– Мы все близки, – объясняю я. – Но… она могла бы попрощаться. Леннон Роуз никогда не ушла бы, не попрощавшись.
– Не понимаю…
– А как же ее туфли? – продолжаю я чуть громче. – Как же она могла уйти, если вся ее обувь осталась в комнате?
– Филомена, – отрывисто произносит доктор Грогер, которого явно все больше раздражают мои вопросы. – Я не уверен насчет деталей – ей помогал смотритель. Но Леннон Роуз больше нет. Мне жаль.
Слезы застилают мои глаза, правда о случившемся наконец настигает меня. Леннон Роуз больше нет.
– А теперь, – говорит доктор с внезапной решительностью, – мы пройдем через это вместе. Антон поговорит со всеми вами, а если тебе будет нужно, он сможет поговорить с тобой наедине. И я, конечно, тоже. Все, что тебе угодно, дорогая.
Он протягивает мне леденец. Как будто от этого станет лучше. Как будто исчезновение Леннон Роуз – это оцарапанное колено, которое он может залатать. Я смотрю на леденец, и, поняв, что я его не возьму, доктор Грогер откашливается.
– Филомена, почему бы тебе не пойти сейчас в свою комнату? – предлагает он. – Уверен, тебе станет лучше после горячего душа.
Но я не могу перестать думать о Леннон Роуз. Я коротко всхлипываю, пытаясь прогнать эти мысли.
Доктор Грогер смотрит на меня долгим взглядом, а затем улыбается и кладет руку мне на плечо, успокаивающе разминая его. Но от его прикосновений по моей коже пробегает холодок. Я отступаю на шаг, чтобы он не мог до меня дотянуться, и он хмурит лоб.
Но вместо того, чтобы объясниться, я отворачиваюсь. Мое тело дрожит, мое сердце разбито. Я должна рассказать другим девушкам, что случилось. Я выхожу из кабинета, и доктор не окликает меня.
Я бегу на свой этаж. Пустота разрастается в моей голове, в моем сердце. Леннон Роуз даже не попрощалась.
Леннон Роуз больше нет.
Эта мысль гнетет меня. Я вспоминаю, как впервые встретилась с ней, какие у нее были светлые прямые волосы, собранные в толстые хвостики. Бледные ресницы и изящные руки. Такой тихий голос, что профессор Пен-чан однажды потребовал, чтобы она говорила громче, потому что он не мог ничего расслышать. Леннон Роуз ужасно испугалась, и в итоге я говорила от ее имени.
Она дождалась меня после урока.
– Спасибо, – сказала она, по-прежнему очень тихо. Она не знала, куда деть руки, и смотрела на носки моих туфель. – Я немного растерялась, – сказал она. – Никак не пойму, что я… чувствую.
Я понимающе кивнула.
– В первые дни здесь я чувствовала себя точно так же, – сказала я ей. – Но не беспокойся – теперь у тебя есть мы. – Я приобняла ее за плечи. – Мы о тебе позаботимся.
Она широко улыбнулась мне, глядя на меня так, будто я была центром ее вселенной. Такой же восторг она испытала потом еще раз, когда познакомилась с Сидни. Так что мы с Сидни заботились о ней, мы любили Леннон Роуз. Но мы ее подвели.
Ничто уже никогда не станет прежним. Леннон Роуз выгнали из школы из-за денег, это нечестно. Наверное, она чувствует себя испуганной и одинокой. Прошлым вечером я не постучалась в ее дверь. Что, если она меня ждала?
Поднявшись на свой этаж, я вижу, как Сидни и Аннализа разговаривают в коридоре с Марчеллой и Бринн. Темные кудри Марчеллы насквозь промокли, а Бринн держит во рту зубную щетку. Не прекращая разговора, Сидни поворачивается ко мне, и, когда она замечает выражение моего лица, ее голос срывается.
Аннализа переводит взгляд с меня на Сидни. Ее ноздри раздуваются, а губы сжимаются в тонкую линию.
– Что случилось? – тут же спрашивает она.
Я машу им рукой, чтобы они зашли в мою комнату, не желая обсуждать случившееся в коридоре. Открывая дверь, я замечаю, что у меня дрожат руки. Подруги заходят вслед за мной, и к тому моменту, как я закрываю дверь и поворачиваюсь к ним, я уже плачу.
– Ее больше нет, – с несчастным видом говорю я.
Бринн, вскрикнув, хватает Марчеллу за руку.
– Что ты имеешь в виду? – спрашивает Сидни. Она смотрит на остальных девушек. – Что это значит?
– Леннон Роуз больше нет, – говорю я, и слезы текут по моим щекам. – Доктор Грогер сказал, что она покинула школу сегодня утром. Отец забрал ее.
Сидни падает на мою кровать с таким видом, будто ее только что ударили в живот. Она поднимает на меня глаза, в которых уже собираются слезы, и тихо спрашивает:
– Почему она не попрощалась?
– Не знаю, – отвечаю я. – Она попрощалась бы. Она… – Я хочу придумать какое-то объяснение, но мне ничего не приходит в голову.
Я пересказываю им все, что сказал мне доктор Грогер, но не нахожу в этом никакого смысла. Родители Леннон Роуз были здесь вчера вечером. Они ничего не говорили о деньгах. Они беспокоились, что школа оставит ее. Получается, что вместо этого они решили забрать Леннон Роуз?
Марчелла принимается расхаживать по комнате, грызя ноготь, а Бринн беспомощно наблюдает за мной. Аннализа подходит к окну и прижимает ладонь к стеклу, рассматривая в окно территорию школы, как будто Леннон Роуз стоит где-то там, в траве, и машет нам рукой на прощание.
– Но она даже не взяла свою обувь, – бормочет Аннализа, не глядя на нас.
– Доктор сказал, что Антон сделает объявление, – сообщаю я. – Может, у него найдется какое-то объяснение.
Сидни лежит поперек кровати, закрыв лицо руками. На несколько мгновений повисает тишина, а потом Сидни всхлипывает. Воздух в комнате наполняется печалью.
– У меня ухудшилось настроение, – заявляет Бринн.
Она проводит пальцем под глазами, собирая слезы.
– Да, у меня тоже, – отвечаю я.
Нам не разрешается «быть в плохом настроении» – так профессор Алистер называет состояние, когда мы расстроены, нам больно или мы чувствуем себя одинокими. «Плохое настроение – признак неблагодарности», – говорит он.
Так что мы не демонстрируем плохое настроение – по крайней мере, в присутствии мужчин. Мы можем признаться в нем только друг другу.
– После выпуска, – говорю я с надеждой, – мы ее найдем.
Аннализа поворачивается ко мне, ожидая, что я скажу что-то еще, и все они почувствуют себя лучше. Мы редко разговариваем о том, что ждет нас после выпуска. Но вместо того, чтобы говорить, я принимаюсь плакать еще горше, все сильнее ощущая неизбежную реальность произошедшего.
– Что же мы теперь будем делать, как же мы обойдемся без Леннон Роуз? – спрашиваю я, давясь слезами.
– Я скажу тебе, когда найду ответ, – горько говорит Сидни, не убирая рук от лица.
Бринн ложится на кровать рядом с ней, и Сидни обнимает ее. Мы присоединяемся к ним, стараясь держаться как можно ближе. Шепчемся о том, как мы любим друг друга.
Глава 12
Я принимаю душ, сделав воду как можно горячее, смываю слезы. Грусть таится глубоко в душе и причиняет боль. Неописуемое одиночество. Раскрасневшись и разогревшись, я стою под душем, пока не начинает идти холодная вода. Перекрыв воду, я продолжаю неподвижно стоять. Я дышу прерывисто и неровно, мне хочется согнуться пополам. Боль сдавливает грудь.
Еще через несколько секунд я громко хлюпаю носом и вытираю лицо тыльной стороной ладони. Выхожу из душа и надеваю школьную форму. Расчесываю спутанные мокрые волосы и укладываю их на затылке в тугой узел – вопреки инструкциям. Затем я наношу рекомендованный макияж, чтобы меня не упрекнули в том, что я выгляжу слишком просто. Считается, что я должна «всегда выглядеть так, чтобы моя внешность была поводом для гордости».
Когда смотритель велит нам собраться в столовой, чтобы выслушать объявление, мы уже знаем, о чем пойдет речь, и из-за этого неизбежность происходящего подавляет нас еще сильнее.
Выйдя из комнаты, я спускаюсь вниз и первой подхожу к столовой. Затем появляются остальные девушки, и те из них, кто еще не знает о Леннон Роуз, улыбаются и болтают. Они еще не понимают, как мы все изменились.
Подойдя к столу, Бринн кивает мне, но мы не произносим ни слова. Я удивлена, что Валентина тоже садится рядом с нами, дружелюбно поздоровавшись с Марчеллой. Валентина улыбается – похоже, она не имеет ни малейшего представления о том, что случилось с Леннон Роуз. Я думала, она сказала что-то, что ее расстроило, но доктор сказал, что она покинула школу из-за финансовых проблем. Может, Валентина просто пыталась ее успокоить?
Сидни и Аннализа появляются последними. У Сидни веки припухли от слез. Когда они садятся за стол, притягивая взгляды остальных, рядом остается свободное место – для Леннон Роуз. Но Леннон Роуз не присоединится к нам сегодня. Она ушла куда-то босиком, без нас.
Наклонив голову, Валентина изучает наши лица.
– Что случилось? – спрашивает она.
Мы некоторое время молчим, но я не могу проигнорировать ее вопрос.
– Леннон Роуз ушла из школы, – тихо сообщаю я. – Она… – у меня перехватывает горло, – она не вернется.
Бринн, всхлипывая, опускает голову. Остальные девушки тоже явно огорчены. Но Валентина смотрит на меня в ответ совершенно безэмоционально, а потом говорит:
– А.
Ее равнодушие поражает. Я уже собираюсь сказать что-то по этому поводу, но тут слышу, как открываются двери в столовую.
– Пожалуйста, можно минутку вашего внимания? – громко объявляет Антон, входя в комнату.
На нем синий шерстяной свитер поверх поло, и он без очков. Некоторые девушки улыбаются, заметив его, словно его присутствие их успокаивает. Но я наблюдаю за ним с нетерпением, ожидая объяснений. Ожидая слов, которые облегчат мою боль.
– Нам всем будет очень непросто, – начинает Антон, встав так, чтобы его видели все.
Он засовывает руки в карманы брюк и оглядывает наши лица. Он кажется одновременно заботливым и уязвимым. Заметив меня, он на секунду замолкает, сжав губы, а затем снова обращает внимание на остальных.
– Одна из наших учениц покинула нас, – сочувственно произносит он. – С тяжелым сердцем я сообщаю вам, что Леннон Роуз больше не учится в Академии инноваций. Отец забрал ее сегодня рано утром, потому что ее семья уезжает из штата и Леннон Роуз будет ходить в другую замечательную школу, на востоке. Она посылает вам свою любовь. Как только она устроится на новом месте, я свяжусь с ней и узнаю, сможем ли мы переписываться. Но не раньше. А пока что вы должны знать: Леннон Роуз хочет, чтобы вы были счастливы, – с улыбкой добавляет он.