Я достала папин клинок. Сидеть и ждать – такое не по мне. Я накинула губернаторский мундир, чтобы не выдать себя свечением и толкнула дверь.
Она громко заскрипела. Берег был пуст. За ним бурлило черное море. Костер, у которого сидели мы с Адори, потух.
Из-за дома донеслись приглушенные звуки борьбы. Стараясь не шуметь и даже не дышать, я пробралась вдоль стены, обогнула угол и… едва успела накрыть ладонью рот, чтобы удержать рванувшийся наружу крик.
Маркес лежал на земле, глядя в небо остекленевшими, невидящими глазами. Руки его были связаны впереди, но грудь еще поднималась и падала. Он был жив, но где же тот, кто напал на него?
Надо найти Пабло. Я отступила неслышно в тень и побежала, но зацепилась за что-то ногой и едва не упала.
Еще один губернаторский стражник, связанный и без сознания. Паника гнала дальше.
Сзади что-то зашуршало, и я, пригнувшись, метнулась в сторону. Клинок, светящаяся щепка и сумка – все это было со мной. Я могла сесть на лошадь и убежать – вдоль берега до хребта, потом через лес и домой.
«Нет», – сказал другой, более настойчивый и требовательный голос. Надо постараться найти Пабло. Так уходить нельзя. Аринта бы не сбежала. Я выпрямилась и повернула к площади.
В нос ударил запах, похожий на тот, что шел от сгоревших кораблей, и в следующую секунду кто-то заломил мне руки за спину.
Я отбрыкнулась и уже открыла рот, чтобы закричать, но получила порцию чего-то горького, растворившегося на языке. Десны онемели. Похолодела кровь.
Густой смог разлился по телу, и мир ушел в сторону. Я провалилась в темноту, и пыль заполнила рот.
Глава 14
Болело все. Тело налилось тяжестью. В поясницу впилась щепка-светлячок, сумка расплющилась под спиной. Я вытащила ее и разлепила веки. Потом сжала щепку и держала, пока не почувствовала, что силы возвращаются. Попыталась сесть. В голове дико шумело. Откуда-то выплыло темное, озабоченное лицо. Я прищурилась, и оно постепенно прояснилось. Я снова зажмурилась. Шок пробежал холодными волнами. Неужели умерла? Должно быть, да.
Но мертвой я себя не чувствовала – ощущала землю, трепыхание пульса на шее.
Опять открыла глаза. Присмотрелась. Лицо в обрамлении черных, густых и спутанных локонов было грязным, чего никогда бы не позволила сеньора Адори, но тем не менее передо мной была она.
– Люпе?
– Я знала, что это ты! Даже без волос узнала.
Я обхватила ее руками, прижалась лицом к пыльным кудряшкам. Люпе тоже обняла меня, да так крепко, что мои бедные косточки жалобно захрустели. Она дрожала, и я чувствовала под своими локтями шишки обтянутых кожей позвонков.
– Ты в порядке?
Люпе отстранилась и потерла ладонями лицо.
– Теперь, когда ты здесь, мне уже лучше. А почему на тебе папин мундир?
– Долго рассказывать.
Она рассмеялась, нервно, с икотой, и подтянула к подбородку колени.
– Да уж не сомневаюсь.
Зашуршала юбка – Люпе была в той, розовой, из тафты, только испачканной и с оборванной каймой. Похоже, отправляясь в Забытые территории, моя подруга так и не удосужилась сменить праздничный наряд.
– Мы уже думали, что ты умерла, – с ноткой удивления, скрыть которую не получилось, сказала я.
– Очень даже могла бы.
– А что случилось?
– Долго рассказывать. – Под глазами у нее обозначились темные круги. – Меня нашла Доче.
– Доче?
– Она тоже вроде как губернаторская дочка. Ее мать, Анна, – вождь Изгнанных…
По спине побежали мурашки.
– Изгнанных?
– Они нашли меня в какой-то деревне. Грит или что-то в этом роде.
– Грис. – Но как такое возможно? Люпе здесь, живая и в своем лучшем платье, рассказывает об Изгнанных.
– Послушай, отсюда надо убираться. Изгнанные убили Кату.
– Нет. Ее убило что-то другое.
У меня снова застучало в ушах.
– Что?
– Можно подождать, пока придет Доче? Она объяснит все гораздо лучше, чем я. А в Грит я попала…
– В Грис.
– …Потому что моя лошадь понесла, а я ничего не могла с ней поделать, и она мчалась прямо к морю, но Доче сумела ее остановить. Я свалилась и шлепнулась прямо на какие-то кости. Ты их видела?
– Да, видела. И что? Что случилось?
Глаза у Люпе округлились.
– Их убил воздух. Так сказала Доче. Что-то, как яд, повисло над землей, и дышать стало трудно.
– Отравленный воздух? – Я недоверчиво уставилась на нее. – Но я нашла твой браслет…
– Где?
Я вынула браслет из кармана.
– Сорвала с кого-то. На меня кто-то напал.
Люпе взяла его, и ее замызганное лицо прояснилось.
– О, так это была ты! Они всего лишь пытались забрать кур. Понимаешь, все животные умерли, – Люпе поежилась. – Знаю, звучит ужасно. Они бросились в море.
Куры. Так вот почему нападавшие ушли, как только захватили лошадей с птичьими клетками.
– Доче приготовила рагу. Съели всех, кроме одной курицы, такой сердитой и злой, что ее отдали мне. Ну, знаешь, как домашнего любимца.
Люпе указала на загон в тени, и я сразу устремилась к нему.
Невероятно, но это и впрямь была она: Мисс Ла с недовольным, обиженным видом клевала какие-то крупинки. Я попыталась было взять ее на руки, но она заквохтала и защелкала клювом. Похоже, старушка вовсе не была так рада видеть меня, как я – ее.
– Вы что, знакомы? – удивилась Люпе.
Я кивнула, но в объяснения вдаваться не стала – слишком долгая история – и огляделась. Нас окружали вбитые в землю высокие колья, соединенные переплетенными ветвями деревьев. Получилось что-то вроде клетки посреди черного леса. Земля мягкая, не утрамбованная, как в Громере, и не такая пыльная. В воздухе запах затхлой воды, хотя самой воды нигде не видно.
Я подняла сумку, достала мамину карту. Судя по всему, это была Марисма, болотистое место в центре острова. Я проложила маршрут к Громере. Если бы мы выбрались из клетки, то могли без труда попасть домой. Я аккуратно сложила карту и убрала ее в сумку вместе со светящейся щепкой.
– Ты не обижаешься из-за браслета? Я отдала его Доче – в знак благодарности за то, что спасла меня от тибиценов.
Я нахмурилась?
– Тиби… Что?
Люпе поежилась.
– Давай не будем сейчас про них.
Умерла или мне это только снится? Вопрос оставался пока без ответа. Все, что говорила Люпе, звучало полнейшим бредом. Уже то, что она была здесь и вообще что-то говорила, не имело никакого смысла.
Люпе уставилась на меня.
– Изабелла, мы еще подруги?
Я взяла ее за руку.
– Конечно, подруги.
– Ты же не считаешь меня испорченной? – с дрожью в голосе спросила она.
Я виновато потупилась.
– Нет. Прости, я столько всего наговорила.
Люпе кивнула.
– Ничего. Понимаю.
Я взяла браслет и повязала его ей на запястье.
– Ты уже видела своего отца?
– Отца? – удивилась она. – А он почему здесь?
– Мы пришли спасать тебя. Ты же не думала, что я попала сюда одна?
– Он пришел меня спасать? – Люпе склонила набок голову, походившую теперь на птичье гнездо. – Мой отец?
– Да. А также мы с Пабло и еще несколько человек.
– И он привел столько народу, чтобы найти меня? – У нее задрожала губа.
– Да, – я уже начала терять терпение. – И нам нужно выбираться отсюда. Нужно найти их.
Ее взгляд сместился на что-то у меня за спиной.
Я медленно обернулась, но в первую секунду ничего не увидела, а потом через скрытый в ограждении вход на поляну, появившись словно из воздуха, ступила девушка.
Она подошла ближе. Движения ее были легки и плавны, темные одежды в грязных пятнах, за исключением относительно чистой полоски возле плеча.
Во рту у меня пересохло. Я вспомнила свой удар клинком в Грисе, ощущение сопротивления… Неужели это моих рук дело?
Встретиться с ней взглядом не хватило сил. Я вздрогнула, когда девушка протянула что-то.
– Тебе надо это выпить, – сказала она и сунула мне в руку глиняную чашку. – Не бойся, оно кипяченое.
Во рту пересохло. Чашка оказалась тяжелее, чем казалось с виду. Я выпила залпом. Перевела дух. Вкус был странный, земляной.
– Доче, она говорит, что с ней мой отец. Он здесь? – спросила Люпе.
Девушка кивнула.
– Ты задаешь слишком много вопросов.
– А Пабло? – спросила я. – Он здесь?
– Я не знаю их имен.
– Мальчик. Высокий, как взрослый, но у него белая туника.
– Они все были в форме. Синей, с золотой отстрочкой. Мы держим их там. – Доче махнула рукой куда-то в темноту. Я заметила, что говорит она не совсем так, как мы с Люпе, – причмокивает и щелкает языком.
– Что с ними будет? – спросила Люпе.
Девушка не ответила.
Значит, ничего хорошего, догадалась я.
– То есть мальчика в белой тунике здесь нет?
– Нет.
Один из узелков у меня в груди развязался. Пабло ускользнул.
Должно быть, Доче увидела на моем лице что-то другое.
– Извини. Уверена, с твоим другом все будет хорошо.
Прозвучало не очень убедительно.
– А что еще с ним может случиться? – Все опасности вроде бы известны. Ясно, что в Грисе на нас напали Изгнанные.
Доче вопросительно взглянула на Люпе.
– Ты ей не рассказала? О…
– Рассказала. Только не успела объяснить…
Я подождала объяснения, но его не последовало.
– Рассказала о чем?
– О тибиценах, – Люпе понизила голос, а мне снова вспомнилась Ката.
– Кто такие тибицены?
Доче глубоко вздохнула и заговорила с еще более заметным акцентом.
– Они пришли снизу. Десять дней назад. Это они убили ту девочку в вашей деревне и едва не убили Люпе. Один из них уже загнал ее в Грис, когда мы нашли ее там. Мы убили его и выложили крест из его зубов, чтобы отпугнуть остальных. Но у таких существ нет души, и напугать их нельзя.
– Это было ужасно, – пропищала Люпе. – Я таких огромных еще не видывала. Весь мокрый и такой черный, будто… будто…
– …Будто высосал из мира весь свет, – закончила за нее Доче.
– Но кто они такие? – нетерпеливо спросила я.