Увидя вошедших, Мод прочистила горло.
– Хорошо. Проходите и садитесь. Я хочу, чтобы как можно больше людей услышали то, что будет здесь сказано, – проговорила она.
Ее голос был спокойным и твердым. Джоан пристально посмотрела на нее, вспомнив, какую невольную реакцию вызвал у нее Чарли Эллиот. Ей стало интересно, что случится, когда войдет отец.
– Скажите, как давно это было? Когда вы видели его в последний раз? – спросила Джоан.
– Прошло сорок девять лет, восемь месяцев и двадцать один день, – ответила Мод.
Она взглянула через плечо на дорожные часы, стоящие на столе, и ее самообладание в первый раз дало маленький сбой. Тень душевного страдания промелькнула на лице и тут же исчезла.
– Знаете, вам нет нужды снова бередить старые раны, – осторожно произнесла Джоан. – Что бы вы ни запланировали… вам достаточно послать весточку, заложников освободят, и со всем этим будет покончено.
– О, помолчите, Джоан, – сказала Мод рассеянно. – Я ждала этого момента очень долго.
Роберт похлопал Джоан по плечу, словно желая утешить после этих пренебрежительных слов. Та взяла его руку и оставила в своей. Он притих, и Джоан почувствовала его смятение. Ситуация действительно была странной и очень тревожной. Потом на улице раздался звук автомобильного двигателя, Джоан и Роберт вскочили, уставившись с тревогой на дверь.
Натаниэль Эллиот поднимался по лестнице медленно, хотя и не останавливался.
– Мне сюда? – услышали они его голос, твердый, но истончившийся с возрастом, и Джоан почувствовала, как Мод напряглась в своем кресле.
Ее собственный пульс ускорился. Она испытывала такое возбуждение, что с трудом могла усидеть на месте. Натаниэль шел впереди Сингера и Берк-Бромли, опираясь на трость. Джоан его сразу узнала по фотографии, которую показывал ей Чарли. Она почувствовала, как сидящая рядом с ней Мод перестала дышать. Высокий рост Натаниэля теперь скрадывался сутулостью. Стройность превратилась в болезненную худобу, часто свойственную старости. Рука, свободная от трости, тряслась. Скрюченные пальцы, пятнистая кожа.
Он пересек комнату, встал перед Мод, и долгое время они смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Тишина становилась гнетущей. Встреча, очевидно, представляла для обоих такую важность, что даже полковник Сингер, который был явно возбужден и нетерпелив, не решился прервать их молчание. Грудь Мод вздымалась и опадала. Старая женщина, не моргая, впилась взглядом в своего гостя, но Джоан не могла угадать ее чувства. Наконец Натаниэль слегка откашлялся.
– Привет, Мод, – произнес он дрожащим голосом.
– Здравствуй, Натан, – поздоровалась Мод. – Воды утекло много.
Тишина вернулась, и Натаниэль, казалось, сник под ее тяжестью. Он покачнулся, трость скользнула по полу, и Джоан пришлось подойти, чтобы взять его под руку.
– Пройдите и сядьте, мистер Эллиот, – предложила она.
Натаниэль кивнул, и Джоан помогла ему пройти к дивану, на который он сел и в неподвижности замер. Пару секунд Мод не в силах была оторвать от него взгляд своих горящих, широко распахнутых глаз.
– Ты постарел, Натан, – произнесла она удивленным голосом.
– Ничего не поделаешь… хотя ты, Мод, выглядишь так же, как всегда. Кроме, я полагаю, вот этого… – добавил он, указывая на инвалидное кресло. – Ты попала в аварию?
– Нет. Просто постарела, как и ты.
Джоан внимательно смотрела на Мод и пыталась разгадать выражение ее лица. Оно было странное, резкое, похожее на отчаяние, но еще больше на голод. Натаниэль сжался от этого взгляда, как будто тот подавлял его.
– В чем дело, Мод? – спросил он коротко.
– Я хочу, чтобы ты им все рассказал.
Взгляд Мод стал стальным, и даже Джоан его испугалась.
– Не все ли теперь…
– Не все ли теперь равно? Возможно, для кого-то разница действительно невелика. Но для тебя это выбор: останется один из твоих сыновей жить или умрет. Есть ли разница для меня? Есть. И очень большая. Я хочу, чтобы ты рассказал правду перед всеми этими людьми. Так, чтобы впоследствии твои слова нельзя было опровергнуть или взять обратно. Я хочу, чтобы ты открыл истину, и пускай присутствующие поведают о ней всему миру.
– Всему миру? – эхом отозвался он. – Мод, это никому не интересно. Эта история давно поросла быльем!
– Это интересно мне! – раздался внезапный крик Мод, разрушивший хрупкое спокойствие. Еще некоторое время спустя ее рот беззвучно открывался и закрывался, словно слова, которые она пыталась выговорить, были слишком важны, чтобы их произнести. – Ты… ты забрал у меня все, Натаниэль…
Фразы срывались с уст Мод с дрожью, которая пронизывала все ее тело, словно конвульсия. Впрочем, это могло быть сдерживаемым изо всех сил рыданием.
Натаниэль кивнул. Он провел языком по пересохшим губам и с трудом сглотнул.
– Я знаю, – прошептал он. – Я знаю, что сделал.
– Тогда расскажи им. – Мод вцепилась в подлокотники кресла, и ее пальцы напомнили ястребиные когти. – Расскажи, или свершится братоубийство.
– Что? Что свершится?
Старик непонимающе покачал головой, но Джоан почувствовала, как у нее в голове все встало на свое место.
– Салим – сын мистера Эллиота, правда, Мод? Он брат Чарли, – торопливо проговорила она.
– Да. У меня родился от тебя сын, Натан. После того, как ты оставил меня умирать в пустыне.
– Я не… О нет… Этого не может быть, – проговорил он упрямо.
– Не может? – Мод наклонилась вперед, пронизывая его взглядом. – Посмотри мне в глаза и скажи, может это быть или нет? – На лице старой женщины одно выражение сменялось другим, выдавая бурю охвативших ее чувств.
Натаниэль молчал. Он словно съежился и смотрел в пол.
– Мисс Викери, – произнесла Джоан тихо и осторожно, – а знает ли Салим, что держит в заложниках брата? Знает ли он?
– Конечно нет, – едко ответила Мод. – Я никогда не говорила ему о тебе, Натаниэль. Я сказала, что у меня был муж, который умер. Ты для нашего сына никто.
– О, вы должны ему сказать! Скрывать подобное плохо… это нечестно! – воскликнула Джоан.
– Вы здесь лишь для того, чтобы смотреть и слушать, и это все, ради чего вас пригласили, Джоан, – проговорила Мод, все еще не спуская глаз с Натаниэля.
Джоан повернулась к полковнику Сингеру:
– Кто-то должен открыть ему глаза! Салим никогда не причинит вреда своему брату. Я в этом уверена! Вы должны послать к нему гонца. Я смогу без помех подняться в горы. Мне для этого нужен только никаб. Пожалуйста, вы должны…
– Хватит, Джоан! Ему не нужно этого знать, – оборвала ее Мод.
– Я скорей отправлюсь в горы, одетый в пижаму, чем отпущу туда вас, мисс Сибрук! – проговорил полковник Сингер возмущенно. – Никто никуда не пойдет.
– У меня есть еще один сын? – спросил Натаниэль прерывающимся голосом.
На его глазах выступили слезы, но, увидев их, Мод лишь сильнее ожесточилась.
– И он скоро останется твоим единственным, если ты не сделаешь, как я велю.
– Ты хочешь услышать мой рассказ… но о чем именно?
– Мне нужна правда. Я хочу, чтобы ты рассказал правду. Поведай им, кто первым пересек пустыню Руб-эль-Хали в тысяча девятьсот девятом году.
Воцарилось долгое молчание. Джоан и Роберт обменялись взглядами, в которых сквозила беспомощность, а полковник Сингер скрестил руки, пристально рассматривая Натаниэля Эллиота. Нетерпение Берк-Бромли, командира Чарли, выдавала барабанная дробь, выбиваемая пальцами на коленях. Натаниэль Эллиот откашлялся еще раз и поднял взгляд. Щеки его пылали, но глаза оставались спокойными.
– Ну хорошо. Я полагаю, это не имеет большого значения. Во всяком случае, безопасность Чарли гораздо важней. Да, ты была первой, Мод. Ты пересекла пустыню раньше меня. Я… я всех обманул.
Мод закрыла глаза, плотно сжав веки, и сделала долгий, медленный вдох.
– Не смей заявлять, что это не имеет значения. Ведь ты разрушил мою жизнь, Натаниэль. Лгал все эти годы. Опубликовал мои записи и карты под своим именем. Опозорил меня, врал мне, оставил меня умирать… Не смей говорить, что все это не имеет значения!
– Я не оставлял тебя умирать! Как ты могла так подумать? Ведь у тебя было все, чтобы продолжить путь после того, как ты вернешься к колодцу…
– Ты забрал с собой нашего проводника Саида. Что, если бы мы не нашли колодца? Что тогда? Ты об этом подумал?
– Да, конечно. Можешь не сомневаться!
– И ты все равно это сделал, – печально проговорила Мод. Она сглотнула, ее глаза заблестели, а потом она опустила взгляд, сняла с пальца кольцо с синим камнем и бросила его в Натаниэля. Перстень ударился в бедро старика, а затем упал к его ногам. – Я освобождаю тебя от обещания жениться на мне, Натан, – промолвила Мод негромко. Старик уставился на кольцо, как будто она бросила в него паука. Он задрожал, и слезы наконец заструились из его глаз. – А теперь говори. Давай. Поведай им все.
И Натаниэль Эллиот принялся рассказывать. О том, как один из его проводников, когда они отдыхали в оазисе у колодца, придумал для Натаниэля план, благодаря которому молодой человек оказался бы первым, пересекшим пустыню, смог бы претендовать на почести и награды, украв у Мод карты, и получил бы фору, в которой они нуждались. О том, как бедуины Мод были подкуплены один за другим – все, за исключением двоих: молодой Убайд отсоветовал обращаться с подобным предложением к Халиду, который остался бы верным Шахин до смерти, а также к его сыну Фатиху. О том, как по прибытии в Маскат он отправил в Лондон телеграмму, объявив о своих успехах, и после этого с легкостью описал свое путешествие, используя журнал и карту Мод. И о том, как никто не задавал ему лишних вопросов.
– Я ждал, что ты будешь преследовать меня, Мод. Я все время ждал, что ты встанешь у меня на пути и начнешь обличать. Но ты этого не сделала… так никогда и не сделала. – Он сокрушенно покачал головой. – Это был безумный, отчаянный, мерзкий поступок, и я всегда ждал, что это не сойдет мне с рук. Почему ты молчала, Мод? – спросил он, взглянув на ее.