чно было спросить у «тайлеровского» официанта, не знает ли, откуда эта ослепительно красивая девушка, не постоянная ли она клиентка. Тот сразу ответил бы — из конторы напротив. Из «Артиссимо». Но прошло уже более 27 часов, а бильярдист пока так и не объявился…
— Виолетта? Мы с ней почти закончили. Осталась мелочь, нюансы, — откликнулась Лиза на вопрос Лаймы.
— Нюансы и делают стиль, — наставительно молвила старшая подруга.
— Ты права, — с готовностью согласилась Лиза. — Но, как бы там ни было, наше с Виолеттой сотрудничество близится к завершению.
Лайма саркастически усмехнулась. Ей было обидно, что, повторно обратившись в «Артиссимо», предпринимательница не захотела вновь воспользоваться услугами Лаймы. Словно ее не удовлетворил их прошлый творческий союз. Виолетта просто пренебрегла ею!
— Надеюсь, в последний момент твоей сюзеренше не попадется в руки журнал с интерьером в стиле барокко. И она не обнаружит, что соседка изумительно обставила спаленку в стиле «хай-тек». Иначе…
— Вновь придется все ломать, — кивнула Лиза. — Ну и ладно. За три месяца общения с мадам я смирилась с мыслью, что на километр в радиусе от Виолетты — поле кровавой битвы. Место сражения федеральных сил и чеченских боевиков. Знаешь, я прочитала в журнале, что по Фрейду в основе всего — агрессия и сексуальное влечение…
— В каком? Ты что, читаешь «Вопросы психологии»?
— Нет, нет, все гораздо проще. Читала то ли в «Мари Клэр», то ли в «Домашнем очаге». Там он цитировался. Фрейд.
— Ах, ну ясно! — расслабилась Лайма. — Конечно, где ж ему еще цитироваться! — Она почти запаниковала, что Лиза интересуется серьезной литературой. По мнению Лаймы, развитие Лизиного интеллекта позволяло той читать лишь любовные романы и дамские журналы. Что подруга блестяще подтвердила.
— Слушай дальше. Из Виолетты и то, и другое прет, как тесто из кастрюли. Любовный пыл она растрачивает на трех любовников…
— У нее три любовника?! — вновь перебила Лайма.
— Да. Она мне их всех продемонстрировала. Как на собачьей выставке.
— Вы что, подружки? — взревновала Лайма.
— Нет, но, кажется, ей почему-то хочется меня удивить.
Лицо Лаймы приняло милейшее кислое выражение: с ней Виолетта никогда не откровенничала. Почему же с Лизой?
— А ее агрессивность реализуется в перманентном ремонте. Ей постоянно надо что-то крушить. Хотя бы стены собственных хижин. Она упивается мыслью об учиненном разгроме. Я так думаю. Как тебе моя гипотеза? Согласись, логично. Любовный пыл тратится на фаворитов, агрессия — на уничтожение интерьеров.
— М-да.
— Я сначала расстраивалась, потому что мне невероятно жаль было обдирать до арматуры квартиру, оформленную тобой с потрясающим талантом.
— Ты серьезно так считаешь? — недоверчиво спросила Лайма, падкая на комплименты.
— Обстановка была изумительная. Но — была. Теперь там все иначе. И вот я подумала: ведь страсть к разрушению могла проявиться у Виолетты по-другому. В более вредной для общества форме. Так пусть уж громит свои квартиры за свои же деньги, раз хочется. Правда, Лаймочка?
— Лиза, Лиза, — снисходительно улыбнулась Лайма улыбкой умудренного жизненным опытом товарища. — Целую теорию выстроила. Психологический портрет Виолетты нарисовала. Вернее, попыталась нарисовать. А суть в том, что баба с жиру бесится. И всего-то.
— В целом, да. И это тоже верно, — согласилась Лиза. — Но как ни странно, а тетка она классная. Она вырабатывает гейзерную, вулканическую энергию! Я заряжаюсь от нее! И мне хочется быть такой же молниеносной, неуемной, полной замыслов!
— Матрешки, хватит трепаться, — появился перед девушками Родион. — Лизавета, дуй, — Апогеша зовет. Нам обломился еще один богатый клиент.
— Как же?! — возмутилась Лиза. — У меня и так банк «Антей» и Виолетта. Мне больше никого не надо!
— Ты ведь заканчиваешь с Виолеттой, маруся. О, да ты опять всех мужиков перетопила! — Родион взглянул на Лизин монитор и увидел, что зеленые человечки барахтаются в реке.
— С Виолеттой трудно быть в чем-то окончательно уверенной. Лаймушка, иди ты. Не хочу никого брать. Или пусть Апогей вызовет из отпуска Жанну. Или Андрея!
Был последний месяц лета, было нежаркое солнце, теплый ветер, чудесная погода, и в голове витали мысли о новом знакомом. Не хотелось глотать строительную пыль и экспансивно общаться с рабочими, осуществляя авторский надзор.
Лайма поднялась с кресла, собираясь принять на грудь очередного клиента, но Родион ее остановил.
— Лиза, ты не поняла? Апогеша зовет тебя. Тебя жаждут.
Лайма опустилась обратно с таким видом, будто только что вонзила тридцать два зуба в лимон. Лиза вздохнула и поплелась в кабинет директора.
— Вот, Руслан Романович, это и есть наша Елизавета, — торжественно и не без гордости произнес Апогей Павлович при появлении сотрудницы. Он осмотрел подчиненную любовно, как самую классную лошадку своей конюшни.
Лиза натянуто улыбнулась. И замерла.
Он был достоин глянцевых обложек журналов. Он мог бы рекламировать коньяк, сигареты «Бонд» и модную мужскую одежду: для этого у него было все — пронзительная мужественность, великолепный рост, совершенная фигура, кураж в зеленом взгляде, твердая, властная линия подбородка, живописные черные брови. «Ого-го! — подумала Лиза. — И он на самом деле существует? А если потрогать?» Наверное, нереальный мужчина сейчас исчезнет из кабинета начальника, как мираж.
Но Руслан Романович оказался вполне жизнеспособным объектом действительности. Он улыбнулся Лизе краешком рта.
— Буду счастлив воспользоваться услугами столь юного и прелестного дизайнера.
— Но у Лизы опыт, заметьте, — напомнил Апогей Павлович. — И ни одной рекламации.
Лиза и Руслан бесцеремонно разглядывали друг друга. Елизавета онемела от восторга, но личности клиента это не касалось: точно так же она замирала от счастья в морозный день, увидев «совершенно фантастический!» по красоте сугроб или идеально ровную сосульку. Она рассматривала Руслана Романовича как неодушевленный экспонат, предмет с признанной художественной ценностью, как самый крупный и безупречно ограненный бриллиант на выставке драгоценных камней. Он радовал глаз оформительницы совершенством линий, филигранностью исполнения. Первые пять минут. Интерес клиента к миленькой дизайнерше, кажется, был менее платоническим. Его взгляд задержался на тех частях Лизиной фигуры, где обычно и задерживаются мужские взгляды.
— Так поехали? — спросил Руслан. — Это возможно — поехать прямо сейчас?
— Елизавета, Руслан Романович Рудницкий сделал нам заказ на оформление офиса. И у него поджимает время. Дерзай, моя радость.
— Но, Апогей Палыч! — взмолилась Лиза. — Я ведь не закончила с Виолеттой Крикуновой. Вы же знаете, она непредсказуема! И конкурс впереди… Еще с «Антеем» не закончили.
— Но Лайма тоже загружена, — напомнил Апогей.
— Да у нее…
— Загружена, — четко повторил босс. — Ах, Руслан Романович, у нас наплыв. Но для вас мы — в лепешку.
— Не хочу в лепешку, — пробурчала под нос Лиза, как ребенок. — Мне и в моих формах неплохо живется.
Руслан рассмеялся.
— А почему бы не вызвать Жанну или Андрея? Хватит им отдыхать!
— Елизавета!!! — рявкнул Апогей Палыч. — Не перечь мне! Руслану Романовичу не нужны Лайма, Жанна или Андрей. Ему рекомендовали тебя. И он хочет только тебя.
— Польщена доверием, — хмыкнула Лиза.
Руслан смотрел на нее с нескрываемым веселым интересов. Видимо, его удивило упорство, с которым юная дизайнерша пыталась отделаться от клиента. Наверное, для него это было внове — вряд ли раньше девушки отказывались от плотного сотрудничества с богатым красавцем.
— Вы хотите, чтобы я прямо сейчас сделала замеры? — уныло спросила Лиза.
— А что тебя останавливает? — взмахнул руками Апогеша. — Быстренько собралась и поехала.
— Буду ждать на улице, — коротко бросил Руслан Романович, поднимаясь.
— Я только возьму портфель! — крикнула вдогонку Лиза, словно нужно было отчитаться, что именно она возьмет.
«Ладно, попалась, так попалась, — решила она. — Лень, праздность — это страшный грех. Надо работать над собой, совершенствоваться, искоренять недостатки. В принципе я ведь на самом деле почти закончила с Виолеттой. И этот красавчик очень кстати. Ни секунды простоя. Блесну гениальностью. Руслан Романович Рудницкий. Три «Р». Р-р-р… Впечатляет…»
— Где моя рулетка!!! Где мой блокнот!!! Где моя косметичка!!! — дико заорала Лиза Лайме и Родиону. — Там клиент!!! Нетерпеливый!!!
— Уже видели, — с завистью сообщила Лайма. — Шикарный самец. У него «шевроле-блейзер».
— И костюмчик за штукарик баксов, — заметил Родион. — На премиальные купишь шубу.
— У меня есть шуба, — ответила Лиза. Она рылась в столе, пытаясь найти рулетку. — Вдруг он скупердяй.
— Вполне возможно. Но, безусловно, красив. Прямо Ален Делон в молодости.
— Или Брэд Питт, — вздохнула Лиза.
К недешевым услугам «Артиссимо» прибегали в основном люди весьма обеспеченные, городские толстосумы. Народные массы самостоятельно выбирали и марку унитаза, и цвет портьер, не доверяя подобные интимные операции дизайнерской фирме.
Нельзя сказать, что, всласть наобщавшись с бомондом, Елизавета была в буйном восторге от скромности, учтивости, интеллигентности крутых слоев общества. Порой Лизу пытались низвести до уровня прислуги и к дизайн-проекту требовали обязательного приложения в виде подобострастия, подхалимства и самоуничижения. Это было отвратительно, работа с подобными людьми превращалась в мучение. «Тебе трудно, что ли, лишний раз улыбнуться?! — вопил Апогеша. — Клиенты — как дети! Надо быть терпеливой!»
Поэтому и от Руслана Рудницкого, вмиг благодаря сопутствующим атрибутам отнесенного в категорию новых русских, Лиза не ждала примеров самоотверженного гуманизма. Будет обычное высокомерие и хамство, обусловленное тем, что ее услуги щедро оплачиваются, а значит, она обязана суетиться, «делать красиво» и не вякать.