— Это я… Нет, в амбулатории. Ко мне прицепился мужчина, думала — шпик, оказалось, что нет, но тоже скотина… Что?.. Тетю видела… Да… У нее действительно брюшной тиф… такой замечательный, прямо потрясающий… Сейчас прибегу и расскажу.
Положив трубку, она подошла к окну. Мужчина в панаме подозвал продавщицу газет и, купив номер, стал читать, прислонившись к фонарному столбу. Мимо него прошла высокая американка в белом пальто, с белой мохнатой собачкой на цепочке.
К подъезду бесшумно подкатили два грузовика с крытым верхом. С них посыпались полицейские. Сумико отскочила от окна:
— Полиция!
Полицейские ворвались в переднюю и забарабанили дубинками в дверь фотостудии. Ударив ногой в дверь, в амбулаторию вошел полицейский, судя по толстой нашивке на рукаве —офицер. За ним ввалились другие.
— Здесь больные! — крикнула регистраторша. — Не безобразничайте! Не смейте вхо…
Полицейский офицер ткнул ее кулаком в подбородок. Регистраторша упала на табурет. Сумико бросилась на офицера, ее сразу же схватили сзади, но она успела дать кекоми — ударить ногой.
— Наручники! — скомандовал офицер, потирая ушибленное колено.
На Сумико надели наручники. Офицер ткнул ее кулаком в грудь и приказал отвезти в управление. Ее выволокли из здания и втащили в «джип». С ней сели двое полицейских, держа ее за локти. Машина загудела и медленно поехала по улице, рассекая собравшуюся толпу.
Ее провели по коридору второго этажа полицейскою управления и впихнули в крохотную каморку, вернее в стенной шкаф, где можно было только стоять. Дверь захлопнулась, она очутилась в полной темноте. Первое время были слышны шаги и голоса в коридоре, потом какое–то шарканье: подметали пол. После этого наступила тишина. Спустя некоторое время раздался бой часов. Часы висели где–то близко. Пробило восемь.
Хотелось щипать шею, но руки были закованы. Завтра в час ночи. Теперь ее будут держать здесь или еще где–нибудь. Вряд ли выпустят. Если и выпустят, то не скоро. Нельзя будет предупредить Марико. И никого нельзя предупредить. Завтра в час ночи заминируют дорогу, а через несколько часов после этого произойдет взрыв. И тогда начнется страшное, самое страшное. Враг использует вовсю этот взрыв, и «Инола» одержит победу над линией Мира. И получится так, что Ясаку, Икетани и другие погибли напрасно. Все пойдет прахом. Завтра в час ночи. Осталось один, два, три, четыре, пять… двадцать девять часов. И никого нельзя предупредить, и ничего нельзя сделать. Она толкнула изо всех сил ногой дверцу. Ударила головой о стенку. Закусила губу. По щекам текли слезы. Завтра в час ночи…
Оставалось только двадцать девять часов. Нет, уже меньше. Только что пробило девять. Время на часах летит быстро. А здесь, в шкафу, тянется страшно медленно. Осталось двадцать восемь часов. Только двадцать восемь. И никого нельзя предупредить. И ничего нельзя сделать, никто не поможет. Никакие заклинания, никакие молитвы. Мариситен Моадзюбоса–цу, Инаридаймёдзин, Намуамидабуцу… а–амен… кип–аут… офф лимите… Си–Ай–Си… Эй–Би–Си–Си…
Эй–Би–Си–Си! Правильно! Эй–Би–Си–Си!
Она бешено заколотила ногами и наручниками в дверцу и стенки. И стала кричать во весь голос:
— Откройте! Откройте!
Через несколько минут она охрипла. Кто–то подбежал к двери и стукнул:
— Ты что, взбесилась? Не смей шуметь!
— Откройте немедленно!
Дверца открылась. Полицейский замахнулся:
— Излуплю!
— Позовите начальника! Немедленно! Почему арестовали?
— Не смей буянить! Забью насмерть!
Сумико затопала ногами.
— Немедленно позовите начальника! У меня специальное удостоверение! Эй–Би–Си–Си! Я там работаю! Срок действия неограниченный!
Подошел полицейский офицер, в очках с золотой оправой.
— Сейчас же освободите! — Сумико подняла руки в наручниках. — Я работаю в Эй–Би–Си–Си! У меня в кармане удостоверение. Срок действия неограниченный. Я пожалуюсь.
Офицер приказал полицейскому обыскать ее. Полицейский вывел ее из шкафа и стал ощупывать пояс на ее шароварах.
— Не здесь! — взвизгнула она. — В кармане шаровар.
Полицейский достал удостоверение и передал офицеру. Тот раскрыл книжечку, прочитал и посмотрел на Сумико поверх очков. Потом покрутил головой и, цокнув языком, протянул ей удостоверение.
— Дурак! — Сумико топнула ногой. — У меня руки закованы. Не видишь?
Офицер кивнул головой полицейскому. Тот вытащил связку ключей из заднего кармана брюк и взял обеими руками наручники. Что–то звякнуло — и наручники разомкнулись. Сумико потрясла затекшими руками.
— Пойдемте туда, — вежливо сказал офицер. — Получилось недоразумение. — Он с шумом втянул воздух и опять покрутил головой.
Они прошли в комнату, где сидели еще три офицера за столами, заваленными бумагами. Офицер в очках попросил Сумико сесть в кожаное кресло под большой картой города. Она поправила волосы и шаровары.
— Я сейчас доложу начальнику, — сказал офицер в очках. — Подождите немножко.
Она посмотрела на свои часики — 9 часов 18 минут. Стекло на часиках было разбито.
— Только скорее. Я очень тороплюсь.
Офицер позвонил куда–то, но, не дозвонившись, вышел вместе с полицейским. Сумико уставилась на стенные часы, держа руку на шее. Офицер вернулся через шесть минут.
— Простите, что заставил вас ждать. Мы звонили в штаб базы и сказали номер вашего удостоверения, нам дали телефонный номер медицинской части, мы позвонили, но там не ответили. Начальник приказал вас отвезти в штаб базы. Получилось недоразумение… — Офицер потер руки и кивнул головой. — На виновных будет наложено взыскание.
— А мне сейчас не нужно в штаб, — сердито сказала Сумико. — У меня есть другое дело.
В комнату вошел пожилой офицер, с подстриженными усиками, с мешками под глазами. Сидевшие за столами офицеры вскочили.
— Очень жалко, что так получилось… — Пожилой офицер усмехнулся. — Я сейчас звонил туда еще раз.
Дежурный офицер медицинской части сказал, чтобы вы приехали к ним. Хотят выяснить обстоятельства дела. Я принес извинения дежурному и вас тоже… — он пошевелил усиками, — прошу не сердиться. Вас приняли за красную. Внизу ждет машина.
Сумико пошла в сопровождении начальника и офицера в очках. Начальник проводил ее до выхода, а офицер в очках сел с ней в машину, и они поехали в сторону американскою квартала.
Жандарм у ворот заглянул в удостоверение Сумико и буркнул:
— О’кэй.
Он сказал что–то солдату в фуражке. Тот дернул подбородком в сторону Сумико, показал ей, чтобы шла за ним. Сумико повернулась к полицейскому офицеру и тоже дернула подбородком:
— Идите обратно, вас туда не пропустят.
Она быстро пошла за солдатом. Посмотрела на часики — без двадцати десять.
В передней медицинского отдела Сумико предъявила удостоверение негру–жандарму. Он долго разглядывал книжечку, шевеля губами, недоверчиво посмотрел на Сумико, потом на фотокарточку, снова на Сумико, чмокнул губами, захлопнул книжечку и с явной неохотой вернул ее Сумико. Солдат открыл дверь рядом с вешалкой. Сумико вошла в комнату дежурного.
За столом с телефонами сидел молодой нисей с напомаженными волосами, закинув обе ноги на ручку кресла. Он держал в одной руке зеркальце, в другой — маленькую щеточку и приглаживал брови. Солдат сказал ему что–то и вышел из комнаты.
— Пэдэйди поближэ, — произнес нисей, глядя в зеркальце. — Значит, ты Экс–Зи, девяностоу уосэм?
Он говорил по–японски с каким–то акцентом.
— Да, — ответила Сумико.
— Что там ты сдэйлала? Какой инсидент произошолл?
— Я зашла в амбулаторию, и туда вдруг влетели полицейские и надели на меня наручники… приняли меня за красную. А в полиции у меня нашли удостоверение и привезли сюда. Мне сейчас нужно домой, я давно не ела. Я завтра приду сюда непременно.
Нисей взял пинцет и стал выщипывать брови. Потом заговорил уже без акцента, продолжая смотреть в зеркальце:
— Мне звонили из полиции и сообщили, что ты избила двух полицейских и страшно скандалила. И орала во всю глотку, будто бы ты важная особа. Нагнала на них страху. Я не стал объяснять этому болвану из полиции, что ты просто аферистка. Хотел сперва увидеть тебя. Объясни свое экстравагантное поведение.
Сумико скромно опустила глаза и заговорила тихим голосом:
— Я совсем не шумела и никого не пугала, они врут. Я только сказала, что у меня удостоверение Эй–Би–Си–Си и что меня лечат врачи с базы. Тогда полицейские стали извиняться и позвонили вам… — Она поклонилась. — Простите за беспокойство. Мне можно домой пойти? Я завтра утром приду сюда.
Нисей положил зеркальце и пинцет на стол и взглянул на Сумико. Он поднял одну бровь и внимательно оглядел ее.
— Вот что Мое дежурство кончится в полночь. К этому времени ты придешь к гостинице «Якумо–рёкан» на вокзальной площади. Там всегда имеются свободные номера. Придешь?
Сумико покраснела и опустила глаза:
— Если отпустите сейчас, приду…
— Если не придешь туда, я доложу начальству о том, что ты в полиции выдавала себя за большую шишку… за подругу главнокомандующего и напугала их до смерти. Потом позвоню в полицию и скажу, что ты все наврала им насчет того, что работаешь у нас. Тебя арестуют и предадут суду за самозванство и шантаж. Поэтому у тебя остается только один путь спасения — слушаться меня. А сейчас можешь итти.
— Спасибо.
Сумико поклонилась ему и направилась к двери. Он вышел вслед за ней в переднюю и кивнул негру–жандарму. Тот пропустил Сумико, не проверяя удостоверения.
— Значит, увидимся. — Нисей показал на ее шаровары. — Только переоденься, а то не пустят в гостиницу.
Сумико еще раз поклонилась ему и вышла из здания. Как только дверь за ней захлопнулась, она подпрыгнула и широко взмахнула руками, как птица. Посмотрела на часики — без семи десять. Она еще раз подпрыгнула. Банзай, выскочила! Теперь пулей домой! Здорово получилось!
Она побежала.
— Эй, эй, подожди! — крикнул кто–то сзади. — Стоп!
Обернувшись, она увидела нисея в дверях. Он подозвал ее.