Вертолет вздрогнул, штурвал немедленно ожил в ее руках, отозвался вибрацией и подрагиванием. Таня убавила обороты мотора, одновременно слегка поворачивая вертолет и заставляя его снижаться. И у нее получилось! Винтокрылая машина пошла правее и ниже.
Она еще потянула штурвал – вверх и вправо. Вертолет описал круг и послушно снизился. Кажется, в высоте она потеряла метров сто.
Татьяна посмотрела вниз, на землю.
– Теперь самое главное, – вслух произнесла она, – выбрать на земле ровную площадку, а потом сесть в точности на нее.
Еще один круг – точнее, виток спирали, каждое кольцо которой ниже предыдущего. Земля все ближе, ближе. Но вот сколько до нее метров в точности – даже со своим парашютным опытом Татьяна не могла определить. Ага, вот альтиметр, но он градуирован в футах, показывает чуть больше тысячи, значит, до земли около трехсот метров.
Новый круг. Двести метров до земли.
Еще один кружок. Сто.
Вот и ровная площадка на берегу. Можно садиться.
«По-моему, хватит кружить, теперь уже нужно просто плавно снижаться».
Татьяна аккуратно подала штурвал вниз. Вертолет дернулся и стал терять высоту гораздо быстрее, чем она рассчитывала. Вдобавок она не погасила угловую скорость, и машина начала вращаться вокруг своей оси, все быстрее и быстрее. Перед глазами все завертелось. Бешено, словно на жуткой карусели, замелькали небо, скалы, прибой, коса, море. Татьяной овладела паника. И снова: небо, обрыв, вода, песчаная коса…
Цифры альтиметра полетели как бешеные: 600 ft… 550… 500… 400… 300… Она постаралась снизить вертикальную скорость, подав штурвал от себя, но стало только хуже. Вертолет дернулся, а потом стал снижаться еще быстрее, и как погасить скорость, Татьяна не знала… 300 футов… 250… 200… «Ох, – мелькнула дурашливая мысль (кто сказал, что перед лицом неминуемой смерти непременно думаешь о чем-то возвышенном?), – у вертолета нет тормозов, а у меня нет парашюта…» И уже через секунду раздался страшный удар о землю, девушку дернуло, потащило, бросило…
Ее спасли привязные ремни. И еще – огромная доля везения.
Это Таня поняла уже потом.
Она пришла в себя довольно быстро. Вертолет стоял, сильно накренившись на один бок. Тихо стонал лежавший на полу кабины араб-«дворецкий». Кровь сочилась из рассеченного лба Халида, рука его была неестественно вывернута – кажется, перелом.
Татьяна отстегнула ремни. В голове шумело. Сотрясение мозга она уж точно заработала. Девушка пошевелила одной рукой, затем другой, потом – ногами… Слава богу, похоже, нет ни переломов, ни сильных ушибов. Ничто, кроме ребер, особенно не болит. Но ребро – не рука, первой помощи не требует. Да и боль эту можно перетерпеть. Девушка спрыгнула на землю.
И только тут поняла: она спаслась! Она опять вытащила счастливый билет. «Но ведь запас везения когда-нибудь может иссякнуть?» – мелькнула в голове предательская мыслишка.
Чудо, что она приземлилась не там, где обрывался пустынный берег. И не на песчаную косу. И не на воду. Таня плюхнула винтокрылую машину на крошечный островок, угнездившийся в море меж косой и побережьем. Двадцатью метрами правее или левее, севернее или южнее – и вертолет угодил бы в море.
А вот сам аппарат Садовникова погубила. Правое шасси вертолета оказалось сломано, и он стоял накренившись. Одна из лопастей винта уткнулась в землю. Нечего и думать о том, чтобы взлететь, тем более самостоятельно.
Но, несмотря на аварию, Таня вдруг испытала приступ сумасшедшей эйфории. Слава богу! Она – жива, здорова и – самое главное! – находится на твердой земле! И ей никуда ровным счетом уже не требуется лететь! И снова думать о грядущей посадке и переживать по этому поводу! Все уже позади!
А то, что остров необитаем и вокруг – ни на берегу, ни на косе, ни в море – нет ни единого следа человеческой деятельности, – чепуха! В скольких переделках она побывала и каждый раз выпутывалась! Ну и пусть она затеряна неизвестно где, без крова, воды и пищи. Это далеко не самое страшное в жизни. Даже крохотный безжизненный островок – в любом случае значительно лучше места, куда мог бы завезти ее араб.
Валерий Петрович Ходасевич только-только уселся смотреть новый, четвертый фильм про Индиану Джонса, пиратским образом скачанный из Сети. Фильмы полковник всегда смотрел только в оригинале – заодно и язык тренировал. Его английского и французского, для того чтобы наслаждаться кино, хватало с запасом, да и с испанским проблем он не испытывал.
Пользоваться Интернетом его научила падчерица, и полковник теперь, несмотря на свои преклонные лета, находил во Всемирной паутине немало интересного и полезного. Скачивал оттуда рецепты экзотических блюд, а также новые детективные фильмы и книги. И даже (разумеется, под ником) в нескольких форумах, посвященных разведке и кулинарии, принимал участие. Да что там говорить: Сеть привнесла в его размеренную пенсионерскую жизнь новые краски, придала ей объемности. Стереоскопичности, если хотите.
Под хорошо знакомую, нестареющую музыкальную тему «Индианы Джонса» полетели первые стремительные спилберговские кадры: невадская пустыня, автомобильные гонки… И тут раздался телефонный звонок. Полковник нажал на пульте ди-ви-ди «паузу» и снял трубку. В ней зазвучал голос Татьяны – веселый, отчаянный и слегка запыхавшийся. Однако Валерий Петрович слишком хорошо знал падчерицу и сразу почувствовал: за ее наигранной бодростью скрывается внутреннее напряжение и, пожалуй, страх.
– Ну, Валерочка, – без долгих предисловий начала Таня, – из разных переделок ты меня выручал, но из такой, клянусь, придется впервые.
– Что случилось? – осторожно спросил отчим.
– Долго рассказывать, как все произошло, но в данный момент я нахожусь на необитаемом острове, где-то в Средиземном море, у берегов Африки.
– Лихо, – усмехнулся полковник. – В твоем стиле. – Но сердце болезненно сжалось от тревоги за любимую падчерицу. – Ты одна?
– Практически да.
– Что значит «практически»?
– Был тут у меня один сопровождающий, в халате и бурнусе, но теперь он получил травму и находится в бессознательном состоянии.
– Ты знаешь место, где находишься?
– Н-нет.
– Как ты туда попала? Я имею в виду транспортное средство.
– На вертолете. Вынужденная посадка.
– Вертолет цел?
– Более-менее. Но сама я на нем отсюда вряд ли взлечу.
– И, пожалуйста, не пытайся. Слушай меня: на вертолете должна быть навигационная система джи-пи-эс…
– Есть такая.
– Включи ее.
Слышимость была великолепной. Каждое слово в трубке звучало громко и четко – какой там островок у африканских берегов! В столице, когда с соседями по подъезду разговариваешь, и то не бывает такой ясности. Валерию Петровичу послышался даже шум прибоя.
– Джи-пи-эс включен, – горделиво доложила Таня.
– Посмотри: какие координаты твоего местонахождения показывает прибор?
– Сейчас… Так-так… Ага, вот…
– Записываю.
– Тридцать один градус, потом запятая и девятнадцать два нуля – это, я так понимаю, северная широта… И тридцать три градуса, запятая, тридцать два тридцать два – восточная долгота…
Полковник записал координаты на пачке «Ту-134», что всегда была под рукой, и достал с полки огромный атлас мира. Начал его листать в поисках нужной страницы – падчерица сказала, что находится где-то на северном побережье Африки.
– Эк тебя занесло, Танюшка… – проговорил Валерий Петрович, когда определился с координатами.
– И где же я нахожусь? – с напускной бравадой выдохнула Садовникова.
– Северный Египет. Вокруг пустыня. До ближайшего городка – скорее, поселения – километров семьдесят.
– Ого! И что же мне делать? – теперь не бодрость, но растерянность слышалась в голосе его любимой Танюшки.
– Прежде всего, – полковник постарался, чтобы его голос звучал солидно и успокаивающе, хотя сердце опять защемило от тревоги за падчерицу, – ничего не предпринимай. Сиди там, где сидишь. А мы что-нибудь постараемся придумать.
Сам он уже начал лихорадочно размышлять, просчитывал в уме варианты: куда звонить, к кому бежать на поклон. Скорее всего, придется обращаться в каирскую резидентуру. Интересно, кто сейчас в Египте резидент? Хорошо бы оказался знакомый, а еще лучше ученик…
– Ты, главное, только не волнуйся, – продолжил Ходасевич разговор с падчерицей, – вытащим мы тебя оттуда…
– А я и не волнуюсь, – хмыкнула Таня. – Я знаю, что для тебя, Валерочка, нет ничего невозможного. Ты практически всемогущ.
Падчерица умела подмаслить отчима ласковым словом – хоть и понимал он, что все ее комплименты если и не полное вранье, то безбожно переслащены, а все равно было приятно.
– Думаю, в вертолете должны быть медикаменты и «энзэ», – произнес отчим.
– Я уже нашла и то, и другое. И даже своему скоту-сопровождающему шину наложила. Пусть помнит мою доброту.
– Не знаю, когда получится, но я постараюсь, чтобы хорошие люди подъехали и тебя оттуда сняли в целости и сохранности. Координаты твоего местоположения я записал. Не вешай носа.
– Маме ни слова, – предупредила Таня.
– О чем ты говоришь, Танюшка! Она вообще до сих пор не знает, что ты из России-то улетела.
– Я тебя целую, мой толстячок, и надеюсь на скорую встречу.
– И я тоже.
…Довольно безмятежно прощаясь, ни он, ни она тогда не предполагали, что встреча их будет нескорой… А может, и вообще не состоится…
Солнце зашло, и сразу стало холодно. Татьяна достала из своей дорожной сумки свитер. А пледом, который нашелся в вертолете, прикрыла араба-«дворецкого», он по-прежнему был без сознания и только изредка постанывал.
«Доброй быть невыгодно, – думала Садовникова. – Какой я, к черту, секретный агент, в которые меня Чехов-Костенко готовил? Не смогла расправиться с противником. Араба пожалела, не стала выбрасывать с вертолета, теперь вот вожусь с ним, лечу, обезболивающий укол ему сделала… А мне и самой обезболивающее пригодилось бы… Чуть не погибла, теперь вот мерзну на необитаемом острове. А ведь Халид этот – если б ситуация повторилась с точностью до наоборот и я б сломала руку и лежала без сознания – со мной бы чикаться не стал… Да он и не чикался: вез меня, без зазрения совести, в лапы своим друзьям-террористам, и ничего у него внутри не дрогнуло…»