Осмотревшись, я замечаю, что большая часть гостей уже разошлись. Даже Каролина Дешютэ со своей бабушкой ушли. Остались только ученицы, их родители или спонсоры и несколько особенно заинтересованных инвесторов. Но я не интересую никого из них.
У меня возникают сомнения – действительно ли мои родители гордятся мной, как сказал Уинстон Уикс? И если да, почему они не хотят меня видеть? Или по крайней мере… поговорить со мной по телефону. Эта мысль тяготит меня, и я решаю лечь спать раньше, чем меня одолеют негативные эмоции. К тому же у меня болит голова.
Я подхожу к смотрителю Бозе. Заметив меня, он скрещивает руки на груди.
– Да, Мена? – спрашивает он.
Я с удивлением замечаю раздражение в его голосе.
– Можно ли мне вернуться в свою комнату? – спрашиваю я. – Моих родителей здесь нет, и у меня болит голова.
Он с сомнением оглядывает меня.
– Может, это из-за вина? – спрашивает он, и в его голосе явственно проступает неодобрение.
Едва я успеваю открыть рот, он уже отворачивается.
– Разумеется, иди, – произносит он.
– Спасибо, – благодарю я. Смотритель Бозе нетерпеливо взмахивает рукой, отсылая меня.
Я иду по коридору. Свет здесь приглушен, тени танцуют на стенах. Тихо – даже пугающе, учитывая, что шум торжественного приема еще отдается в моих ушах. А может, это из-за выпитого вина.
Завернув за угол, я тут же останавливаюсь, чтобы опереться рукой на деревянные панели, пытаясь сосредоточиться на том, как я двигаюсь. Теперь, когда я ничем не занята, опьянение кажется сильнее. Я явно не любительница алкоголя. По меньшей мере не сторонница того, чтобы пить его так быстро и много.
Из ниши в стене коридора доносится шум, а следом за ним – слегка визгливое хихиканье. Оно звучит настолько тревожно, настолько неуместно в этом темном коридоре, что я заглядываю за угол, чтобы узнать, кто это.
Первое, что я замечаю, – бледная нога какой-то девушки, но ее лица мне не видно. Мужчина силой прижимает ее к дивану, чуть ли не сидя на ней, и они целуются. В моем поле зрения оказывается профиль этой девушки, и я узнаю Ребекку Хант.
Я отшатываюсь, снова скрывшись за углом, и задерживаю дыхание, надеясь, что они не увидели меня. Я слышу, как чмокают губы, слышу тяжелое дыхание. Не знаю точно, с кем она, но подозреваю, что это их семейный юрист. Человек, который устроил ее поступление сюда, человек, который приходит к ней в дни открытых дверей.
– Я хочу домой, мистер Вольфи, – шепчет Ребекка.
– Уже скоро, – говорит он ей. Еще один поцелуй. – Скоро, я обещаю.
– Вы и раньше уже обещали. Когда?
Поцелуев больше не слышно. Теперь раздается шелест ткани, а затем диван скрипит, словно кто-то с него встал.
– Понимаю, ты хочешь домой, – говорит мистер Вольфи, и его тон внезапно становится очень деловым. – Но твои родители хотят, чтобы ты стала образованной. Если я заберу тебя раньше времени…
– Вы сказали, что поговорите с ними, – произносит она. – Вы обещали. Но уже несколько месяцев от них не было никаких вестей.
– Ты будешь делать то, что говорят, – возражает он. – Твои родители назначили меня ответственным за твое образование. Им нельзя знать о наших… встречах, – говорит он с ноткой отвращения.
Я растерянно моргаю, его тон кажется мне оскорбительным.
– Конечно, – говорит Ребекка с ноткой отчаяния в голосе. – Я им не скажу, обещаю. Но почему они не приехали забрать меня?
– Потому что я никогда не давал им такого совета, – как ни в чем не бывало отвечает юрист.
– Но… Вы обещали, – дрожащим голосом говорит Ребекка.
– Ты должна радоваться, – резко отвечает мистер Вольфи. – Ты понятия не имеешь, каким будет твое возвращение домой.
– Карлайл, – умоляюще произносит она, обращаясь к нему по имени. Раздается громкий звук пощечины, и Ребекка вскрикивает.
Я прикрываю рот рукой, не сомневаясь, что он ударил ее. Поддавшись эмоциям, я отталкиваюсь от стены, чтобы вмешаться.
– Пожалуйста, не уходите, мистер Вольфи, – упрашивает Ребекка, и я снова замираю. – Я не хотела быть грубой. Я просто хочу домой.
– Не смей больше проявлять ко мне такое неуважение, – говорит мистер Вольфи. В его голосе звучат властные нотки, словно он только что одержал верх в споре. – Советую тебе сохранять позитивный настрой, Ребекка. До окончания школы осталось лишь несколько месяцев. После этого наши встречи продолжатся. Поняла?
– Да, – подавленно отвечает она. – Спасибо вам.
Я слышу, как они целуются на прощание, и прячусь за углом, когда он выходит и направляется обратно в зал. Когда он уходит, я проскальзываю в нишу алькова и вижу, что Ребекка сидит на диване и подкрашивает покрасневшую щеку тональным кремом.
– Ребекка? – шепчу я.
Она испуганно вздрагивает.
– Мена, – спрашивает она, – что ты здесь делаешь?
Она тут же закрывает косметичку и прячет ее в сумочку. Кажется, мое появление привело ее в ужас.
– Прости, – говорю я. – Случайно услышала, что мистер Вольфи…
– Мне не следовало проявлять неуважение, – тут же смущенно говорит она. – Я отступила от правил, и он скорректировал мое поведение.
Обдумывая сказанное, я сажусь рядом с ней.
– Он в этом переусердствовал, – говорю я, повторяя слова доктора Грогера о смотрителе.
Посмотрев на меня, Ребекка кивает, но я по-прежнему вижу боль в ее лице.
– Почему… – начинаю я, тщательно подбирая слова. – Почему ты хочешь, чтобы мистер Вольфи забрал тебя домой до окончания школы? – спрашиваю я. – Разве тебе здесь не нравится?
– Конечно, нравится, – бездумно отвечает Ребекка, глядя в пол. – Просто так получилось… После первого дня открытых дверей мистер Вольфи встретился со мной и сказал, что мы продолжим встречаться, когда я окончу школу. Я не могла грубо отвечать ему. Но я подумала… подумала, что, если я смогу вернуться домой, мне больше не нужно будет с ним видеться. Понимаю, я была неправа. Это было эгоистично.
Может, виновато вино – я чувствую, как подступает тошнота. Хотя мы должны слушаться людей, которые нас защищают, тот факт, что эти отношения остаются в тайне, кажется… неправильным. Ребекке больно, и она в растерянности.
– Я могу помочь. Если хочешь, давай пойдем к Антону. Я расскажу ему, что услышала, и мы…
– Нет, – непреклонно произносит она, сжав мою ладонь. – Не смей этого делать. Он скажет, что теперь я ничего не стою. Мистер Вольфи уже предупредил. Мена, Антон не сможет мне помочь.
– Но…
– Пожалуйста, – просит она. – Я не хочу, чтобы ты в это лезла. Ладно?
Мне хочется защитить ее, но также я должна уважать ее желания.
– Ладно, – с сомнением отвечаю я.
Немного помолчав, она благодарит меня. Затем она берет свою сумочку и встает, расправляя платье. Негромко прощается со мной и направляется ко входу в зал, видимо чтобы и дальше общаться с мистером Вольфи, как будто ничего не было.
Когда она уходит, я некоторое время стою в коридоре, не зная, что делать. Раньше я никогда не чувствовала себя пьяной и теперь обнаруживаю, что в этом состоянии мои мысли становятся непредсказуемыми и их больше не сдерживают приличия.
События этой ночи сливаются в водоворот изысканных платьев, хищных улыбок и звучных поцелуев. Роскошь и вино. Слишком много вина.
Я прихожу к выводу, что нужно обсудить все это с Сидни и узнать ее мнение. Так что я возвращаюсь в зал, надеясь, что не наткнусь ни на Ребекку, ни на мистера Вольфи. Смотритель Бозе по-прежнему стоит у входа. Он встречает меня любопытным взглядом. Он не спрашивает, почему я вернулась, но я чувствую, что он внимательно следит за моим поведением. Я изо всех сил стараюсь твердо стоять на ногах, пересекая комнату в поисках Сидни.
Сначала я ее не замечаю, зато вижу, что Ребекка стоит на другом конце комнаты вместе с мистером Вольфи, который разговаривает с другим инвестором. Она даже не смотрит на меня.
– Вот ты где! – Оклик Сидни заставляет меня вздрогнуть. Я разворачиваюсь и вижу, что она подходит ко мне одна. Ее глаза горят, в них по-прежнему читается радость от встречи с родителями; наверное, они только-только ушли.
Я украдкой машу ей рукой, призывая подойти ко мне, подальше от оставшихся гостей. Сидни идет мне навстречу, смеясь, будто я сделала какую-то глупость.
– Итак, что я пропустила? – спрашивает она. – Видела тебя с Уинстоном Уиксом. Он симпатичный.
Я еще раз бросаю короткий взгляд на Ребекку, и Сидни хмурится, почувствовав мое настроение.
– Что не так? – спрашивает она.
Я беру ее за руку и притягиваю к себе.
– Мне нужен твой совет, – шепчу я. – Сегодня вечером я видела Ребекку с их семейным юристом.
– Я тоже, – отвечает Сидни. – Ребекка выглядела очень мило.
– Верно, – соглашаюсь я. – Но я вовсе не про их поведение здесь, на приеме. Они были в коридоре, спрятавшись в одном из альковов. Они… целовались, – говорю я еще тише.
Некоторое время Сидни в молчании смотрит на меня, словно не понимает, что я имела в виду. Затем качает головой.
– Ребекка и мистер Вольфи? – переспрашивает она.
Я киваю, но она все еще сомневается.
– Уверена, что дело не в вине? – спрашивает она. – Я видела, что ты выпила бокал.
– Два, – поправляю я. – Но я уверена. И это еще не все. Мистер Вольфи дал ей пощечину.
Теперь Сидни хмурится.
– Почему? – спрашивает она. – Что она сделала не так?
– Она назвала его по имени. И еще выяснилось, что мистер Вольфи целовался с ней с первого дня открытых дверей и говорит, что продолжит делать это, пока она не окончит школу. Ребекка хочет вернуться домой, чтобы избавиться от него. Но… – нахмурившись, спрашиваю я, – ему же не следовало давать ей пощечину, верно?
– Не знаю, – искренне признается Сидни. – Он отвечает за ее обучение…
Но нам никак не удается оправдать его поведение. В академии нас не раз предупреждали, что в мире есть плохие люди, те, кто будет врать нам, манипулировать нами. Академия обещала защитить нас от них.
Что, если мистер Вольфи как раз из таких людей, от которых нас должны защищать?