– Думаю, ты очень красивая. Нужно быть слепцом, чтобы не заметить!
– Тогда, – медленно сказала она, – если тебе нравится мое общество и ты считаешь меня красивой, почему ты никогда не пытался…
– Прошу, не задавай мне таких вопросов!
Лука вскочил, подошел к окну и выглянул на еще оживленную улицу. Там прогуливались парочки – держась за руки, неторопливо, словно люди, у которых нет никаких особых целей, кроме друг друга. Лука почувствовал острую боль, молча признав, что ему ничего подобного не суждено. А если бы он и выбрал кого-то, то только девушку, к которой успел так привязаться… успел полюбить. Ту, что сидит у него за спиной на диване. Он сделал еще один глоток бренди и поставил стакан на подоконник. Но знал, что должен быть честен с Эби: ради нее – ради них обоих.
– Лука, ты должен знать, что я к тебе чувствую, почему занялась церковным хором и почему буквально живу в этой квартире, – настояла она.
– Я думал, потому что ты лучшая подруга моей сестры и потому что хотела помочь… – повернулся к ней Лука.
– Конечно, конечно, – быстро согласилась она. – Я обожаю Розанну, она мне очень дорога. И мне нравилось организовывать и обучать хор. Но ты ведь должен понимать, что за этим кроется нечто большее?
– Эби, прошу, я не понимаю!
Повисла короткая пауза. Эби осушила стакан. Настала пора действовать – сейчас или никогда.
– Лука, могу я тебе кое-что сказать? Нечто очень важное? Я… Думаю, я тебя люблю.
Лука посмотрел на нее с болью в глазах.
– Боже, это настолько ужасно? – спросила Эби.
– Нет, да… Я… – Он снова отвернулся, склонив голову.
Эби встала и медленно подошла к нему.
– Пожалуйста, Лука, отвечай честно. Ты правда можешь сказать, что ничего ко мне не чувствуешь?
Эби придвинулась ближе, оказавшись прямо перед ним. Наконец он заговорил:
– Нет, не могу.
Эби провела пальцами по его спине.
– Тогда поцелуй меня.
– Нет… Я… – Он резко обернулся, и их лица оказались мучительно близко.
Эби притянула его к себе и прильнула к его губам. Она чувствовала, как он расслабляется, пока дразнила его поцелуем. Она заключила его в объятия, и наконец он начал отвечать.
Эби множество раз проживала это мгновение в своем воображении, но реальность оказалась намного лучше, чем она могла мечтать.
Потом он со стоном отстранился.
– Прошу! Хватит!
– Что? Почему? Я знала, что у тебя есть ко мне чувства. Я ведь это не выдумала, верно? Да, за последние четыре года у меня бывали парни, но они ничего не значили. В моем сердце никогда не было никого другого. Там только ты, Лука, навсегда!
Эби подалась вперед, но Лука отшатнулся от нее, как загнанное животное. Он опустился на диван и закрыл лицо руками.
– Я… Ох, Лука, в чем же дело? Умоляю, ответь!
Когда он поднял взгляд, Эби увидела в его глазах слезы. Он медленно покачал головой:
– Ты не поймешь.
– Пойму, обещаю. Если наши чувства совпадают, мы справимся с любой проблемой. – Она села рядом с ним.
– Нет, Эби. У нас нет будущего. Прости, мне ужасно жаль, если я хоть на мгновение позволил тебе поверить в обратное.
Она глубоко вздохнула и убрала волосы с лица, пытаясь сохранить самообладание.
– Тогда объясни почему.
– Хорошо. Дорогая Эби, я постараюсь изо всех сил. – Лука тоже сделал глубокий вдох, готовясь к рассказу. – Понимаешь, когда я был моложе, то постоянно спрашивал себя, почему я несчастен. Словно искал чего-то – того, что не могли дать ни женщины, ни карьера. Потом я приехал с Розанной в Милан и, как ни иронично, получил ответ в первый же день.
– Как? Где?
– Я оказался в церкви Благословенной Девы Марии. И увидел там ее.
– Кого? – у нее задрожала губа.
– Марию, Богоматерь, – тихо сказал Лука. – Знаю, звучит странно и глупо, но она со мной говорила. С того момента все встало на свои места, и я осознал свое место в жизни. Поэтому, – он взял Эби за руку, – я не могу быть с тобой, не могу любить ни одну женщину. Я посвятил свою жизнь Богу.
Эби смотрела на него в изумленном молчании. И лишь со временем смогла заговорить.
– Я тоже верю в Бога. Но это же не запрещает тебе кого-то любить, разве нет? Я думала, Бог есть любовь…
– Да, Эби, но я должен полностью посвятить себя вере. Я ждал, пока Розанна не окончит училище. Она была моим главным приоритетом. Но скоро я уеду в семинарию в Бергамо и проведу там семь лет. Я собираюсь учиться на священника, Эби. И поэтому не могу быть с тобой. Ну вот, – выдохнул он, не в силах поверить, что наконец произнес эти слова. – Я это сказал. Я не жду от тебя или от Розанны понимания, но очень о нем мечтаю.
Глубоко шокированная Эби едва сдержала истерический смех. Но потом, заглянув Луке в глаза и всмотревшись в его нежное лицо, поняла: это не игра и не предлог. И это все объясняет.
Лука пристально на нее посмотрел:
– Ты считаешь, я сошел с ума, да?
– Нет, я… Конечно, я так не считаю. Правда. Но Лука, если ты станешь священником, тебе придется отказаться от всех мирских удовольствий. Ты правда к этому готов?
– Совершенно.
– Но все же ты не можешь сказать, что ничего ко мне не чувствуешь?
– Нет, – признал он. – Не могу. Как только я тебя увидел, Эби, я почувствовал нечто невероятное. И с того мгновения ты занимаешь в моем сердце особое место. Мы так сблизились за последние четыре года…
– Да. И, возможно, «нечто невероятное» и есть любовь, Лука.
– Да, – наконец согласился он. – Думаю, ты права. Но неужели ты не видишь? Ты – одно из испытаний, посланных мне Богом. Испытание, которое я только что провалил. – Он разочарованно опустил голову.
– Даже не знаю, радоваться или обижаться, – глухо сказала Эби.
– Прости, я высказался не совсем верно… – поспешно извинился Лука. – Но я хотел как лучше. Ты первая и единственная женщина, которую я любил.
– Значит, ты признаешь, что меня любишь?
– Да, думаю, я люблю тебя, Эби. Я провел столько ночей, мечтая о тебе и моля Бога о наставлении! Из-за твоего постоянного присутствия мне приходилось нелегко. Поэтому иногда я мог вести себя… отчужденно.
– Значит… – С тяжелым сердцем Эби признала, что не сможет изменить ситуацию. – Когда ты собираешься поступать в эту… семинарию?
– Я уже прошел собеседования. Если все сложится, я уеду в Бергамо через шесть недель, когда мы с Розанной вернемся из Неаполя.
– Ясно. Розанна знает?
– Нет. Я собирался ей рассказать, но не хотел портить день, когда она получила такие хорошие новости.
– Она огорчится. Вы так близки…
– Нет, не думаю. Если она меня любит – а я верю, что так, – она будет за меня счастлива.
– Возможно, – вздохнула Эби. – Прости, что я не могу за тебя порадоваться, по крайней мере сейчас. Нет никакого способа убедить тебя передумать?
Тоска в ее голосе ранила Луку в самое сердце, но он знал: нужно сохранять твердость.
– Нет. Никакого.
Она больше не могла сдерживать слезы.
– Тогда обними меня, Лука, прошу!
Лука раскрыл объятия, и она прильнула к нему. Он гладил ее по волосам, чувствуя, как тело наполняется волнением.
– Знаешь, ничего не изменится.
– Ты о чем?
– Мои чувства. Наша история.
– Эби, обещаю: изменится. Ты красивая девушка и еще очень молода. Однажды кто-нибудь полюбит тебя так, как я не сумел. И ты обо мне позабудешь.
Эби вытерла слезы рукой.
– Никогда, – ответила она. – Никогда.
На следующий день Розанна сидела за столом и слушала рассказ Луки. Как ни странно, несмотря на печаль из-за его отъезда, она почувствовала облегчение: загадка уединенной жизни ее брата разрешилась.
– Когда ты уезжаешь?
– Осенью, когда мы вернемся из Неаполя.
– О, Лука, я смогу приезжать к тебе в Бергамо?
– Какое-то время нет.
– Ясно.
– Ты же понимаешь, Розанна? Почему я должен уехать?
– Да, если тебе правда этого хочется.
– Я хотел этого много лет, даже не понимая.
– Тогда я за тебя счастлива. Но я буду ужасно скучать!
– И я. Но ты не останешься одна. Думаю, Эби с радостью сюда переедет. Ты же будешь рада?
– Конечно, но это не то же самое.
– Ты будешь так занята новой жизнью в Ла Скала, что даже не заметишь моего отсутствия, piccolina.
– Я понимаю, что тебе нужно уехать и найти свой путь, но я по-прежнему в тебе нуждаюсь… – Пытаясь не заплакать, Розанна бодро добавила: – Интересно, что скажет папа.
– Думаю, обрадуется возможности рассказывать всем подряд о сыне-священнике и дочери – оперной певице, так что он будет счастлив. – Лука взял ее за руки. – Розанна, ты же знаешь, что я по-прежнему люблю тебя и ты – главный человек в моей жизни?
– Да, Лука.
– Но, мне кажется, сейчас мне лучше исчезнуть. Тебе тоже надо научиться независимости.
Розанна печально кивнула.
– Да, думаю, ты прав. Мне пора повзрослеть.
Два месяца в Неаполе пролетели быстро. В кафе приходило много народу, и Розанне не удавалось провести с Лукой столько времени, сколько хотелось. Как и предсказывал ее брат, услышав новости, Марко принялся хвастаться, что его сын станет священником. Именно это, а не поступление дочери в Ла Скала стало основной причиной для празднования. Розанна спокойно относилась к отсутствию интереса отца к ее карьере – это лишь показывало, насколько далеко она отошла от безопасного, но маленького мирка Пьедигротты. Она и не ждала от папы понимания.
Перед отъездом в Милан, понимая, что теперь она не скоро вернется в Неаполь, Розанна заехала навестить Луиджи Винченци. Они сидели на его красивой террасе, скрытой от сурового августовского солнца, и наслаждались охлажденным белым вином. Розанна испытала укол совести – здесь она чувствовала себя комфортнее, чем в кафе у отца.
– Как думаете, я правильно сделала, согласившись на предложение Паоло? – спросила она, пока Луиджи наполнял ее бокал.
– О да! Уехать за границу и исполнять главные роли звучит очень заманчиво, но у Паоло хватило мудрости дать тебе время.