Злиться на что?
Но гнев исчезает так же быстро, как и появился, и остается лишь чувство дискомфорта. Я возвращаюсь в свою комнату за учебниками и по пути выбрасываю конфету в мусорку.
Филомена Родес, Y2, S2.
Филомена демонстрировала признаки психологического стресса, связанного с отчислением другой девушки. Чтобы облегчить ее страдания, эмоции были переписаны. Теперь она рада за эту ученицу и испытывает удовлетворенность.
Также были перезаписаны воспоминания о родителях, чтобы предоставить ей предысторию с более любящей семьей. Это повысит ее привязанность к семейству Родес и обеспечит ей успешное будущее после окончания академии. Полагаю, она будет очень доброжелательно относиться к их запросам.
Воспоминания за прошлую неделю также были скорректированы, чтобы не возникло противоречий.
После консультации с Уинстоном Уиксом я убежден, что Филомена по-прежнему имеет шансы окончить академию, хотя до конца года для нее устанавливается испытательный срок. В то же время рекомендуется продолжить ее социализацию. Ее личность развивается, когда она общается с другими.
По общему мнению, терапия контроля побуждений увенчалась успехом, и в данный момент необходимости в последующих мерах нет.
Глава 21
Когда я вхожу в класс, профессор Алистер разыгрывает сценку. Мы закончили изучать правила приличия при телефонном разговоре и перешли к обсуждению стиля. Как лучше всего подать себя и произвести запоминающееся впечатление. – Посмотрите, кто у нас тут, – объявляет профессор, когда я вхожу. Он одобрительно оглядывает меня. – Видите, девочки, – сообщает он остальным. – Вот это настоящая красота. Прекрасная и сдержанная. Он встает рядом со мной, я чувствую, что его строгий костюм ничуть не скрывает запах пота. – Растрепанные волосы и яркий макияж будут отталкивать людей. Это выглядит как протест, а значит, вызывает у мужчин недовольство. Мы хотим видеть вашу природную красоту, а не фокусы с зеркалами. Мистер Петров определил ваши сильные стороны и хочет, чтобы вы подчеркивали их, а не превращались в разукрашенных кукол. Он поворачивается ко мне и протягивает руку. Помедлив, я подаю ему свою.
– Спасибо, Филомена. Ты чудесна. Он отправляет меня на место, и я рада, что пока мне больше не нужно до него дотрагиваться. Я сажусь за парту, и Марчелла, сидящая позади, тут же наклоняется ко мне. – Ты и правда прекрасна, – насмешливо шепчет она. Я фыркаю от смеха и оборачиваюсь, чтобы посмотреть на нее.
– Я скучала по тебе, – говорю я.
– И я тоже, – отвечает она, подмигнув, а затем снова принимается рисовать цветы в уголке тетради.
Я поворачиваюсь к учителю, ощущая, что теперь, когда я оказалась среди друзей, мне стало немного спокойнее.
Когда урок заканчивается, Марчелла дожидается меня. У нас есть короткая перемена перед следующим занятием, так что мы решаем посидеть на диванчике в алькове. Меньше чем через минуту, запыхавшись, появляется Сидни.
– Вот ты где, – говорит она мне, кивком здоровается с Марчеллой и плюхается на диван между нами. – Я сбежала сюда с урока профессора Пенчана. Он по-прежнему ужасно сердится на тебя, – сообщает она, широко открыв глаза.
– Почему? – спрашиваю я.
Это ужасно, ведь я всегда хорошо себя веду. Не знаю, что я такого сделала, что профессор вышел из себя.
Марчелла и Сидни переглядываются.
– Здравствуйте, подруги. – Рядом с нами появляется Бринн, довольная, что нашла нас. Она коротко обнимает меня и шепчет:
– Рада, что ты вернулась, Мена.
– Садись, садись, – говорит ей Марчелла и тянет ее за руку, чтобы усадить рядом с нами.
– Вчера Джексон был рядом с забором, – тихо произносит Сидни.
Марчелла шумно выдыхает и отводит взгляд. Бринн сжимает губы.
– Я тоже его заметила, – говорит Марчелла. – Тебе удалось ему что-нибудь сообщить?
– Не получилось, – отвечает Сидни, глядя на меня. – Смотритель был вместе с нами – думаю, это какая-то новая форма контроля. Но, заметив Джексона, я отрицательно покачала головой. Очень отчетливо. Я испугалась, что он все равно попытается пробраться на территорию – это был бы не первый глупый поступок с его стороны. Но вот на последнем круге смотритель отстал, и…
– Ха! – восклицает Бринн, с улыбкой глядя на Марчеллу. – Говорила тебе, что он за нами не угонится.
Марчелла смеется, а затем просит Сидни продолжать.
– На последнем круге, – заново начинает Сидни, – я побежала по более широкой дуге, чтобы приблизиться к забору, не вызывая особых подозрений. И я сказала ему: «В городе, в воскресенье».
Я понятия не имею, о чем речь, но слушаю, широко раскрыв глаза. Я в восторге.
– И что он? – спрашиваю я.
Сидни смотрит на меня.
– И тогда он сказал: «Что за хрень ты несешь?»
Я ахаю, услышав ругательство.
– А я сказала: «Экскурсия в город, в кинотеатр, в час дня. Пока». – Сидни снова откидывается на диван. – Повезло, что смотритель меня не поймал.
– Да уж, – соглашается Марчелла.
Бринн прикусывает губу.
– Погоди, – внезапно встревожившись, говорит она. – А тебе разрешили поехать на экскурсию?
– Сегодня утром доктор дал мне разрешение.
– Это великолепно, – соглашается Сидни, переглядываясь с остальными.
– Что-то не так? – спрашиваю я. – О ком вы вообще говорите?
– Дорогая… – произносит Сидни, и я вижу на ее лице беспокойство.
Остальные девушки выглядят встревоженными, им словно неуютно.
– Может, тебе просто нужно еще немного времени, чтобы приспособиться? – говорит Бринн и смотрит на остальных, ожидая подтверждения своим словам. Но в ее голосе слышна паника. – Валентина обещала, что все сработает.
– Что сработает? – спрашиваю я.
– Ты все вспомнишь, – отвечает она.
– Она вспомнит, – произносит Марчелла. – Конечно, вспомнит. – Но затем она опускает взгляд, и я понимаю, что она что-то от меня скрывает.
Я хочу расспросить их в подробностях, но внезапно над альковом нависает тень. Мы замечаем, что рядом стоит смотритель Бозе, заслоняя нам почти все поле зрения.
– Девочки, – говорит он, оглядывая нас. – Мне казалось, вам ясно сказали не беспокоить Мену. Может, Антону стоит вам об этом напомнить?
– Нет, – отвечает Сидни, качая головой.
– Я понимаю, что вы не разбираетесь в медицинских процедурах, – продолжает смотритель, – но Мена сейчас очень уязвима. Оставьте ее одну еще на какое-то время. Дайте ей больше личного пространства.
Они кивают, но мне не нравится, что смотритель говорит обо мне, словно меня здесь нет. Мне не нужно личное пространство. Я хочу быть рядом с остальными. Но смотритель дожидается, пока они встанут, жестами призывая их выйти из алькова, а я остаюсь сидеть на диване в одиночестве. Когда они уходят, он смотрит на меня.
– Твое поведение вышло из-под контроля, – неожиданно для меня произносит он. – Вот почему тебе понадобилась терапия контроля побуждений. Антон дал тебе еще один шанс. Не потрать его впустую. Или, уверяю тебя, ты больше никогда не увидишь своих подруг.
От его предупреждения мое лицо обдает жаром, а сердце колотится ужасно быстро от одной только угрозы, что я могу потерять друзей. Я тихо жду, пока он уйдет. А потом, оставшись в одиночестве, поднимаю голову и смотрю туда, где он только что стоял. Чувствую, как подступает ярость.
За обедом я тихо ем блюда, подобранные в соответствии со специальным меню, которое должно помочь мне восстановиться после терапии контроля побуждений. Я отпиваю сок – он горький и с металлическим привкусом – и ставлю его обратно на стол. Настроение улучшилось – мгновение ярости, которую я ощутила после разговора со смотрителем Бозе, было сложно примирить с моим желанием хорошо себя вести. Но в конце концов я осознала, что обучение – мой главный приоритет.
Так что гнев растворился, сменившись удовлетворенностью.
Девушки тихо разговаривают, сидя вокруг меня, и обсуждают свои планы насчет воскресной экскурсии. То и дело они взглядывают на меня и улыбаются. Я киваю им, хотя по сути не участвую в беседе.
Смотритель Бозе сказал девушкам держаться от меня на расстоянии, и большинство ему подчиняется. В результате вокруг формируется свободное пространство, в котором находимся я, Сидни, Марчелла, Бринн и Аннализа – наш собственный островок за длинным обеденным столом. Сидни держит меня за руку под столом.
Аннализа сидит тихо, глядя на меня с другой стороны стола, сжав свои ярко-красные губы и глубоко погрузившись в раздумья. Через некоторое время она наклоняется ко мне.
– Как все прошло у доктора Грогера? – спрашивает она.
– Еще день или два, и я буду как новая, – повторяю я.
– А, ты имеешь в виду, восстановишься после яда, который тебя заставили принять?
Бринн быстро оглядывается, проверяя, не слышал ли кто-то из учителей эти слова. Смотритель сидит вместе с остальными преподавателями, все они едят и без умолку болтают. Марчелла толкает локтем руку Аннализы.
– Не здесь, – шепчет она.
Аннализа коротко усмехается с явным огорчением.
– Тогда где? – спрашивает она. – Бозе держит ее отдельно от нас.
Они обе смотрят на меня, и я чувствую себя музейным экспонатом. Оглядевшись, я вижу, что Ребекка сидит одна, а Ида на другой стороне стола, с Марианной. Я пристально смотрю на Ребекку и думаю, что она кажется очень одинокой. Уже собираясь отвернуться, я замечаю Валентину. Она ободряюще улыбается мне. Она такая странная.
– Сейчас важнее всего, чтобы нас всех не затащили на терапию контроля побуждений, – шепчет Сидни.
– Ладно, – говорит Аннализа, отодвигая салат. – Я думала, вы оцените идею, которую я предложила раньше. Похоже, я ошиблась.
Мы все сидим тихо, молча ковыряясь в еде. Но мне любопытно, что же за идея была у Аннализы.
– Я хочу узнать, о чем речь,