Карлайл закрепил тормоз каталки между двумя скамейками у перил террасы, под одним из тополей, кроны которых были подстрижены в форме куба. Он встал по одну сторону Лили, Анна – по другую. Лили чувствовала тяжесть их рук на спинке кресла. Молодые парочки на террасе держались за руки, парни покупали своим девушкам пакетики с виноградной карамелью, продававшиеся тут же на лотке. На зеленом лугу за рекой четверо мальчуганов запускали белого змея с лохматым хвостом.
– Смотри, как высоко летает их змей! – Анна указала Лили на мальчиков. – Выше городских шпилей.
– Как по-твоему, они его удержат? – спросила Лили.
– Хочешь тоже запустить змея? – предложила ей Анна. – Завтра принесем, только скажи.
– Как называют это место? – поинтересовался Карлайл. – Балкон Европы?
Они помолчали, затем Карлайл произнес:
– Пойду-ка я куплю у того коротышки сосисок. Лили, ты голодна? Принести тебе чего-нибудь?
Нет, она не проголодалась. Она вообще почти ничего не ела, и Карлайл, разумеется, об этом знал. Лили попыталась сказать: «Спасибо, не надо», но не смогла.
– Не возражаешь, если мы отойдем за сосисками? – спросила Анна. – Всего на пару минуточек, хорошо?
Лили кивнула, и каблуки Анны и Карлайла зашуршали по гравию, сперва громко, затем, по мере удаления, тише.
Лили закрыла глаза. Балкон целого мира, подумала она, всего ее мира. Она ощущала солнечное тепло на веках. Слышала, как парочка на соседней скамейке хрустит карамельками, а внизу речная волна с плеском ударяет о борт лодки. Прозвенел трамвай, следом ударил церковный колокол. Впервые за долгое время Лили перестала думать о туманном, двойственном прошлом и о перспективах будущего. Больше не имело значения, кем она была или кем станет. Сейчас она – фройляйн Лили Эльбе, девушка из Дании, приехавшая в Дрезден. Молодая женщина на прогулке с друзьями. Молодая женщина, чья самая близкая подруга уехала в Калифорнию и бросила ее – Лили вдруг остро это ощутила – в одиночестве. Она думала обо всех них: Хенрике, Анне, Карлайле, Хансе, Грете. Каждый по-своему причастен к появлению на свет Лили Эльбе. Теперь она поняла, что имела в виду Грета: через все остальное Лили придется пройти одной.
Открыв глаза, она обнаружила, что Карлайл и Анна еще не пришли. Ее это не встревожило; они скоро вернутся за ней и найдут ее на месте, в этом самом кресле. Мальчишки за рекой бегали по лугу и показывали пальцами на небо. Воздушный змей поднимался все выше – выше ив, выше моста Августа. Он парил над Эльбой – светлый ромб из куска простыни, ослепительно-белый в лучах солнца, – натягивал леску, рвал катушку из рук мальчиков. А потом леска лопнула, и змей обрел свободу. Лили показалось, будто сквозь ветер она слышит возбужденные голоса мальчиков, но это было невозможно: дети находились слишком далеко. И все же до нее донесся чей-то сдавленный крик. Чей, откуда? Мальчишки все так же прыгали в траве, тот из них, что сжимал в руке катушку, получил от приятеля тумака. А над ними трепетал и метался воздушный змей – словно летучая мышь-альбинос, словно призрак, – то резко снижаясь, то вновь стремительно взмывая ввысь. Он летел через Эльбу, за ней.
КОНЕЦ
Примечание автора
Перед вами художественное произведение, навеянное реальной историей Эйнара Вегенера и его жены. Я написал этот роман, чтобы исследовать интимную атмосферу, окружавшую их необычный брак, – атмосферу, воспроизвести которую возможно лишь посредством допущений, предположений и игры воображения. В романе упоминаются некоторые важные факты, действительно имевшие место при осуществлении Эйнаром перехода, однако в целом история, рассказанная на страницах этой книги, включая даты, время и место событий, высказывания героев, а также описания быта и повседневной жизни, является плодом моей фантазии. В начале 1931 года, когда мир облетела новость о мужчине, изменившем гендер, все газеты бросились публиковать статьи об удивительной жизни Эйнара Вегенера. (Интересно отметить, что Лили Эльбе сама предоставила информацию прессе и сама же написала часть историй о себе, в том числе собственный некролог, созданный под псевдонимом.) Многие из этих публикаций помогли мне при написании книги, особенно статьи в «Политикен» и других датских газетах. Еще одним ценным источником послужили личные дневники и письма Лили Эльбе, подготовленные к изданию и выпущенные Нильсом Хойером в книге под названием «Из мужчины в женщину»[120]. В этих дневниковых записях и письмах содержались важные фактические подробности изменений, происходивших с Эйнаром, в особенности касавшиеся первого появления Лили в мастерской Вегенеров, необъяснимых кровотечений и ухудшения здоровья Эйнара, а также его пребывания в стационаре Дрезденской городской женской консультации. Те строки романа, где описываются данные события, в наибольшей степени опираются на слова самой Лили Эльбе, приведенные Нильсом Хойером. При всем том я значительно изменил историю Эйнара Вегенера, так что персонажи моего романа полностью вымышлены. Читателю не стоит искать на страницах этой книги биографические детали жизни Эйнара Вегенера. Все остальные герои также не имеют какого-либо отношения к реальным людям, будь то ныне живущим или жившим ранее.
Благодарности
Список всех тех, кто внес вклад в подготовку этой книги к изданию, велик, и каждому из этих людей я выражаю благодарность.
Моим первым читателям: Майклу Лёвенталю, Ли Буттале, Дженнифер Маршалл, Митчеллу Уотерсу, Чаку Адамсу. Коллегам из издательского дома Random House, нынешним и бывшим, за то, что никогда не возражали против романиста в своих рядах: Энн Годофф, Альберто Витале, Брюсу Харрису, Джой де Менил, Леа Уэзерспун, Кэти Хемминг, Саше Альперу, Бенджамину Дрейеру, Кортни Ходелл. Ребятам из Viking Press, готовым грудью встать на защиту писателя: Джонатану Бёрнэму, тонко и вдумчиво редактировавшему первые наброски романа; Барбаре Гроссман, моему отважному и энергичному редактору; Айвену Хельду, Хэлу Фессендену, Ли Батлеру, Джиму Герэти, Полу Словаку, Гретхен Косс, Аманде Паттен, Полу Бакли; Алексу Хиганте – за юридическую помощь; Линн Голдберг и Марку Фортьеру – за кропотливую работу над изданием. За любезное содействие в Копенгагене благодарю Лизелотте Нельсон, Сюзанну Андерсен, Метте Палудан и моих великолепных переводчиков – Кирстен Нильсен, Луизу Сориа и Петера Хееринга. За помощь с главами, связанными с Германией, и публикацией в этой стране выражаю благодарность Георгу Рёйхляйну. Спасибо Биллу Контарди, Эрику Прайсу, Тодду Сигалу и Стивену Моррисону, каждый из которых следил за рождением этого романа чутким взглядом крестного отца.
И наконец, благодарю Элейн Костер, моего агента и доброго друга.
От автора
Дэвид Эберсхофф – главный редактор «Современной библиотеки», импринта издательства Random House. Родом из Пасадены, штат Калифорния. В настоящее время проживает в Нью-Йорке.
Несколько лет назад, серым апрельским днем в Дрездене, я, желая насладиться видом, преодолел сорок одну ступеньку, ведущую на Брюльскую террасу. Темные воды Эльбы текли быстро; город – призрак себя прежнего – сурово стоял под небом, отяжелевшим от не по-весеннему снежных туч. Жизнь в Дрездене кипела: туда-сюда ездили электрические трамваи, малолитражки и велосипеды с плетеными корзинами; за кем-то гнался полицейский автомобиль с включенными проблесковыми маячками. На другом берегу реки высились жилые комплексы с оштукатуренными фасадами и ваннами на верандах и торговые пассажи с арками из бетонных плит, по которым на холодном ветру носился мусор.
В тот день у меня создалось впечатление, что город как будто ожил, стряхнув с себя сто лет страшной истории. Глядя на этот пейзаж, почти невозможно было представить прежний Дрезден, некогда звавшийся «тевтонской Флоренцией»[121], а терраса, где я сидел в тот промозглый день, именовалась «балконом Европы». «Самый красивый город в континентальной Европе», – утверждал английский путеводитель 1909 года «Романтичная Германия» – брошюра того сорта, где на раскрашенных вручную картинках обычно изображают деревянно-кирпичные домики и колодцы под маленькими соломенными крышами. И вот теперь город, разрушенный бомбежками и огнем, а потом более пятидесяти лет задыхавшийся в железном кулаке коммунистического Востока, изумлялся новообретенной свободе и первым зеленым росткам процветания.
Мало что уже напоминало о Дрездене начала 1930-х. Вид с террасы свидетельствовал лишь об авианалетах в феврале 1945-го, о разделении Германии начетверо всего несколькими месяцами позже, о бесконечно долгом периоде под властью Советов, о стене, расположенной в паре часов езды на север и рухнувшей в ноябре 1989-го. Однако я приехал сюда изучать прекрасное прошлое, историю, сквозь которую когда-то проходили Эйнар Вегенер и Лили Эльбе.
Дул резкий ветер; я закрыл глаза, и там, в полумиге темноты, увидел старый Дрезден, куда Эйнар приехал холодным днем 1930-го, чтобы раз и навсегда превратиться в милую застенчивую девушку по имени Лили. Моей целью было представить прошлое, тщательно изучить городские улицы и библиотечные архивы и отыскать все, связанное с утраченной эпохой. Я прилетел в Германию один и, за исключением персонала библиотеки при Немецком музее гигиены и нанятого переводчика, который вместе со мной просматривал микропленки, все это время больше ни с кем не общался. Именно в тот день на Брюльской террасе я осознал, в чем состоит одна из фундаментальных задач создания такого романа, как «Девушка из Дании».
У каждого произведения есть своя внутренняя память. Она возникает естественным образом и представляет собой нечто, к чему и читатель, и автор прямо или косвенно обращаются по ходу событий. Однако, вникая в историю Эйнара, Лили и Греты, я начал задумываться, на чьи воспоминания должен опираться как писатель, ибо история и память Лили Эльбе, молодой датчанки, которую впервые явила миру Грета Уод, принадлежала Эйнару. Но так ли это? Тем пасмурным днем передо мной стали вырисовываться некоторые из вопросов моего романа: чья память питает нашу собственную? Каким образом прошлое, казалось бы, давно забытое, влияет на наше сегодняшнее видение мира и нас самих?