– Получается, что твой Иваныч был идеалом мужчины?
– Мне практически не с кем его сравнивать, но для меня – да.
– Он был у тебя первым и единственным?
– Нет, был до него один… Но там и говорить-то не о чем. Мне казалось, я в него влюблена, даже замуж собиралась… В институте за мной многие приударяли, но мне никто не нравился, меня считали гордячкой и холодной стервой, а один парень, которого я отшила, прозвал меня «девственной селедкой». А знаешь, почему я сбежала с Корфу?
– Знаю твою версию.
– Это чепуха. Нет, Ирма, дело в другом. Там я встретила одного человека…
– Я вся внимание.
– Он жил в соседнем номере… И сразу стал за мной ухаживать… Он был приятный, очень привлекательный…
– Русский?
– Да.
– И что? – затаила дыхание Ирма.
– Ничего. Я сказала ему, что люблю мужа. Вернее, память о нем… Он понял, был более чем деликатен. Но один раз мне было очень плохо, я сидела на берегу, он увидел, подошел, предложил помощь, и я… Я пригласила его выпить чаю у меня на террасе… Он был так внимателен, скромен, но я же видела… он в меня влюбился… И я испугалась… А утром уехала…
– У вас так ничего и не было?
– Что ты! Я даже подумать не могла…
– Нет, ты сама себе врешь. Очень даже подумала. Потому и сбежала. Ну и дура. Сколько тебе лет? Собираешься до гробовой доски хранить верность Иванычу? Глупо. Я уверена, что сам Иваныч этого не хотел бы.
– Не хотел, – кивнула Лали. – Мне Петька сказал, что отец ему говорил, когда они рыбачили в Норвегии, – если со мной что-то случится, пусть мама чувствует себя свободной. Кстати, Петьке этот мужик очень понравился.
– Так почему ж ты сбежала? Он же не стал бы тебя насиловать.
– Нет, но просто он… Понимаешь, он оказался старшим братом Платона, ну того… моего первого…
– Да хоть бы братом Сократа, какая разница? Он тебе нравился?
– Платон?
– Да нет, брат, как его, кстати, зовут?
– Родион. Нравился, но я… я боюсь.
Ирма очень внимательно на нее посмотрела.
– Лали, я не поверю, что ты испугалась переспать с понравившимся мужиком… Тем более что со смерти Иваныча прошло уже почти два года. Тут что-то другое… Слушай, ты, конечно, можешь не отвечать, но я, кажется, знаю, в чем дело.
– Да? – каким-то ненатуральным голосом спросила Лали.
– Я, конечно, в генетике не специалист, но мне сдается, что если у отца и матери глаза голубые, а у сына карие, то тут не обошлось без заезжего молодца… Так? И этот молодец Платон?
– Ирма! – смертельно перепугалась Лали.
– Значит, я права… А Иваныч знал?
– Господи, конечно. Я как узнала, побежала к нему. Плачу, убиваюсь, мол, ты меня бросишь… Я аборт сделаю… А он смеется. Дурочка, говорит, я тебя люблю, и по-любому это наш ребенок будет. И никогда больше эта тема у нас не возникала. Как он Петьку любил, ты сама видела.
– А что ж ты ему-то не родила еще?
– Он боялся, я ж тогда ослепла… А я так хотела, но он ни в какую. Я все-таки забеременела, но у меня выкидыш был… Ну и все… Ирма, но ты понимаешь, что…
– Что об этом не должна знать ни одна живая душа? Прекрасно понимаю. На меня можно положиться… Да, подруга, это надо же… встретить мужика, который оказался братом… А он ничего не заподозрил?
– Да откуда? Платон знал, что меня зовут Ева. Я по молодости и дурости стеснялась своего имени, Евлалия, мне казалось это имя каким-то деревенским… А Родион знает меня как Лали Браун. Так что…
– А он тебе здорово понравился, этот Родион?
– Понравился.
– Больше, чем брат?
– Понимаешь, в свое время мне и Платон нравился, просто я встретила Иваныча… Но Родион мягче, он другой, он внимательный… А Тоник этим не отличался, правда, он был еще совсем молодой, избалованный…
– А ты что, с братом тогда не познакомилась?
– Нет.
– Да, подруга, жаль…
– Чего?
– Жаль, что романа не получилось. В наше время встретить мужика, который понравится, да еще внимательного… Впрочем, до поры до времени они все внимательные, черт бы их побрал!
Они еще долго болтали, а потом пошли спать. Встали поздно, весь день, благо погода была отвратительная, валялись на пушистом ковре в гостиной, смотрели фильмы, слушали музыку, пили пиво с орешками, словом, отдыхали.
Вечером Лали приготовила еду для Вира, но его нигде не было.
– Вир! Вир! – звала она. Но пес не откликался.
Лали не на шутку встревожилась.
– Не волнуйся, какая-нибудь течная сучка пробежала, ну он за ней и дунул. Догонит, позабавится и прибежит жрать.
– Понимаешь, он еще ни разу не удирал.
– Ты не можешь этого знать. Когда ты уезжаешь с утра и возвращаешься поздно вечером, он вполне может куда-то бегать и возвращаться к часу кормежки.
– Вот сейчас и есть час кормежки… Вир! Вир! Нет, я пойду его искать.
– Я с тобой!
Они оделись, вышли за ворота.
– Вир! Вир! – звала Лали.
– Да вон он бежит! Или это не он?
– Он! Слава богу! Смотри, он что-то держит в зубах!
– Мамочки, да это ж котенок!
– Вирушка, что это?
Пес подбежал к хозяйке и с гордым видом положил к ее ногам свою добычу.
– Ой, а он жив? – присела на корточки Ирма.
Крохотный котенок пискнул.
– Живой! – Лали схватила котенка на руки. – Ирма, смотри, какой… Вирка, где ты его нашел? Он совсем мокрый, ты его обслюнил всего… Пошли скорее домой, а то он простудится.
– Если уже не простудился. Дай, я его за пазуху суну.
Ирма действительно сунула котенка за пазуху. Но Виру это категорически не понравилось. Он начал громко лаять.
– С ума спятил? Так я тебе и отдала. Ты его сожрать небось хочешь? Показал хозяйке добычу, погордился, а теперь сожрешь?
– Ирма, ты не понимаешь. Он принес мне, а ты забрала. Это не годится. Отдай котенка мне и все будет в порядке.
– Попробуем. Держи.
Как только котенок оказался у Лали, Вир успокоился и потрусил домой.
– Обалдеть! Вот как стоит на страже твоих интересов. Молодец!
Дома они первым делом осмотрели котенка, нет ли каких повреждений. Нет, котенок был цел и невредим. Его вытерли насухо, и дали теплого молочка. Он лакал жадно, с урчанием.
– Его бы помыть… – сказала Ирма.
– Нет, сейчас не надо. Он и так столько пережил, такой маленький, а его здоровенный вражина в зубах тащит… Завтра помоем.
– А как ты его оставишь?
– Да так и оставлю. А что я могу?
Лали принесла большое махровое полотенце, сложила на ковре у уже потухшего, но еще отдающего тепло камина, устроила что-то в виде гнездышка, уложила туда найденыша и прикрыла кончиком полотенца.
– Вот, пусть спит.
Но тут явился Вир. Откинул носом полотенце и принялся вылизывать котенка. Обе женщины замерли.
– Кажется, он его усыновил, – засмеялась тихонько Ирма.
– Похоже на то.
Вылизав малыша, Вир осторожно прихватил его зубами за шкирку и понес на свою подстилку в прихожей.
– Вот так! Это теперь его собственность.
– Слушай, а ведь это здорово! Что-то хорошее тебе твой Вир принес…
– Конечно, хорошее, маленький рыжий котенок.
– Нет, это у тебя что-то хорошее случится.
И впервые со дня смерти мужа Лали подумала, что в ее жизни еще может случиться что-то хорошее.
Очаровательный альпийский городок Гармиш-Партенкирхен тонул в мокром снегу. И хотя от гостиницы, где поселился Родион, до вокзала было не так уж далеко, но когда он садился в поезд, джинсы внизу были насквозь мокрыми. А снег продолжал валить, и создавалось такое впечатление, что его никто не собирается убирать. Вот тебе и Германия с ее хваленым порядком. А может, все еще празднуют? На вокзале он купил карту Мюнхена и обнаружил, что улица, где находится магазин Лали, совсем недалеко от вокзала, но он все же решил взять такси. Джинсы так пропитались влагой, что за час в поезде не высохли. Но когда он вышел с вокзала, то обнаружил, что улицы чистые, сухие и он в своих мокрых джинсах выглядит не так уж авантажно, во всяком случае не для визита к женщине своей мечты. Ничего, зайду в первый попавшийся магазин и куплю другие джинсы. Тоже мне проблема. И эта простая мысль вдруг доставила ему огромное удовольствие. Он ощутил себя совершенно свободным и даже счастливым. Показалось, что все получится. Шел, куда несли ноги. Посмотрел, что за улица. Шиллерштрассе. И вдруг решил испытать судьбу. Перед ним был небольшой, но симпатичный с виду отель. Зайду, спрошу, нет ли номера. Если внезапно повезет, тогда и с Лали будет все хорошо. Мысль о возвращении на поезде в заваленный снегом Гармиш, была противна. Он вошел. В маленьком холле за стойкой портье никого не было. Он взял из вазы на стойке конфетку, сунул в рот, она оказалась упоительно вкусной. И тут появилась приятная дама средних лет. Портье. Она улыбнулась ему. На ломаном немецком он спросил номер. И, о чудо!
– Да, есть номер. Вам надолго?
– На девять дней.
– То есть вы уедете третьего?
– Да.
– Прекрасно, – улыбнулась ему дама. Улыбнулась очень благосклонно. Видно, он понравился ей. Он умел нравиться.
– Вы как будете платить? Наличными или карточкой?
Он протянул ей карточку. Господи, неужели может так везти? Перед Новым годом, в Рождественские каникулы?
– Это все ваши вещи? – она показала глазами на пакет с гигантской коробкой конфет.
– Нет, мои вещи остались в Гармише… – он объяснил ситуацию. – Я завтра туда съезжу.
– А в каком отеле вы там остановились?
Он назвал.
– Ничего страшного. Я сейчас же свяжусь с ними, они пришлют ваши вещи и вернут часть денег.
– Благодарю вас, вы невероятно любезны.
– Но завтрак вы уже пропустили.
– Я завтракал в Гармише, спасибо. Вы не скажете мне еще, где я мог бы купить себе брюки?
– О, это не проблема! – засмеялась дама. На листке бумаги нарисовала план и вручила ему ключ от номера.
– Простите, а как мне к вам обращаться?
– Фрау Марианна.
– Очень приятно. Скажите, а когда доставят мои вещи?
– О, в лучшем случае завтра во второй половине дня. Я сожалею, но…