иваясь слезами, выставил скрипачку за дверь…
Саша привлек к себе Лизу. Ее просветленный взгляд говорил о том, что любые, самые решительные действия сыщика будут восприняты крайне благожелательно.
— Тебе не жарко в кожаных брюках? — тонко намекнул Александр.
— Да, — согласилась Лиза. Ее щеки, и в правду, горели. То ли от жары, то ли от вина, то ли от счастья. — Сниму?
Валдаев отчаянно закивал. И принял деятельное участие в раздевании Лизы. Когда девушка осталась в одной рубашке, Саша подхватил ее на руки и ринулся с добычей к заветному диванчику. Но стоило Лизе оказаться вдавленной в диванные подушки разгоряченным телом Валдаева, снизу раздался яростный писк. Три котенка, приложив невероятные усилия, выползли из-под парочки, взъерошенные, удивленные, обиженные.
— Мы их придавили, — сказала Лиза.
— Несильно, — сказал Валдаев.
Котята уселись на полу и. выпучив маленькие мутно-голубые глазки, воззрились на картину, наблюдать которую детям до шестнадцати не рекомендуется. Впрочем, Валдаеву и Лизе не удалось развратить малышей, так как на восьмом такте любовной увертюры в дверь квартиры кто-то позвонил.
— О, нет! — попросил Валдаев. — Нет, нет, нет! Убью, — пообещал он неведомому ночному визитеру.
За дверью оказался смущенный Здоровякин. У него на руках сладко дрых маленький Эдуард. Леша и Антоша стояли рядом с отцом, на каждом висело по котомке. Мария выглядывала из-за спины мужа. Она держала перед собой десятилитровую кастрюлю.
— Прости, друг, — молвил Здоровякин. — У родителей на целую неделю отключили отопление и воду. И горячую, и холодную. Повреждение на трассе. Мы к тебе.
— Хотели к Лизе, — застенчиво объяснила Маша. — Ее нет дома. Пустишь погорельцев?
— Конечно, — с болью в голосе ответил Валдаев. — Куда мне от вас деться?
Никакие уговоры, чертовское обаяние Валдаева, его красноречивое описание соблазнительных сюрпризов предстоящей ночи не имели положительного эффекта. Они подъехали на такси к Лизиному дому, но Саше не удалось проникнуть в девичью светелку, чтобы возобновить прерванное на самом сладком поцелуе действо.
— Знаешь, уже поздно, — сказала Лиза. Они стояли у подъезда в круге белого света под фонарем. Моросил мелкий ледяной дождь. — Езжай домой.
— Я не доеду! Темно!
Валдаев теребил девушку за плечи, гладил ее по голове, прижимался губами к гладкому, мокрому лбу. Он нервничал, волновался, как голодный посетитель ресторана, которому позволили отведать кусочек аппетитного блюда и тут же коварно убрали яство прочь. Ну почему, почему нельзя подняться наверх, к Лизе, и закончить трапезу?!
— Мне еще собирать чемодан.
— Зачем?
— Через четыре часа самолет.
— Лиза! Какой самолет?!
— В Париж.
— И ты молчала?! Если б я знал, что в шесть утра ты должна быть в аэропорту, я бы… «Не потратил столько времени на дурацкую мозаику!» — мысленно закончил Валдаев.
Лиза улыбнулась.
— Но ведь я вернусь!
— А когда?
— Через пару недель.
— О-о-о! — простонал Саша. — Я не доживу.
Он представил политическую карту мира, прикинул, как далеко находится Париж от его родного города. Каждый километр расстояния невероятно увеличивал недоступность и ценность Лизы. Саша вдруг подумал, что Лиза и вовсе останется жить в Париже, а значит, ему суждено потерять эту милую, очаровательную девушку. У него защемило сердце.
— Да нужен тебе этот Париж!
— Я должна побывать на кладбище, где похоронен мой отец. — Лиза серьезно посмотрела на Валдаева.
— А-а…
— Ну, и документы на квартиру оформить.
— Ты точно вернешься? — уточнил Александр.
— Вообще-то планирую. Я купила обратный билет, но он без даты.
— Нет, я просто не имею права отпускать тебя одну, — решил Валдаев. — Я полечу с тобой.
— В вашем тесном тандеме сейчас каждая копейка на счету, — напомнила Лиза. — Надо ведь купить квартиру Здоровякиным. А билет во Францию стоит недешево.
— Верно. Но я хотя бы провожу тебя в аэропорт. Через некоторое время. После того, как… Пойдем!
Валдаев схватил Лизу и поволок в подъезд.
— Нет! — засопротивлялась она. — Нет! Езжай домой, Саша!
— Но почему ты такая упрямая?!
— Я вернусь, и мы продолжим или не продолжим наши отношения. Если у тебя есть желание.
— Ты и не представляешь, какое сильное у меня желание.
— Да?
— Да.
— Давай немного подождем. Куда нам торопиться?
— М-м-м, — проныл Саша. Ну, как же она не понимала!
— До свидания….
Промокший, озябший, неудовлетворенный, Валдаев звякнул в замке ключом и открыл дверь. Густонаселенная квартира была наполнена разнообразными, ночными звуками. На диване в обнимку с близнецами спала Мария. Дети сопели, чмокали во сне, что-то невнятно бормотали. Здоровякин громоздился на полу, на матрасе. К груди его, как медаль за город Будапешт, прилепился маленький Эдик, он слегка похрапывал и крепко прижимал к себе Пульсатиллу. На шее у Ильи вздымались пушистые бока двух котят, еще один свил гнездо в Илюшиной шевелюре, двое расположились в ногах.
Валдаев нагнулся и постучал кулаком по плечу друга. После пяти — семи увесистых ударов Здоровякин, наконец-то, проснулся.
— А? Что? — заволновался он. — Что стряслось? — Знаешь, — грустно сказал Саша, — я тут подумал… А не завести ли нам черепашку и хомячка. Для комплекта. Что ты на это скажешь?..
Сквозь огромные окна апартаментов на авеню Марсо была видна Эйфелева башня. Ее шпиль терялся в сизой дымке. Анн-Мари с сигаретой во рту и бокалом красного вина в руке, сосредоточенный Поль и Ирина в пеньюаре со страусиными перьями увлеченно резались в карты.
— А какие у нас планы на вечер? — осведомилась мадам Деманже. Она выиграла очередную партию и сухой ручкой, украшенной великолепным браслетом из белого золота с бриллиантами и хризолитами, придвинула в свой сектор стола кучку фишек и ассигнаций.
— Банальные, — промурлыкала Ирина. — Ужин в ресторане, а потом закатимся в ночной клуб.
— Отлично!
— Сейчас я обязательно выиграю, — пообещала Ирина. Ее пеньюар отличался своенравностью: бедная девушка затрачивала невероятные усилия, чтобы заставить шелковую ткань лежать ровно, однако при каждом движении полы пеньюара откровенно распахивались, являя миру прекрасную крупногабаритную грудь в кружевном wonderbra. — Анн-Мари, вы жульничаете!
— Что! — фальшиво захохотала Анн-Мари. Она сидела на червовом тузе. — Девочка! Ты недостаточно крута для подобных обвинений! Лучше налей мне еще вина.
— Лиза улетает завтра домой, — сказал Поль.
— Так быстро! — удивилась Ирина. — И трех недель не прошло!
— Жаль. Мы еще не все достопримечательности ей показали. Симпатичный ребенок, — заметила Анн-Мари. Она ловко вытащила из рукава бубновую даму.
— Если бы мне обломилась такая квартирка в Париже, я бы не торопилась обратно. И денег у нее хватает. Куда она спешит? — Ирина взяла зажигалку и помогла Анн-Мари прикурить новую сигарету.
— Спешит вернуться туда, где осталось ее сердце, — сказала мадам Деманже. — А что, Ирэн, тот парень, что нанял тебя за две тысячи долларов, был хорош собой?
— О, да! Статный, плечистый, очень интересный. Из тех, кого обожают женщины. Но ваш внук, вне всякого сомнения, гораздо привлекательней!
— Да уж я думаю!
— Анн-Мари! Откуда у вас червовый туз!
— А что?
— Его не должно у вас быть!
— Глупости какие, Ирэн! Вот же он!
— Нет, я считала! У вас не должно его быть!
— Как бы то ни было, я снова выиграла! — объявила Анн-Мари.
Александр стоял у окна, смотрел в темноту, держал на руках Пульсатиллу и теребил ее за аристократическое ухо. Им обоим чего-то не хватало. Их жилище опустело. Пятеро котят были благополучно проданы, семейство Здоровякиных неделю назад въехало в новую квартиру. Грусть, тоска и ощущение пустоты нахлынули на Валдаева и Пульсатиллу.
Но зазвонил телефон.
— Саша, это я! — прощебетал в трубке Лизин голос.
— Лиза! — закричал Валдаев, внезапно понимая, что на девяносто пять процентов его тоскливое настроение объясняется исчезновением из его жизни Елизаветы. — Ты мне три недели не звонила!
— Две с половиной. Вот, звоню! Я в Орли. И сейчас мой самолет.
— Ты летишь домой?
— Да. Но мне нужно тебе кое в чем признаться. У меня есть недостатки.
— Какие, блин, недостатки! Быстрее возвращайся! У тебя нет никаких недостатков! Ты идеальна!
— Нет, Саша! Постой, я скажу…
— Ничего не говори, просто прилетай, — с нехорошим предчувствием в груди выпалил Александр.
— Нет, я должна тебе признаться. Чтобы между нами не осталось неясностей.
— И что же?
— Знаешь, мне нравится Брэд Питт…
— Что?! — взвился Валдаев. — Что ты сказала?!
— Нет, ну не так, чтобы очень… В некоторых ролях!
— Только не это, — прошептал Валдаев. — Только не это…
Елена всегда неуютно чувствовала себя в самолете. Она боялась, что самолет упадет. Елена сжимала влажные ладони, прерывисто дышала, закрывала и открывала глаза, нервно теребила браслет на запястье. Какая глупость надевать в поездку дорогие украшения! Этот браслет, колье, кольцо с редким розовым бриллиантом стоят целое состояние! И декларацию пришлось заполнять мелким почерком. Но нет, со своими бриллиантами она не расстанется ни за что, это ее талисманы, и если «Боинг» соберется вдруг упасть в океан, волшебная сила драгоценных талисманов спасет ее от неминуемой гибели…
— Вы зря волнуетесь, — улыбнулся сосед. — Мы долетим.
— Правда? — со стоном спросила Елена. Ей так необходима была поддержка.
— Обязательно.
Тон мужчины был безапелляционен, именно это сейчас и требовалось Лене — чья-то непоколебимая уверенность в благополучном исходе полета.
Сосед был симпатичен. Темный ежик волос и яркие голубые глаза — роскошное сочетание. Елена заметила мужчину еще в зале ожидания — статный, плечистый, очень интересный. Из тех, кого обожают женщины.