьяной, какой ее описывала Марта, – возможно, научилась это скрывать.
– Ну так что же, – сказала мать, глубоко вздохнув, – Кики Будро сказала мне, что ты стала известной личностью в городе.
– Кики Будро? – Сандрина нахмурилась.
Она не знала никакой Кики Будро.
– Она видела тебя в ресторане с мужчиной, который годится тебе в отцы.
Сандрина перехватила инициативу. Она не собиралась тратить на это неприятное дело больше времени, чем необходимо.
– Кстати, об отцах... – сказала она. – Помнишь ли ты, что сегодня мне исполняется двадцать пять лет?
– Неужели? – Тита подняла бровь.
– Да, мамочка, не смущайся... Мне это тоже не очень-то нравится. Я хочу получить деньги, которые оставил мне отец.
– В самом деле? – Голос Титы звучал надменно.
Сандрина знала, что именно так она разговаривает с небрежными официантами или с нерасторопными продавщицами.
– Да, в самом деле, – спокойно ответила Сандрина. – Я знаю, что ты можешь помешать мне. Прошу тебя этого не делать. Я прекрасно понимаю, ты считаешь, что у меня нет никаких прав просить у тебя хоть что-нибудь, но эти деньги принадлежат мне, и я хочу их получить.
– Ой, как мы откровенны!
Сандрина промолчала. Колени ее перестали дрожать, она почувствовала удивительную легкость, будто все худшее уже позади.
– Хорошо, Сандрина, тогда буду откровенна. Я знаю, ты ждешь, что я откажу тебе... Ты, конечно, понимаешь, что твое отношение ко мне оставляет желать лучшего. Ты как в воду канула. Никогда даже не позвонишь. Не навещаешь свою старую няньку, которую так любила.
– Давай, мамочка! Можешь обвинять меня во всех грехах. Я это заслужила.
– Я не собираюсь обсуждать, имеешь ли ты право на эти деньги. Они в любом случае не твои.
– О чем ты говоришь. Они безусловно мои. Их оставил мне мой отец.
Слабая, холодная улыбка появилась на своеобразно красивом лице Титы Мандраки.
– Милая Сандрина, Отто Мандраки не был твоим отцом.
Голова Сандрины откинулась назад как от удара.
– Ты что? – прошипела она. – Ты что, сошла с ума? Конечно, он мой отец!
– Как ты думаешь, кто лучше знает, ты или я? – Голос Титы звучал с подчеркнутой вежливостью. – Я утверждаю, что он не был твоим отцом, и ты никогда не сможешь доказать обратное. Все очень просто.
– Я тебе не верю, – сказала Сандрина.
Теперь у нее начали дрожать не только колени, но и руки.
– Я подумываю о том, чтобы получить эти деньги наличными и заказать себе бриллиантовое колье. – Тита разглядывала свои безупречные красные ногти. – Вместо того, которое ты украла.
Сандрина поднялась и поправила на плече цепочку от сумочки.