– Ты как? – спросила Доче, когда я едва не зацепилась ногой за корень.
– Ммм, – промычала я, не решаясь заговорить.
– Держи. – Она протянула что-то Люпе и мне. – Это корень одуванчика. Поможет взбодриться.
Корень оказался жесткий и горький на вкус, но через какое-то время усталость отступила, а мир прояснился. Я прищурилась от бледного утреннего света и, оглядевшись, увидела, что мы идем вдоль высохшего русла.
Я пошарила в сумке, нашла карту. Грязная, потертая, мятая, как моя туника, но еще годная. На этой стороне острова река могла быть только одна – Аринтара. Впереди лежало последнее болото.
Обойдя его, мы выйдем к Аринтану, а там уже и до дома рукой подать. До дома и Па…
– Ух! – Я наткнулась на шедшего впереди мужчину.
– Тише! – шикнул он.
Адори повернулся к Доче.
– Что случилось?
Девушка застыла в напряженной позе, словно готовая в любой момент сорваться с места.
– Слышишь?
Я потерла ушибленную голень. Прислушалась. Ничего, только шелест черных деревьев, но другие Изгнанные тоже напряглись, и все всматривались в чащу справа от нас. Взрослые осторожно выдвинулись вперед и с оружием наизготовку растянулись в шеренгу. Мисс Ла проснулась с громким кудахтаньем, заскреблась и отчаянно захлопала крыльями.
Я решительно сунула ее под мышку. Кровь как будто искрила от корня одуванчика, но теперь каждый выброс энергии оборачивался страхом. Какое-то время все было тихо, а потом раздался шум, подобного которому я еще не слышала.
Громкий, раскатистый, с резким металлическим дребезжанием, от которого застучали зубы. Шум превратился в грохот, он нарастал и катился в нашу сторону, заполняя собой черный лес.
Кожа покрылась мурашками, и что-то кисловатое подступило к горлу. Все внутри вдруг размякло, ослабло и стало разваливаться.
Ноги приросли к земле.
Рядом Люпе схватилась за живот.
– Это они! – простонала она. – Чувствуешь?
– Они выворачивают вас наизнанку, – вставила Доче. – Тибицены.
– Но ведь их не существует, – возразил губернатор.
Его связанные руки дрожали.
– Их не может быть!
– Ты что-то знаешь о них, папа?
Ответить он не успел. Доче обернулась, вскинула клинок и рубанула по веревке, связывавшей руки губернатора.
– Беги. Возьми их с собой. Идите прямо через болото, так быстрее. Держитесь реки. Живей!
Адори схватил Доче за руку и со всей силы сжал ее запястье.
– Я останусь.
Рядом с нами вдруг возникла Ана.
– Не тронь мою дочь!
– Я говорю ей, что останусь и буду драться вместе с вами.
– Папа? – неуверенно выговорила Люпе.
Ана вскинула бровь.
– Это и мой остров, – прошипел губернатор. – И неважно, нравится тебе это или нет, я буду защищать его.
Секунду-другую они смотрели друг на друга, как два пса перед схваткой. Потом Ана сняла с пояса меч и протянула ему.
Воздух прорезал еще один вой. Внутри у меня все сжалось и завертелось.
– Но как нам попасть домой, папа? – крикнула Люпе.
– Я знаю дорогу. – Я взяла ее за локоть.
– Бегите! Это приказ!
За спиной у нас Адори уже резал путы на руках Маркеса и других пленных. Вопреки моим ожиданиям никто не побежал. Все получили от Аны мечи и встали в развернувшуюся к лесу шеренгу. Несколько детей Изгнанных уже убегали.
Рассвет содрогнулся от третьей грохочущей волны, и живот снова перетянуло тугим узлом.
– Мы можем остаться! Мы поможем!
– Папа, я не хочу уходить без тебя! – взмолилась Люпе. – Пожалуйста, пойдем с нами!
Но Адори только сжал ее в объятиях.
– Уходи. Беги поскорее. И помни про медальон.
Люпе сморщилась, словно от боли.
– Ты же сам сказал не открывать его до…
Губернатор снял с пояса связку ключей и вложил ей в руку.
– А теперь – уходи.
Он кивнул мне. Руки его уже не дрожали.
– Позаботься о ней, Изабелла.
Едва он толкнул нас в спину, как еще один рев вырвался из леса, и ответом ему был общий крик Изгнанных. Оглянувшись, я увидела, как они подняли оружие, став похожими на ощетинившуюся колючками чащу. Адори и Ана вместе выступили вперед, и в тот миг нечто чудовищное прорвало кромку леса.
Высотой с лошадь, покрытое черной скомканной шерстью, оно передвигалось на лапах толщиной в дерево, и жуткие, глубоко спрятанные красные глаза сверкали.
Это был не волк. Это мог быть только пес демона. Тибицена.
С грохотом, напоминающим удар грома, чудовище приземлилось в нескольких метрах от шеренги Изгнанных. Его когти скребли землю, оставляя в ней глубокие царапины. А из леса донесся еще один вой.
Адори, Ана и Маркес стояли вместе. Другие люди губернатора окружили их плотной стеной.
Перед глазами закружились белые пятна. Неведомая сила выворачивала меня наизнанку, вытягивала наружу внутренности, словно тело превратилось во взбитую бурей воду. Если то же самое испытывали животные, неудивительно, что они бежали к морю. Я ощущала себя птахой, захваченной острым взглядом ворона, крохой на фоне накатывающей тьмы.
Люпе потянула меня за руку, крича, что надо бежать.
Сердце сжалось в бездыханной груди, и я отвернулась ровно в тот миг, когда чудовище подняло громадную лапу.
Больше я ничего не видела.
Глава 16
Мы бежали через болото, взявшись за руки, и я вспомнила, что в последний раз мы бежали вот так через поля в школу. Под мышкой у меня дрожала Мисс Ла. Вскоре мы оказались в том месте, где воды было больше, чем суши, где через болото шагали деревья и где лозы, свисая с ветвей, ныряли змеями в Марисму.
– Придется плыть. – Я скатала одежду и привязала ее к спине вместе с курицей.
Мы вошли в густую болотистую воду, и я почувствовала, как погружаюсь в жижу, а ботинки Габо соскальзывают с ног. Нащупать дно не получалось, как и плыть в жидкой слякоти. Я выпрямилась, и Мисс Ла сердито захлопала крыльями.
– Извини, – отплевываясь, пробормотала я и, ухватившись за лиану, подтянулась повыше. Тут и там мелькали другие дети; все спасались бегством.
Повиснув на лиане, я крикнула Люпе, чтобы она следовала моему примеру, протянула руку к ближайшей лиане и оттолкнулась от скрытого в тягучей пучине корня. Повторяя этот прием, мы продвигались вперед и даже нашли определенный ритм.
Время как будто сжалось. Я слышала, как озабоченно клохчет Мисс Ла и хлюпает жижа, и видела только черную воду и свисающие с ветвей лианы. Мы словно провалились под землю, в преисподнюю, где не светили звезды. Я старалась не думать о том, что творится там, откуда мы сбежали, и пыталась найти ответ на вопрос, куда исчезли другие Изгнанные.
Деревья наконец начали редеть. Кочки под ногами уже не проваливались, и по ним можно было идти, не опасаясь, что тебя засосет. Мы приближались к противоположному берегу. Эта мысль придала сил, и вскоре я уже выбралась на твердую землю. Ладони горели после жилистых, колючих лоз. Рядом Люпе собирала иголки с промокшей юбки. Выглядела она немного ошарашенной.
– Болото помогло нам выиграть время. Идем.
Но уже после следующего шага земля резко пошла вниз, и мы заскользили по склону напоминающей чашу впадины, усыпанной гниющими фруктами, расползающимися под ногами в мягкую, мясистую массу. Сладкий запах бил в нос.
Сердце заколотилось. Я подняла ногу. Что-то застряло между пальцами.
– Что… Что это? – глаза у Люпе полезли на лоб.
Я вытащила, и она вскрикнула.
Косточка. Небольшая, с остатками хряща. Мы нашли кормушку тибиценов.
Я вдохнула запах гнили и стиснула зубы, сдерживая рвотный позыв.
Люпе уже пробиралась вперед, а я замерла, не в силах сделать шаг по пропитавшейся гнилью и вонью земле.
Только не паникуй. Иди.
Затаив дыхание, я карабкалась на четвереньках вверх по склону, между разлагающейся плотью, между челюстями и бедренными костями. И только достигнув верхнего края ямы и снова оказавшись на сырой земле, позволила себе перевести дух.
Люпе прошла на несколько метров дальше. За деревьями виднелась волнистая сияющая лента. Серебристая нить, ведущая к дому.
– Аринтара.
Мы поплескались в ручье, смыли с ног засохшую кровь, а я выпустила Мисс Ла побегать по мелководью. Люпе взяла меня за руку.
– Прости. За то, что оставила тебя тогда.
– Ты не виновата.
– Ты ведь не думаешь, что я испорченная?
– Нет, – твердо сказала я. – Ты смелая. Ты пришла на Забытые территории, куда не решился прийти никто другой. Ни я, ни мой папа, ни…
– Ни мой отец, – она глубоко, прерывисто вздохнула. – Мой отец…
Я снова подумала о мохнатых лапах, костях в кормушке и, бережно разжав ее пальцы, взяла впечатавшуюся в ладонь связку ключей и сняла с кольца тонкий, как иголка, ключ.
Люпе посмотрела на ключ, потом на меня и снова на ключ.
– Он никому не позволял прикоснуться к ним, даже маме. Почему теперь отдал мне?
Я протянула ей тонкий ключ.
– Папа сказал открыть медальон только после его смерти.
Я взяла ее за руку.
Люпе смотрела на ключ так, словно никогда его не видела.
– Он мертв, да?
Я кивнула. Она тоже кивнула, медленно, словно стараясь закрепить этот факт у себя в голове. Потом сняла медальон с шеи и вставила ключ в замок.
Едва слышный щелчок – и он открылся. Сначала из него вылилось изрядное количество воды, а потом вывалился промокший кусочек бумаги, сложенный аккуратным квадратиком под размер полости.
Люпе уже собиралась развернуть его, но я остановила ее на секунду – напомнить об осторожности. Промокшая бумага могла расползтись. Руки у нее дрожали, и она передала квадратик мне. Бумага была сложена много раз и такая тонкая, что я не сомневалась – порвется.
В конце концов я развернула письмо на колене у Люпе. Чернила немного поблекли, но слова были вполне различимы.
Мне хватило двух первых строчек.
Доченька,
Если ты читаешь это, значит, меня с тобой уже нет. Я написал это, чтобы ты знала о всех тех вещах, о которых я не мог рассказать тебе при жизни…