Квош, ранее державшийся шагах в десяти позади, остановился и, подозвав кого-то из ребятишек, быстро и тихо с ним говорил. Мальчишка выслушал, кивнул и умчался в сторону полей.
– Вероятно, вы получали мои записки по поводу позорного столба? – осведомилась я, будто между делом, когда мы направились к жилищам рабов.
– Получал, – ответил Старрат, и развивать эту тему он явно не собирался.
Когда же в поле зрения показался пресловутый столб для телесных наказаний, как ни в чем не бывало возвышавшийся на том же месте, я встала как вкопанная.
– Значит, вы его не убрали?
– Нет.
Я покосилась на Старрата, затем обменялась быстрым взглядом с Чарльзом, размышляя, стоит ли сейчас вступить в битву или же поискать другое решение проблемы. Надо было это хорошенько обдумать.
Старрат повернулся ко мне:
– Я решил, что лучше его оставить. Пусть стоит, даже если не используется.
Я не поверила ему ни на секунду и некоторое время молчала, глядя на него оценивающе, затем предупредила:
– Если я услышу, что позорный столб все же используется для наказаний, собственноручно срублю его топором.
От его ответа меня избавило появление той, за кем я посылала Квоша.
К нам приближалась чернокожая женщина, державшая на руках маленькую девочку со светло-коричневой кожей. Кажется, это была та самая рабыня, что выскользнула из коттеджа Старрата при нашем прибытии. Сара, стало быть…
Я нахмурилась.
– А от нее вам что нужно? – резко спросил приказчик.
– У меня к ней несколько вопросов.
15
– Она неблагонадежна, – заявил Старрат. Он стоял, широко расставив ноги и уперев руки в бока – поза человека, бросающего вызов. – Если не держать ее в узде, жди неприятностей. Думаю, она у себя в племени была кем-то вроде колдуньи или вроде того. – Он засунул большие пальцы за пояс штанов и покачался на каблуках.
– Мои вопросы не касаются ни ее поведения, ни положения в племени, – сказала я, а сама задумалась, что он имел в виду под словами «держать в узде». Оставалось надеяться, это не было связано с позорным столбом.
Ответ я получила, как только Сара подошла ближе. Она остановилась, низко опустив голову, но у нее на лице отчетливо были видны побои – под левым глазом багровел свежий кровоподтек, а губа распухла.
Я скрипнула зубами. Да уж, вопросы вызывало поведение не этой женщины, а Старрата.
Девочка у нее на руках сидела тихо, наблюдая за нами огромными глазами.
– Я забираю Сару с собой в Уаппу, – заявила я неожиданно для всех, в том числе для себя. До этого я собиралась всего лишь поговорить с ней. Но слова сорвались у меня с языка прежде, чем я успела их обдумать. – И всех ее детей. – Я посмотрела на рабыню: – Сколько у тебя детей, Сара?
Она вскинула глаза.
В ее взгляде, полном горечи и злости, читался вызов. И этот вызов, к моему величайшему удивлению, был адресован мне. Мы некоторое время смотрели друг на друга – я очень старалась не отвести взгляд.
Старрат сплюнул с противным хлюпающим звуком.
– Леди тебе вопрос задала. Отвечай, сука.
Грубое слово прозвучало, как гром среди ясного неба, и мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы сохранить бесстрастное выражение лица.
Взгляд негритянки дрогнул, на мгновение метнулся в сторону от моего лица, будто она утратила силу духа.
– Вон тот пацан, – ответил Старрат вместо нее, указав на Лиль-Гуллу. – И вон та егоза у нее на руках.
Он имел в виду девочку с кожей кофейного цвета
Сара вновь отвела от меня взгляд, поправила малышку у себя на бедре. Не было сомнений, кто отец этой девочки.
Чарльз безмолвно и неподвижно стоял рядом со мной. Я была благодарна ему за дружескую поддержку и за это молчание. Само его присутствие было надежной опорой, когда земля чуть было не ушла у меня из-под ног и кровь застыла от ужаса при мысли о связи между Старратом и Сарой. Вернее, о связи Старрата с ней. Я не сомневалась, что для Сары эта связь не добровольна и не взаимна.
Холодок пробежал у меня по спине. Мне мало что было доподлинно известно об отношениях между мужчинами и женщинами, но ни разу в жизни я не видела свою мать в синяках. И у миссис Пинкни не было кровоподтеков. Я понимала, что покоряться низменным желаниям мужчины не так уж и приятно, но знала, что в этом не предполагается подчинения… насилию.
Я постаралась отрешиться от этих мыслей.
– Она и ее дети будут жить в Уаппу. Нам пригодится еще одна служанка в доме. – Я повернулась к рабыне: – Собери вещи, свои и детские. Вы едете со мной.
Она снова вскинула на меня злой, мятежный взгляд.
Меня это ошеломило. Ведь я хотела ее спасти – неужели она этого не понимала?
– Она нужна нам здесь. Вы не можете просто так забирать наших негров. Мы тут все зависим друг от друга, – свирепо процедил сквозь зубы Старрат.
Я обернулась к нему. «Ты зависишь от нее», – хотелось мне сказать.
– Могу. И заберу. – Я скрестила руки на груди, вполне осознавая, что выгляжу в этом момент, как капризный ребенок. – Вам придется… придется просто обойтись без… без одной пары рук, – кое-как договорила я. Голос у меня охрип, щеки пылали от ощущения неловкости.
Сара взглянула на Квоша и быстро заговорила с ним на своем отрывистом наречии. Я понимала лишь отдельные слова, но язык тела читался легко – она была сильно взволнована и разгневана. Квош отвечал ей спокойно, однако казалось, что они ведут ожесточенную словесную битву. В конце концов Сара развернулась и зашагала прочь, выпрямив напряженную спину и высоко подняв голову.
– Видали, что я имел в виду? Она ходячая неприятность, – буркнул Старрат и сплюнул в грязь. – Ладно, забирайте ее, но потом не жалуйтесь.
То, что он вдруг так быстро сдался, напугало меня еще больше. А когда он открыл рот, чтобы продолжить, сразу возникло дурное предчувствие.
– Так или иначе, недолго вам своевольничать на этих землях.
Я сглотнула.
– Что это означает?
– Пару дней назад я смотался в город. – Лицо Старрата расплылось в гаденькой довольной улыбочке. – Навестил мистера Маниго.
Я почувствовала одновременно удивление, смятение и страх.
– С какой целью? – спросила я.
Старрат зловеще хихикнул.
– Известно, с какой – засвидетельствовать закладную на эту плантацию. Я тут приказчик, а стало быть, официальный свидетель.
– Что?! – вырвалось у меня.
Старрат в невинном изумлении вскинул брови:
– Как, вы не знали, что ваш папенька отдал под залог еще одну плантацию? А я-то думал, вы в курсе всех его дел.
Я онемела в полном ошеломлении. В горле встал ком, и оно словно забыло, как нужно работать – рождать слова, сглатывать слюну, пропускать воздух на вдохе и на выдохе.
Старрат как ни в чем не бывало засунул большие пальцы за пояс штанов, развернулся и зашагал прочь.
Мне наконец удалось сделать долгий вдох, отдавшийся дрожью во всем теле, и повернуться к моему безмолвному спутнику. Слегка наклонившись, Чарльз согнул руку в локте, предлагая мне на нее опереться, и я с благодарностью это сделала.
– Вы знали? – вымолвила я. – Нет, конечно, вы не могли знать. Я…
– Идемте, поищем тень. Вам лучше присесть. – У Чарльза на лбу залегли морщины, серо-голубые глаза сейчас казались свинцовыми от тревоги.
Он огляделся, затем, должно быть, приметил подходящее местечко, и повел меня к длинному ряду вечнозеленых дубов, которые под тяжестью собственных крон росли, пригибаясь к земле, словно извивались по ней ветвями-змеями. Только сейчас я поняла, что ноги меня больше не держат, и поспешно опустилась на скамью. Теперь мне казалось, что силы покинули все мое тело. Я чувствовала себя опустошенной, обескровленной.
– Как отец мог такое сделать? Я ведь старалась… – горестно выдохнула я. – Мы соберем огромный урожай риса…
Я… я была у Маниго всего пару недель назад, когда ездила в город. Почему он не обмолвился ни словом о закладной? – Дыхание у меня стало прерывистым – набирающий силу утренний зной и тугой корсет грозили сообща меня задушить.
– Дышите помедленнее, – спокойно посоветовал Чарльз. – Быть может, Маниго тогда еще не знал о планах вашего отца?
– О, он знал, я уверена. Почему он призвал Старрата в качестве свидетеля и ничего не сообщил мне? – Последнее слово я с трудом протолкнула сквозь сдавленное горло, голос у меня сорвался на писк, нос и глаза защипало от подступивших слез.
– Это широко распространенная практика – приглашать приказчика поставить подпись под закладной на собственность. Но насчет причины, по которой Маниго не поставил вас в известность, я затрудняюсь что-либо сказать.
– Моя встреча с Маниго прошла ужасно. Он обращался со мной, будто я дитя неразумное. Теперь-то я понимаю, что скрывалось за той снисходительной улыбочкой. Он разве что по головке меня не погладил. – Теперь уже гнев вспыхнул у меня в груди с новой силой, и я чуть не разрыдалась от беспомощности – слезы и без того меня душили, грозя вот-вот прорвать плотину. – И все это не потому, что он считает меня ребенком. Это потому, что я… я…
– Женщина, – мягко докончил за меня Чарльз.
Он накрыл мою ладонь своей, сильной и широкой, и этот его жест поверг меня в трепет. Но я не убрала руку. Он слегка сжал пальцы – и я чуть не потеряла остатки самообладания. От этого теплого, дружеского рукопожатия, призванного меня подбодрить, во мне, наоборот, будто что-то надломилось. Я даже зажмурилась, пытаясь совладать с эмоциями, и мысленно вознесла благодарность за эти мгновения, которых у нас не было бы, не окажись мы здесь наедине. Мне хотелось сказать, что честолюбие понуждает моего отца ради воинской карьеры оставить нас без средств к существованию, что это честолюбие продиктовано чувством долга и любви к отечеству, которую я теперь всецело понимаю, ибо и сама начинаю ее разделять. Но так или иначе я не смогла произнести это вслух.
– Спасибо, что помогли мне пережить встречу со Старратом, – тихо сказала я, открывая глаза. – Мне нужно было сойтись с этим человеком лицом к лицу и твердо заявить о своих правах. Я это сделала, пусть он меня и переиграл.