– Это нормально. Это обычное течение жизни. Моей, по крайней мере. Я избавляюсь от старых вещей, заменяю их новыми. Тебе незачем так бурно реагировать.
– А дети из детского дома ни разу в жизни не пробовали апельсинов.
– Глупость какая, Лиза! Апельсины стоят копейки.
– Однако же!
– Откуда ты знаешь? Ты что, бывала в детском доме?
– Я вчера видела передачу по телевизору. Случайно напоролась, когда прыгала по каналам. Детский дом номер 17. Содержание одного ребенка – тридцать рублей в день. Это завтрак, и обед, и ужин, и одежда, и книги, и игрушки, и работа воспитателя. За все – тридцать рублей! Видели бы вы этих детей! Это не дети, это какие-то затравленные зверьки!
В глазах Виолетты сквозило задумчивое непонимание пополам с пренебрежением.
– Но а мне-то какое дело? – спросила она после долгой паузы.
– Совсем не трогает?
– Я не сентиментальна.
– Ясно. Знаете, Виолетта Марковна… Вы достойны восхищения. Вы энергичны, кипучи, вы талантливый коммерсант, вы умеете управлять людьми, умеете ловко устраивать дела. Было бы естественно, если человек, столь щедро одаренный природой, испытывал потребность делиться плодами своей успешности с другими людьми. У вас этой потребности нет. Вы думаете только о себе. Вы меня сильно разочаровали. И еще одну квартиру я вам ремонтировать не буду. По крайней мере, до тех пор, пока не пойму, что там все действительно осыпается и настоятельно требует капремонта. До свидания!..
Взволнованная Лиза выскочила в приемную и попала прямо в объятия к не менее взволнованному секретарю.
– Вы что там так орали? – испуганно спросил он. – Вы ее довели? Она сегодня и так бешеная!
Несимметричный румянец на щеках парня (правая была бледна, а на левой угадывался малиновый след Виолеттиной пятерни) говорил о том, что и секретарю сегодня досталось.
– Ближайшие полчаса не советую к ней заходить! – сказала несчастному Елизавета.
Промчавшись пулей через офис фирмы, Лиза вырвалась на солнечную улицу и вздохнула. Вот, поссорилась с Виолеттой. Пыталась зачем-то подписать ее в спонсоры детдома. Чего вдруг?
Появление Зуфара Алимыча всегда сопровождалось шумовыми эффектами и напряженной работой мысли Здоровякина. И сегодня подполковник не изменил себе.
– Привет, турбийоны! Еще шевелитесь?
– Здравствуйте, дорогой Зуфаралимыч! – радостно откликнулся Валдаев, поднимаясь с места и протягивая подполковнику руку для пожатия.
– Добрый день! – крикнул Здоровякин в полете: он летел к шкафу с книгами, чтобы схватить толковый словарь и начать поиск незнакомого слова.
Валдаев грудью остановил плавный полет друга, вернул Илью на место и посмотрел на него так, как обладатель больного зуба смотрит на бормашину.
Здоровякин теперь уже окончательно обосновался в квартире Валдаева. Он не предпринимал попыток вернуться домой. Вероятно, друзья были обречены жить вместе, как парочка славных геев. Илья храпел по ночам, Илья методично усаживался на все полезные и необходимые в хозяйстве предметы (включая Пульсатиллу, что пару раз едва не вызвало преждевременные роды), Илья искренне считал, что друг пополняет запасы полуфабрикатов в холодильнике исключительно ради заботы о нем, дорогом госте, и планомерно уничтожал все съестное.
Вот поэтому-то Валдаев и смотрел на Здоровякина без обычной нежности. Илюша его достал.
– Какими судьбами, Зуфаралимыч?
Алимов игриво пошевелил усами, его серо-зеленый загадочный взгляд обещал сюрприз. И верно – из-за его спины появилась дама.
Мадам явно имела нерусское происхождение и достигла прекрасного возраста, когда уже в принципе уместно бальзамирование. Но, боже, как она выглядела!
Дама была облачена в элегантный брючный костюм. Очень ловко для своего возраста леди балансировала на шпильках. Прозрачные светло-фиолетовые очки закрывали глаза. На экипировку дамы, учитывая драгоценности, было затрачено не меньше средств, чем Здоровякин и Валдаев отдали за любимый джип, а вполне возможно, что и больше. Один перстень с роскошным изумрудом стоил, наверное, целое состояние.
Умелый в обращении с женщинами, Саша сайгаком подскочил к посетительнице и галантно усадил в кресло.
– Ваша клиентка, – тоном доброго Деда Мороза представил подполковник.
Алимов, очевидно, вспомнил жалобы парней на отсутствие клиентуры и решил помочь экс-подчиненным. Александр встал на ногу Илье, изящно намекая другу прикусить язык. Здоровякин собрался было рассказывать Зуфару Алимовичу, как удачно идут у них дела последние две недели.
– Искренне благодарны, Зуфаралимыч! Клиентам мы всегда рады! – взволнованно признался Саша. – Что случилось? Какие проблемы?
– Знакомьтесь – Анн-Мари Деманже. Она француженка. Приехала к нам прямо из Парижа. У нее исчез внук.
– Лихо! – изумился Здоровякин. – Во всех других местах на планете, значит, уже поискали? Остался наш город? Но мы не знаем французского! Как мы будем с ней разговаривать? И потом…
– Найдем! – страстно заверил Валдаев. – Внука найдем!
Он незаметно отвел руку Ильи за спину и там вывернул другу кисть. «Молчи!» – неслышно прошипел он.
– Я не сомневаюсь, что вы справитесь. Вы талантливые ребята. Тем более Анн-Мари обещает солидный гонорар.
– Мадам Деманже! Мы в вашем распоряжении! Как мушкетеры! – воскликнул Валдаев. – Так, как же сказать это по-французски… Щас…
– Сделаем все возможное, – промычал Здоровякин, предварительно получив от товарища локтем под ребра. – Хотя не знаю, как мы…
– Зуфар Алимович, вы введете нас в курс дела? – громко, заглушая лепет друга осведомился Валдаев.
– Сами, сами, – поднял руки подполковник. – Я отчаливаю. Кстати, вы обдумали мое предложение? Не созрели, чтобы вернуться? Я жду. Удовлетворите мадам Деманже, и айда назад, в управление.
С этими словами бывший начальник покинул офис «Поможем!».
Едва за ним закрылась дверь, Здоровякин ринулся за толковым словарем.
– Турбийон, турбийон, – твердил он, лихорадочно листая страницы. – Чем же теперь он нас обозвал?
Валдаев тем временем принес запотевший бокал минералки для мадам Деманже. Та ответила улыбкой и легким кивком. Валдаев пристроился напротив нее, в другом кресле, сбоку от рабочего стола.
– Сильвупле, мадам. Парле ву франсэ? Парле ву руссэ? – призвал он на помощь знание французского. – Э… Май нэйм из Александр… Блин, это уже не по-французски. Здоровякин, да что ты там возишься?!
Вид у коллеги был потрясенный. Он поднял от книги непонимающие глаза.
– Саша, – в ужасе прошептал он, – здесь нет этого слова!
– Ну и что?
– Так… Это… Что за гадость такая? А ты не знаешь, что такое «турбийон»?
Как ни странно, но эрудит Валдаев не знал, что ответить. Он слышал слово впервые.
– Посмотри в Интернете, – посоветовал он. И вновь обернулся к клиентке: – Итак, мадам Деманже… Э-э… Парле ву… Как это?.. Шерше ля фам?.. Нет… Ну…
– Ты заплатил за Интернет в прошлом месяце? – перебил Здоровякин, нарушив плавное течение великолепной французской речи. – Не заплатил?
– Ты ведь сказал, что заплатишь. И карты купишь. И для соток. И за квартиру тоже собирался.
– Я?! Не помню!
– Ты! Ты! Никакой от тебя пользы, Илья, вред один! Мадам, кескесэ ву… вуле ву… Э…
– Ну, спасибо. Короче, Интернет нам вырубили. Вот, е-мое!
– Да не мешай ты! – огрызнулся Саша. Увидев, что мадам Деманже достала сигарету, он, услужливый и предупредительный, бросился грудью на стол в поисках зажигалки и пепельницы.
Анн-Мари затянулась крепкой «Галуаз». Она наблюдала за друзьями с неподдельным энтомологическим интересом – словно мальчуганы были бойкими кузнечиками или парочкой пушистых гусениц.
– Нет, но мы должны узнать, что такое «турбийон»! – не унимался Здоровякин.
Валдаев кое-что для себя уяснил. Первое: Здоровякин не отвяжется, пока не выяснит, чем же обматерил его начальник. Второе: его собственные познания в области французского несколько ограниченны. Их явно недостаточно, чтобы успешно начать и закончить дело об исчезновении внука Анн-Мари Деманже.
– Постой, – вздохнул Александр и достал из кармана мобильник. – Я позвоню Ольге.
– Она знает?
– Она же аспирантка филологического.
– Кто, Оля?! Та твоя брюнетка с ногтями как у Фрэдди Крюгера?
– Нет, другая, рыженькая. Не помнишь?
– А…
Рыженькой аспирантки не оказалось на месте. Анн-Мари молча курила и продолжала пристально рассматривать странных сыщиков. Энтомолог в ней уступил место специалисту по клинической психиатрии.
Валдаев на секунду задумался.
– Ага! Попробуем Антонину! Она в прошлом году ездила на «Поле чудес» и выиграла телевизор. Должна знать, раз такая умная.
– Антонина… Блондинка метр восемьдесят с сись… Ой! – Здоровякин смущенно оглянулся на клиентку. – С шикарной грудью?
– Ну и память у тебя! Ты все перепутал!
– Да как же запомнить всех девиц твоего гарема?
– Блондинка – Татьяна. Антонина шатенка. И не с грудью, а с глазищами. Нет, грудь-то тоже есть. Но глаза больше.
Антонины не было дома. Немудрено – рабочий день в разгаре!
– Черт! Попробую Вику…
Анн-Мари прикончила сигарету и бросила ее в пепельницу. При этом ее рука совершенно случайно задела маленький бронзовый бюст Ф. Дзержинского, весом не менее чем в полтонны. Его держали в офисе не из ностальгических воспоминаний о большевистской истории Отечества, а просто потому, что Феликсом было чрезвычайно удобно производить мелкий ремонт – забивать, например, гвозди.
Бюстик слетел со стола прямо на ногу Валдаева.
– …! …! – заорал сыщик чужим голосом. – А-а-а-а!!! …!
– Что?! Где?! Сашка?! Ты что?! – завопил Здоровякин.
– Ах, простите! Как я виновата! О, мой бедный мальчик! – воскликнула Анн-Мари на отличном русском языке, практически без акцента.
– Мадам, вы прекрасно говорите по-русски! – изумился Илья.
Валдаеву некогда было удивляться. Он страдал. Гримасы на Сашином лице менялись одна за другой, и каждая свидетельствовала о жутких мучениях, испытываемых несчастным.