– Да нет, – пожал плечами Лука, – ничего.
В течение вечера подозрения Луки росли, как на дрожжах. Извинившись, он рано вернулся в комнату, отчаянно пытаясь собраться с мыслями: Донателла, друг-коллекционер, небольшой рисунок Мадонны в стиле Леонардо… Одна и та же история – или просто совпадение?
На следующее утро, когда Элла и Розанна сидели на кухне, а Нико завтракал, Лука пошел в кабинет. Он просмотрел адресную книгу сестры и нашел номер галереи Стивена.
– Стивен, это Лука Меничи. Извини, что беспокою! Вопрос может показаться странным, но вчера вечером Розанна рассказала мне о рисунке Мадонны, хранящемся у твоего клиента в Нью-Йорке.
– Правда? Ей не следовало об этом упоминать, – строго сказал Стивен.
– Она никому больше не расскажет, не волнуйся. Но почему это секрет?
– Многие коллекционеры предпочитают хранить самые ценные картины в тайне. Воровство нынче серьезная проблема.
– Ты, случайно, не знаешь, у кого твой клиент купил рисунок?
– Знаю, но если я тебе расскажу, то нарушу конфиденциальность.
– Стивен, пожалуйста! Мне очень важно узнать. Обещаю, я никому не скажу.
– Хорошо… Это известный итальянский торговец Джованни Бьянки. А почему ты спрашиваешь?
Лука на другом конце провода закрыл глаза и недоверчиво покачал головой.
– Лука, ты еще здесь?
– Да. Стивен, нам нужно поговорить. Дело крайне важное.
– Ну, сегодня я приду на ужин. Могу приехать пораньше, и мы поболтаем, пока Розанна будет купать Нико.
– Хорошо. Но, пожалуйста, ни слова Розанне!
– Конечно. Пока, Лука!
Лука положил трубку, вернулся на кухню и попытался забыть, что у его любимой церкви и его страны, возможно, украли бесценное сокровище – и увели его прямо у него из-под носа.
Глава 41
Позднее в тот же день, когда Нико и Элла уже спали, Розанна сидела за кухонным столом и читала письмо от Карлотты.
Вико Пьедигротта, Неаполь
Моя дорогая Розанна!
От всего сердца благодарю тебя, что ты приютила Эллу. Для меня очень важно, что она с тобой в Англии, вдали от происходящего с ее мамой. Лука расскажет тебе о моей болезни и о том, что у меня осталось совсем немного времени. Прости, Розанна, что я не хочу тебя видеть; когда смерть внезапна, выбора нет, но единственное утешение от моей медленной смерти – я могу организовать ее так, как хочу. И я не желаю никого видеть.
Скоро я уеду в какое-нибудь мирное место. Потом ко мне присоединится Лука и поможет прожить последние дни. Если тебе кажется, что последние годы я прикладывала мало усилий для общения и игнорировала твои любезные приглашения в Англию, я прошу прощения. Я не могу объяснить. Наши жизни сложились совершенно по-разному, и, честно говоря, мне сложно их сравнивать. Вот я это и сказала. И когда-нибудь, если так решит судьба, ты узнаешь правду и все поймешь.
Розанна, у тебя может возникнуть вопрос, почему я хочу отправить Эллу подальше от себя. Сердце подсказывает мне, что так правильно: она не должна смотреть, как страдает ее мама. Я знаю, ты о ней позаботишься. Сначала ей будет очень нелегко, но она молода, и я уверена, что со временем она сможет прийти в себя благодаря твоей любви.
Я хочу попросить тебя о двух вещах. Когда я умру, я не хочу, чтобы ты или Элла присутствовали на похоронах. Меня похоронят тихо – только папа и Лука. И второе: надеюсь, ты не сочтешь, что я прошу слишком многого. Я не хочу, чтобы Элла возвращалась в Неаполь. Я бы хотела, чтобы она осталась с тобой в Англии. Если она вернется сюда, то повторит мою судьбу. Она заслуживает большего. Она очень особенная девочка. Попроси ее тебе спеть.
Итак, я вверяю ее будущее в твои руки. У меня есть немного денег, и, когда я умру, мой адвокат перешлет вам эту сумму. Заранее благодарю за заботу об Элле! Я знаю: ты сделаешь для нее все возможное.
Розанна, прости за такие слова, но я рада, что ты ушла от Роберто. Он разрушал тебя, и, как бы сильно ты его ни любила, мог причинить тебе только боль. Некоторые люди устроены именно так. Лука говорит, теперь с тобой рядом хороший человек, который заботится о тебе как должно.
И, наконец, не позволяй Роберто отобрать у тебя талант. Ты рождена для пения! Ты ДОЛЖНА петь.
До свидания, Розанна.
Ti amo.
Твоя сестра Карлотта
Розанна выронила письмо из рук и расплакалась.
– Розанна! Розанна? Я…
Она подняла глаза и увидела, что за ней обеспокоенно наблюдает Элла.
– Я пришла сказать, что Нико проснулся, – продолжила Элла. – С тобой все в порядке? Что случилось?
Она глянула на письмо на полу. Розанна быстро его схватила.
– Прости, Элла. Я…
– Это письмо от мамы, где она говорит, что умирает, да? – Розанна увидела в ее прекрасных глазах боль. – Я знаю, что я именно поэтому уехала к тебе в Англию – чтобы мама могла спокойно умереть. Я знаю, что попрощалась с ней навсегда. Я…
Плечи Эллы затряслись, и она разрыдалась.
– Да, Элла. И мне очень, ужасно жаль!
Розанна подошла и обняла девушку, и они начали плакать вместе. Потом она подвела Эллу к дивану, усадила и убрала ее волосы с лица.
– Я представляю, насколько тебе тяжело, – тихо заговорила она по-итальянски. – Но так захотела твоя мама.
– Но не я, – сдавленно произнесла Элла.
– Знаю, знаю. Но она лишь пытается избавить тебя от боли. Меня она тоже видеть не пожелала.
– Но я нужна ей, она совсем одна! – простонала Элла.
– Нет. Завтра Лука улетает обратно и будет с ней. Они очень близки, и она попросила именно его.
– А как же я? Что теперь? – Элла покачала головой. – Как я буду без мамы?
– Cara, у нее есть для тебя план. Пожалуйста, не волнуйся! Пока ты останешься здесь со мной и Нико. Знаю, это странно и сложно, но потом станет легче, обещаю. Мы создадим маленькую семью. Я за тобой присмотрю.
– Но… Ты хочешь меня здесь видеть? Ты ведь меня почти не знаешь!
– Какие глупости, cara! Ты моя племянница, и я люблю тебя, Элла! И мне очень одиноко в этом доме. Составишь мне компанию. И я уже вижу, как тебя обожает Нико. Мы оба очень тебе рады, честное слово! И мы друг друга поддержим, верно?
Элла кивнула:
– Si.
Розанна крепко обняла ее.
– А теперь я лучше пойду наверх, пока мой сын не подумал, что я его бросила. – Она встала и протянула Элле руку. – Пойдем?
Элла улыбнулась и с благодарностью приняла руку:
– Спасибо за доброту.
– Итак, ты считаешь, что обнаружил в склепе миланской церкви тот самый рисунок, что теперь висит у Джона Сент-Регента?
Лука кивнул, видя недоверие на лице Стивена.
– Знаю, это удивительное совпадение, но да.
– Хорошо. Расскажи мне эту историю еще раз, медленно.
Лука рассказал, как обнаружил рисунок и серебряную чашу и как Донателла Бьянки отнесла их мужу на оценку.
– Значит, она сказала, что серебряная чаша стоит кучу денег, а рисунок – почти ничего? – уточнил Стивен.
– Да.
– Почему вы не обратились за альтернативным мнением?
– Мы со священником оказались в затруднительном положении. Если бы мы рассказали о моей находке, деньги вряд ли поступили бы в нашу церковь. Их бы тут же поглотил Ватикан, а нам срочно требовались средства на реставрацию. Поэтому дон Эдоардо, священник, согласился продать чашу через Джованни Бьянки. Тогда Донателла сказала, что хочет купить еще и рисунок Мадонны – якобы он ей очень понравился. Она заплатила нам за него три миллиона лир и сделала большое публичное пожертвование в фонд реставрации. – Лука покачал головой. – Мы доверяли ей, Стивен, и нам были нужны деньги. Если бы я знал правду, то…
Стивен громко вздохнул.
– Ну, если это тот самый рисунок, значит, ты стал жертвой самого удивительного мошенничества. Но, Лука, если это тебя утешит, не ты первый и не ты последний. Во всем мире есть недобросовестные продавцы и коллекционеры. Часто это работает так: кто-то находит ценную картину и знает: если он сообщит властям, ее объявят национальным достоянием, повесят в публичной галерее, и он получит лишь небольшое вознаграждение за усилия. Но если ему удастся найти частного покупателя, то вознаграждение, как ты понимаешь, может быть очень солидным. Думаю, что по крайней мере треть самых ценных картин мира спрятана в частных хранилищах.
Лука покачал головой.
– Не могу поверить, что мы с доном Эдоардо были такими наивными!
– Нисколько. Вы не могли знать, что вас обманывают. В любом случае, прежде чем двигаться дальше, нужно выяснить, тот ли это рисунок.
– Я искренне надеюсь, что ошибаюсь и это лишь совпадение. Но если они и правда украли этот рисунок – не только у нас, но и у церкви и самой Италии, – тогда… – Лука отчаянно покачал головой.
– Давай сначала выясним, тот ли это рисунок.
– Ты хоть представляешь, как это можно сделать? – спросил Лука.
– Вообще-то в прошлый раз я сказал Джону Сент-Регенту, что хотел бы рассмотреть рисунок подробнее. Он полностью мне доверяет. – Стивен вздохнул. – И пока у него нет причин поступать иначе.
– Стивен, ты не должен себя компрометировать!
– Я и не собираюсь, но готов проверить и подтвердить подлинность рисунка. И, конечно, сфотографировать его для тебя в процессе. Но если он окажется именно тем, который ты нашел, мне придется настаивать, чтобы мое имя не упоминалось. В моем деле главное – осмотрительность.
– Конечно. Понятия не имею, что делать, если это тот же рисунок, но я должен выяснить правду. Спасибо, Стивен!
– Не за что. Правда интересует меня не меньше.
– Когда ты поедешь в Нью-Йорк?
– Боюсь, через пару месяцев, не раньше. Сейчас масса дел в галерее! Самое раннее – в начале декабря. И в любом случае было бы слишком подозрительно, если бы я вернулся так скоро. В Нью-Йорке у меня есть еще один клиент – надо подтвердить подлинность картины. Я могу убить двух зайцев. И очень советую тебе пока отпустить эту ситуацию.