— Да, — выдохнул он, делая еще шаг, и теперь между ним и стеной оставалась только придавленная с двух сторон я. Но стене я такое поведение еще могла простить, стена все же, а вот Джерг!
— Не нужно меня злить, — из последних сил пытаюсь оттолкнуть генномодифицированного, упираясь ладонями в его мускулистую грудь и… чувствую, как опять начинает предательски сползать полотенце.
— Не буду, — пообещал высокородный и тут же забыл о своем обещании, скользнув руками по… скажем так — бедрам. Да простит меня преподаватель анатомии.
Джерг молчал несколько томительных минут. Мне это надоело и развернувшись я поспешила уйти.
— Во дворе, — понеслось мне вслед, — работают!
По лестнице я сбежала едва ли не кубарем. Переодевалась так торопливо, что в шорты едва не всунула обе ноги в одно отверстие, причесывалась уже на ходу.
Бежала я быстро, игнорируя вновь начинающуюся мигрень, зато, когда выбежала на задний двор… Джерг сволочь! Даже не так — подлая сволочь! Подлая, коварная и вообще!
Мои модели действительно работали! Они разбивали цветник и перемазанные с земле и торфе, на корточках утыкали ростки в землю. Грязные, уставшие, измученные, но… улыбающиеся, довольные и активно флиртующие с рабочими! Откуда Джерг набрал тридцать молодых, загорелых и накаченных мужчин, я не в курсе! Но то что все были полуобнаженными, с капельками пота на накачанных торсах и идеальными улыбками, это факт! Да еще и музыку включил! Романтика сплошная!
И тут взгляду моему представилась совсем уж непотребная картина — Алидан, та самая что вчера познала восторг творчества, стояла и хорошо поставленным голосом руководила собственно построением композиции. В руках ее сейр с планом, а вот рядом… единственный не обнажившийся до штанов мужик, зато с расстегнутой рубашкой. И вот это чудо, явно передавшее высокородной бразды правления, подходит на шаг ближе, одной рукой обнимает ее за талию, второй указывает на что-то в схеме… А Алидан — улыбается ему! Причем не просто улыбается, знаю я эту улыбку, называется 'Да, любимый'!
— Мммодели! — заорала я, срывая связки. — А ну живо все в гостиную!
Гул голосов и смеха, до этого царивший нарождающимся цветником, мгновенно стих. На меня посмотрели все и радом. Мужчины недовольно, девушки… еще более недовольно. Сани так вообще сплюнула от досады и, оторвавшись от мужика, к которому игриво бедром прижималась, направилась ко мне. За ней потянулись и остальные… Чувствую себя матерью-настоятельницей женского монастыря, в который временно мужской монастырь забрел.
Строй испачканных землей девушек в ну очень коротких шортах и безобразно узких топиках, промаршировал мимо злющей меня. Черт, я рычать сейчас буду. А красиво идут… судя по голодным взглядам мужской составляющей устроителей клумбы. Последней подошла Алидан, остановилась напротив меня, взирая с немым укором. Ага, уже пожалела. Это как в анекдоте с тараканами, тут расслабляться нельзя.
— В дом! — заорала я. — Живо!
И я осталась одна, перед лицом недовольных работников ростков и удобрений.
— Если еще раз, хоть пальцем… — начала я, поняла что забрела не в ту степь и постаралась исправиться. — Если еще хоть кто-то… — среди покинутых ухажеров появились те, кто рискнул улыбнуться и все, я очень сильно злая. — Улыбаться вредно, — наставительно сообщаю, — это делает зубы беззащитными. И в следующий раз, господа фермеры, думайте, рядом с кем скалитесь! Мои модели вам не доярки доморощенные!
И что я несу? Но улыбаться перестали. Разворот, и я покидаю двор. Дверь за собой заперла… на всякий пожарный. И вот теперь я буду кого-то убивать! А хорош Джерг, ничего не скажешь! Сваху соблазним и рвение ее к работе тем самым поуменьшим, а девиц раздадим местным бугаям и вот оно джерговское счастье!
Стоп. Я остановилась маленькой проходной комнате, от которой шла развилка как раз в гостиную отданную нам на растерзание. Комната была узкая, на окне зеленая занавеска… сорвала ее и продолжила путь, раздирая на маленькие полосочки. Обычно бумагу использую чтобы успокоиться, но бумаги тут нет! А злая и раздраженная я есть. И в висках уже стучит! И если пойду убивать Джерга, ведь не факт что получиться и вообще… опасно с ним в такие игры играть, он какой-то… нестабильный!
Когда я дошла до гостиной, пыл мой несколько поумерился. Девицы-грязнули сидели там, из бокового входа степенно вошла совершено чистая Ди-стервоза, Дерганная Дел похоже и так сидела тут, и давилась от смеха, вчитываясь в текст на сейре. Вот, две мои единственные надежды! Точнее одна, но не суть.
— У меня слов нет! — начала я.
— Заметно, — Диана грациозно присела на стул у окна, тем самым дистанцируясь от остальных.
— А ты вообще молчи, — разозлилась я, — гулёна голопопая!
Среди девушек послышался смех. Не удивительно — на табло с баллами у Ди-стервозы стояло ' -25, за несанкционированное вихляние обнаженными прелестями перед Джергом'. Высокородная одарила меня презрительным взором, и даже рот раскрыла, но сейчас говорила я и точно:
— Вы о чем думаете? — начала я, хмуро обводя взглядом присутствующих. — У нас одна цель — Лериан Джерг! Все! Остальные особи мужского пола идут… полем.
Как ни странно, возмутилась Фея.
— Ти, — она надула силиконовые и от того пухлые губки, — что такого, что мы немного развлечемся? Джерга на всех не хватит…
— Сомневаюсь в этом, — вспомнив ночные игры протянула я.
— Фея права, — второй предательницей стала Сани, — а они милые, и из соседнего городка. Тут кстати рядом совсем, могли бы и… прогуляться. Так что…
С тяжелым вздохом я оглядела присутствующих и замогильным тоном поинтересовалась:
— Контрацептивы и другие средства борьбы с нежелательной беременностью имеются?
Ответом мне стал гул протяжного 'Эээ'.
— То-то и оно, — наставительно продолжаю я. — И это вам не горожане, которые раз в месяц делают себе резервацию определенной жидкости, это фермеры — они тут только быков кастрируют! А у них самих все работает исправно!
До дев дошло и все приуныли. В угрюмом молчании раздался только один довольный голосок:
— То есть… если я с Джергом, то… — Диана коварно усмехнулась.
— И не надейся, — оборвала я ее планы на корню, — у Джерга до нашего появления была постоянная любовница, так что…
— О, нестабильный ген! — выругалась высокородная.
— Дааа, — протянула я, — оно и видно. Так! — хлопнула в ладоши, привлекая всеобщее внимание, — предлагаю развлечься!
На меня уныло взирали двадцать девять красоток, за наличие коих в гареме, древние султаны убили бы, и не раз. А почему двадцать девять? Так Дел выпала в прострацию и все еще приобщалась к трудам Лики Пресветлой… нужно и мне прочитать. Но речь сейчас не об этом.
— Предлагаю устроить конкурс красоты! — торжественно объявила я. — В номинации: Лучшее дефиле в купальнике, Конкурс на самое вкусное лакомство (это я видно с голодовки такое выдала), конкурс талантов и… — я задумалась, обдумывая это 'и', вспомнила Ди в неглиже и добавила. — И конкурс на лучший эротический танец!
В глазах присутствующих определенно появилось воодушевление, а я внезапно поняла, что проводить то мне! А это работы море необъятное!
— Кстати, — при мысли о работе пришли воспоминания о необходимости поесть, — вы уже обедали?
Мне скомкано ответили, что таки да, обед уже был. И отвечали мне на ходу, спеша в свои комнаты, чтобы приготовиться. Мм, сумела я воодушевить электорат. Хотя не всех — Дерганная Дел продолжала сидеть и тихо хихикать.
— Дел, — позвала я, — ты чего там?
— Дисквалификация на пять дней, — не поднимая головы, ответила высокородная. И я уже думала уйти на кухню, как Далия вскинула голову, пристально посмотрела на меня и шепотом спросила. — Тиа, скажите, только честно, а я… смогу стать журналисткой?
Мама! Если Алидан после этого задания увлечется художественной резьбой по фруктам это куда ни шло, но если Далия Раян после работы со мной подастся в вольные журналистки — Джерг-старший придушит и спишет все на приступ нестабильности!
— Эм, Дел, я не думаю, что твоя семья это одобрит, — осторожно начала я.
Девушка чуть сузила глаза, красивые такие синие глазки и ледяным тоном прервала мои начинающиеся разглагольствования:
— Я вас не о семье спрашивала, Тиа! Я спросила вас, как уважаемого мной человека, как профессионала, как женщину, добившуюся самостоятельности и сделавшей себя!
Ох, девочка. Наплевав на растущий голод, я подошла к высокородной, взяла стул и села напротив — не рядом, потому что… так лучше.
— Знаешь, Дел, — я грустно улыбнулась, — я понимаю, что ты имеешь в виду… Надоела власть патриархальной семьи, да? — она кивнула, сжав зубы. — Понимаю, — на этом завершилась часть, где мне позволено было быть мягкой и человечной. И пристально глядя на генномодифицированную, я предельно жестко продолжила. — Только ты должна знать, что в семье тебя защищают! В семье о тебе заботятся! Семья с тобой в будни и праздники! А теперь что касается моей самостоятельности… Да, Дел, я сделала себя сама, я добилась всего в жизни сама. Чего мне это стоило? Счастья, Дел, моего счастья! Чем я плачу за возможность быть себе хозяйкой? Одиночеством! Диким, изматывающим, разрушающим одиночеством, от которого хочется выть! Я всегда одна — но особенно тяжело переживать свое одиночество в праздники! Когда никого рядом… совсем никого. И болеть одной страшно, страшно и тоскливо… Так что думай, Дел. Я тебя не отговариваю, журналистика — профессия интересная, увлекательная и, наверное, даже захватывающая, но семья не одобрит. Ты станешь отверженной. В твое тело вживят чип контроля, который будет срабатывать каждый раз, когда эмоциональный фон усилится. Малейшее раздражение и гнев и тебя вырубят минут на десять. Просто вырубят! Думай.
Я встала, все же надеясь дойти до кухни и так и замерла — в дверях стоял Джерг. В том, что он все слышал сомнений не было.
— А подслушивать некрасиво! — заявила я высокородному, гордо вздернула подбородок и решительно пошла есть.