, в точности следуя правилам. И я обещаю себе, что никогда больше не буду пить вино.
Глава 11
Когда утренний свет проникает в мое окно, я сажусь на кровати, ощущая, как в висках отдаются остатки головной боли, а в памяти – остатки сна.
Что-то о Леннон Роуз. Или это была Ребекка? На мгновение я теряю способность ясно мыслить – у меня в голове совершенная путаница из сплетающихся друг с другом идей. А потом я наконец вспоминаю события прошлого вечера. Леннон Роуз уводят с общего смотра. Ребекка и мистер Вольфи в алькове. Я пью вино с Уинстоном Уиксом.
Быстро выбираюсь из кровати и тут же жалею об этом. Боль взрывается где-то во лбу. Я жду, пока она притихнет, а затем, немного придя в себя, одеваюсь к завтраку.
Войдя в столовую, я чувствую запах яичницы и бекона. Но на наших столах ничего подобного нет. Это преподаватели едят из полных до краев тарелок. У нас – овсянка.
– Доброе утро, – устало бормочет Сидни, когда я сажусь напротив нее за длинный обеденный стол.
Марчелла и Бринн, улыбаясь, здороваются со мной, а Аннализа приветственно машет ложкой. Они явно в хорошем настроении – что вполне нормально для утра субботы. А вот мы с Сидни – с другой стороны…
– У меня никогда раньше так не болела голова, – хрипло говорит мне Сидни. – Думаю, после завтрака мне нужно сходить к доктору Грогеру.
– О нет, – говорю я и тянусь через стол, чтобы коснуться ее руки. С радостью обнаруживаю, что она не потная и не горячая. Сидни благодарит меня за заботу.
Все вокруг обсуждают вчерашний прием: Каролину Дешютэ и ее бабушку, инвестора, который отпускал грубые замечания (думаю, я догадываюсь, кто это), и Уинстона Уикса, который был дружелюбнее, чем обычно. Аннализа коротко улыбается мне, говоря о нем, и я смеюсь в ответ, понимая, что все девушки обратили внимание на то, как мы с ним разговаривали вчера вечером.
Но, пока они продолжают говорить, Сидни вдруг принимается тереть висок, плотно зажмурившись. Мое беспокойство за нее усиливается: мы ведь никогда не болеем.
– Ты пила вино? – спрашиваю я. – Потому что меня из-за него этой ночью стошнило.
– Отвратительно, – говорит Сидни, ковыряя ложкой овсянку, – но нет.
– Может, это из-за дополнительной порции витаминов, которую прислал Антон? – предполагаю я.
Наморщив нос, она поднимает на меня глаза.
– Дополнительные витамины? – спрашивает она. – А мне не приносили. Что там было?
– Не знаю, – отвечаю я. – Но… тебе что, правда, не приносили? Мне показалось, я слышала, как смотритель пошел к твоей двери.
Она отрицательно качает головой и тут же морщится от боли. Мне так ее жалко, что я прикусываю нижнюю губу.
Однако, все это странно. Я была уверена, что смотритель Бозе пошел в ее комнату. Наверное, я ошиблась. Окинув взглядом стол, я тут же замечаю Ребекку, которая сидит чуть поодаль от остальных, опустив голову. Она выглядит мрачной и грустной.
– Интересно, поговорил ли Антон с ней вчера, – шепчу я Сидни, кивнув в сторону Ребекки. – Может, мне стоит что-то ей сказать?
– Почему? Что случилось прошлым вечером? – спрашивает Сидни и тут же отвлекается – пробует ложкой овсянку и корчит такую мину, будто ее тошнит.
Я пристально смотрю на нее, а затем наклоняюсь вперед, опираясь о стол, и понижаю голос.
– Она и мистер Вольфи… – шепчу я.
Сидни взмахивает рукой, требуя подробностей.
– Мы же обсудили это с Антоном, – тихо добавляю я.
– Мена, – отвечает Сидни, – я почти не видела Антона прошлым вечером. О чем ты вообще говоришь?
Беспокойство охватывает меня, словно покалывание разбегается по коже. Я абсолютно уверена, что вечером мы говорили с Антоном. Как Сидни могла это забыть? Чувство тревоги начинает нарастать, и тут Аннализа окликает меня по имени.
– Леннон Роуз по-прежнему нет, – говорит она. – Нужно ее проведать.
У меня внутри что-то сжимается, когда я оглядываюсь по сторонам и убеждаюсь, что она права. Мне сказали, что прошлой ночью Леннон Роуз спокойно отдыхала в своей комнате. Может, она до сих пор там? Наверное, она ужасно скучает по нас, ведь Леннон Роуз ненавидит одиночество.
Я соглашаюсь пойти к ней вместе с Аннализой, и Сидни, несмотря на головную боль, тоже хочет присоединиться к нам. Мы не можем уйти, не позавтракав, так что мы собираемся отправиться к Леннон Роуз, как только покончим с едой.
Внезапно я вспоминаю, что Валентина говорила с Леннон Роуз как раз перед тем, как та начала плакать. Что и почему она сказала ей? Что она сделала? Но Валентина не обращает внимания на нас. Она медленно размешивает овсянку, так что комки каши прилипают к ложке. Ее губы чуть заметно шевелятся, словно она что-то повторяет про себя. Ее поведение сбивает меня с толку, оно кажется неестественным, и я быстро отвожу взгляд, прежде чем она успевает меня заметить.
Сегодня со мной что-то не так – не в порядке. За едой я думаю о том, как меня стошнило прошлой ночью, вспоминаю разноцветные полоски от непереваренных витаминов. Я тайком поднимаю взгляд на Сидни, задумавшись о том, что в этом и может заключаться различие.
«Витамины поддерживают в нас равновесие». Может, как раз сегодня я неуравновешенна.
Марчелла и Бринн остаются наводить порядок на кухне. Пока они убирают посуду со столов, Аннализа, Сидни и я отправляемся проведать Леннон Роуз. Мы стучимся в ее дверь, никто не отвечает, и Аннализа пробует еще раз, немного громче.
Оглянувшись на нас, она толкает дверь и шепотом окликает Леннон Роуз по имени, предполагая, что та еще спит. Но Леннон Роуз здесь нет. И мы тут же понимаем: она не просто отсутствует – ее комната кажется… пустой. Покинутой. Как будто ее здесь не было уже давно, хотя мы знаем, что она заходила сюда еще вчера вечером.
Аннализа подходит к кровати и откидывает простыни. На столике у кровати стоит пустой стакан из-под воды и белый стаканчик – без таблеток. Платье и туфли Леннон Роуз приготовлены, чтобы их забрали, – платье висит рядом со шкафом. И тут я замечаю, что школьные туфли Леннон Роуз стоят у ее кровати.
У всех учениц академии только две пары обуви: туфли, которые подходят к форме, и кроссовки для занятий бегом. Кроссовки Леннон Роуз – в углу комнаты, а туфли – у кровати, в ногах.
Значит, она не надела их. Куда же она могла пойти босиком? Я подхожу к ванной и заглядываю внутрь, но там сухо и никого нет. Душ она сегодня тоже не принимала.
– Где она? – спрашивает Сидни.
Аннализа озабоченно смотрит на меня.
– Наверное, она с Антоном, – предполагаю я. – Он… наверное, он проводит для нее терапию контроля побуждений.
Леннон Роуз была так расстроена прошлым вечером, что неудивительно, если Антон сейчас помогает ей разобраться в ее приоритетах. Но он об этом не упоминал, он бы сказал мне.
– Без обуви? – растерянно спрашивает Сидни.
Я рассказываю им о своем разговоре со смотрителем Бозе. Он сказал, что Леннон Роуз спокойно отдыхала прошлой ночью.
– Но я не проверяла, – виновато добавляю я, – мне нужно было заглянуть к ней.
– Все в порядке, Мена, – говорит Сидни. – Если Антон говорит, что она будет как новая, уверена, что все будет в порядке.
Я с трудом глотаю слюну – эти слова не вселяют в меня уверенность, как обычно, хотя я никак не могу уловить, что в них не так.
– Я хочу поговорить с Антоном, – говорю я. – Узнать, можем ли мы что-то сделать для Леннон Роуз.
Аннализа кивает, соглашаясь, что это отличная идея.
– Если удастся поговорить с ней, скажи, что мы все любим ее, – добавляет Сидни.
– Конечно, – отвечаю я.
Снова взглянув на туфли Леннон Роуз, я думаю, что они стоят как-то странно, совершенно обычно. Как будто она в любой момент может вернуться с перепачканными подошвами.
Сердце безумно колотится, и мне вдруг приходит в голову мысль, что впервые я по-настоящему осознаю свои чувства. Ощущение, что что-то не так. Я вспоминаю о том, что не выпила положенных витаминов.
– Может, спросите у других учениц? – предлагаю я Аннализе. – Возможно, они видели Леннон Роуз вчера вечером или сегодня утром.
– Точно, – говорит Аннализа и предлагает Сидни пойти с ней.
Мы выходим в коридор, и я обхватываю себя руками, стараясь не привлекать внимание остальных. Я уверена, что просто себя накручиваю. Увижусь с Антоном и скажу ему, что не приняла нужных витаминов. Мне не нравится, как я сейчас себя чувствую – слишком иррационально.
Аннализа и Сидни направляются к комнате Марчеллы, а я иду на второй этаж.
Когда я добираюсь туда, что-то словно стискивает грудь, и мне становится тяжело дышать. Я боюсь, что с Леннон Роуз что-то случилось. И я даже не знаю, почему она плакала. Я двигаюсь быстро, торопясь вперед без малейшей мысли о сдержанности. Завернув за угол, я сталкиваюсь с мужчиной и вскрикиваю от удивления. Доктор Грогер тоже удивленно замирает, а потом смеется и поправляет очки.
– Филомена, – спрашивает он. – Куда ты так спешишь? – Он оценивает мое состояние, а затем обеспокоенно хмурится. – Что происходит? – спрашивает он уже более серьезно.
– Леннон Роуз. Я ее ищу. Она…
– Дорогая, – тут же отвечает доктор Грогер. Он осматривается по сторонам, а затем кладет руку мне на спину и подталкивает вперед. – Давай обсудим это в моем кабинете.
Он явно знает, что происходит, так что я с благодарностью киваю и иду по коридору вместе с ним.
Мы подходим к его кабинету, он проводит меня внутрь и закрывает дверь. Снова поправляет очки, оглядывает меня с ног до головы, а затем велит мне продолжать.
– Леннон Роуз, – дрожащим голосом говорю я. – Ее нет в комнате. И она плакала вчера вечером. Она…
Доктор шумно выдыхает.
– Ох, золотце, – говорит он. – Мне так жаль, что приходится сообщать это тебе таким образом. Антон собирался скоро объявить всем, что Леннон Роуз покинула академию.
Мир словно наклоняется, и я делаю шаг назад.
– Нет, – в ужасе шепчу я. – Когда?
– Совсем недавно. Ее отец приехал за ней, – сочувственно произносит он. – Ее родители больше не смогли позволить себе оплачивать обучение, и Леннон Роуз испытывала сильный стресс. Все это подрывало ее здоровье. Нам пришлось ее отпустить. Мне жаль. Я знаю, что вы с ней были близки.