Я пожала плечами.
– Красивая стрижка. Ты ему веришь?
Мики скорчил неопределенную гримасу.
– Не знаю. Доказательств у него никаких, это ясно. Но, знаешь, братья-близнецы – особый случай. Не зря ведь считается, что они чувствуют друг друга на расстоянии.
– Его брат мертв, – напомнила я. – Можно ли чувствовать мертвого брата?
– А живого можно? – усмехнулся Мики. – На расстоянии, за сотни миль? Это, по-твоему, не мистика? Если принимаешь мистику с живыми, отчего бы не принять и ее продолжение – с мертвыми?
– Если принимаешь… – недоверчиво хмыкнула я. – Так что, ты всерьез хочешь заняться этой Кэндис?
Мики помолчал.
– Бог не убивает невиновных, – сказал он наконец. – Это Его главное правило. Невиновных убивают люди…
– А мы – не люди?
Он покосился на меня:
– Конечно, люди. Мы с тобой люди во всем, кроме нашего ремесла. Мы выносим и исполняем приговоры, Бетти. И эти приговоры должны быть праведными.
– Не как в обычных судах…
– Не как в обычных судах, – кивнул Мики. – В обычных судах сидят обычные люди, которые крутят-вертят обычными людскими законами. Обычные люди, на которых могут надавить другие обычные люди – прессой, угрозами, дружбой, враждой. Приговор обычного суда мало чего стоит. Ты слышала историю Тайгера Рика – вряд ли он ее выдумал.
– Рик – твой друг. Значит, ваша дружба влияет на твой приговор.
Мики воздел вверх указательный палец в знак безусловного согласия.
– Вот именно, девочка! Ты попала в самую точку! Поэтому я и не дал ему немедленного ответа. Выносить приговор будешь ты.
– Почему я?
Он рассмеялся:
– Как это почему? Не ты ли, Бетти Шварц, совсем недавно учила меня, что Бог – один? Вот и неси свою ношу… А если серьезно, лучше, чем ты, никто не проверит. Ты в этом деле уже собаку съела, поверь опытному хитману. И у тебя достаточно времени. Можешь начать прямо сейчас: комп в сумке, сеть на спутнике, ехать еще далеко. Займись этой Кэндис Дорсет. Судя по рассказу Рика, в своих кругах она должна быть известней, чем любая рок-звезда. Не исключено, что тебе придется съездить к ней, познакомиться. Только, умоляю, дождись потом меня. Не толкай ее под паровоз, как Лотту Вотерс и Анну Каренину.
Что тут возразишь? Мики безусловно был прав – наверно, поэтому я решила на всякий случай изобразить обиду:
– При чем тут Анна Каренина! Пожалуйста, не вешай на меня чужие дела! И вообще, ты еще долго намерен попрекать меня прошлыми ошибками? Проехали, Мики Шварц, забудь.
– Хорошо, хорошо, – миролюбиво проговорил он. – Каренину беру назад. Но вот насчет Лотты…
– А что насчет Лотты? – с досадой сказала я. – При чем тут Лотта? Совершенно другое дело, в другом конце Штатов. Какая связь?
Мики вздохнул:
– Дело другое, но мафия та же. Ты еще не поняла, что все эти Лотты, Джоши и Кэндис – одна шайка-лейка? Кто-то из них сидит на феминизме, кто-то – на защите животных, кто-то – на глобальном потеплении, кто-то – на расовых бунтах, но все они работают вместе, как пальцы одного кулака. Как ты думаешь, почему они с такой легкостью подмяли под себя всех? За них и полиция, и суды, и пресса, и сенаторы, и губернаторы…
Я вспомнила растерянное лицо отставного копа Фрэнка Вотерса, вспомнила его отчаянный монолог о «чуме», которая поглотила родной Сиэтл и неумолимо наползает на глухой угол, где он укрылся с женой и двумя детьми. Помнится, он тоже говорил, что такого эффективного рэкета еще не знала история…
– Рэкет, – кивнула я. – Им платят, потому что боятся.
– Верно, – подхватил Мики. – Но им не только платят, их еще и защищают. А теперь прикинь: мы замочили не какого-нибудь стандартного семейного насильника или безымянную стерву-отравительницу. Мы с тобой ликвидировали влиятельную фигуру всемогущей мафии, а теперь собираемся убрать еще одну, не менее важную. Чувствуешь разницу?
На меня вдруг навалилась ужасная усталость.
– Мики, я хочу домой…
Он погладил меня по колену.
– Мы уже едем, девочка. Уже едем…
Из Вегаса можно было лететь прямиком в Европу, но Мики почему-то настоял на ином маршруте – через Нью-Йорк. Поздним вечером мы приземлились в Ла-Гардии и сразу взяли такси в Джей-Эф-Кей – не в квартал, а в аэропорт. По дороге Мики сказал таксисту, что нужно заехать в еще одно место.
– Не спрашивай, – сказал он в ответ на мой вопросительный взгляд, – потом объясню.
Я не стала спорить; мне просто хотелось поскорее попасть домой. Когда мы доехали до нужного адреса в пустынном районе складов и казавшихся заброшенными промышленных зданий, Мики отпустил такси.
– Зачем? Я бы подождала тебя в машине…
– Потом, потом… – он потыкал пальцем в кодовый замок массивной двери. – Заходи, быстро.
Пройдя тускло освещенным коридором, мы спустились по лестнице в подвал. Сначала я думала, что это гараж, где Мики держит запасной автомобиль, но вышло иначе. Внизу оказалась огромная камера хранения – бесконечные ряды глухих стальных дверей с номерами и циферблатами кодовых замков. Мики открыл одну из ячеек. Наверно, в другое время меня бы одолело любопытство, но в тот момент я слишком устала, чтобы разглядывать содержимое его тайника. Покопавшись внутри минуту-другую, Мики захлопнул дверцу.
– Готово, пойдем.
Перед тем как выйти на улицу, он повернулся ко мне.
– Бетти, держись за моей спиной. Не рядом – за спиной. И возьми сумку. Повесь ее через плечо.
– Почему?
– Просто делай, что я говорю… – сказал Мики и толкнул дверь.
Снаружи, на противоположном тротуаре, стоял человек – смутно знакомый, как я поняла еще до того, как он начал стрелять в Мики, а Мики – в него. Потом они оба упали, а я осталась стоять – с сумкой через плечо, в столбняке на пустой темной улице то ли Бруклина, то ли Квинса.
– Бетти… Бетти…
Мики подполз к двери и прислонился к ней спиной. Стряхнув оцепенение, я бросилась к нему.
– Что с тобой? Ты ранен?
Мики скривил рот то ли от боли, то ли в попытке усмехнуться. Одной ладонью он зажимал рану на животе, на губах пузырилась кровь.
– Хуже, милая. Много хуже… Слушай…
– Я вызову скорую…
– Никакой скорой! Слушай. Через минуту-другую приедет полиция. Ты должна успеть… – свободной рукой он достал из кармана бумажник. – Возьми. Там письмо. Документы и деньги в сумке. Слушай. Сделаешь так. Выйди на параллельную улицу и двигайся в направлении, откуда мы приехали. Быстрым шагом, но не беги. Через пять-шесть блоков будет большой проспект. Там поймаешь такси в Ньюарк. Улетишь на первом же рейсе в Европу, какой будет. По другому паспорту. Слышишь? Тот, по которому мы летели из Вегаса, не годится. Сожжешь его, когда приедешь домой…
– Мики, я не оставлю тебя так…
– Оставишь, – твердо проговорил он. – Бетти, милая, надо спешить. Я все равно не жилец. А если полиция арестует еще и тебя, погибнем мы оба. Какой смысл, сама подумай? Малышу нужна мама. Уходи. Уходи! Быстро! Я вот-вот отключусь… пожалуйста…
Вдали послышался вой полицейских сирен. Я поцеловала его в губы, соленые от крови. Ничего не поделаешь: малышу действительно нужна мама. Когда я уходила, Мики был уже без сознания. Я сделала все, как он сказал. Вышла на параллельную улицу и не бежала, хотя очень хотелось. На проспекте поймала такси. Водитель говорил с сильным русским акцентом.
– Аэропорт Ньюарк? Это другой штат, будет наценка.
– Что будет, то будет, – сказала я.
Что будет, то будет. Пока же был только вкус Микиной крови во рту и письмо в бумажнике. Я прочла его при свете мобильника.
«Бетти, девочка, – писал он. – Если ты читаешь это, значит, дело повернулось не самым приятным образом. В Вегасе нас с тобой ждали. Я ведь говорил: первым делом перекрывают аэропорты. Это – плохие новости. Хорошие новости в том, что к нам приставили всего одного профессионала. Он летит с нами тем же рейсом, опять же, один. Я заприметил его довольно быстро, но не стал беспокоить тебя попусту. Все равно ты мало чем можешь помочь.
Ты уж не сердись, но им нужен только я. Если бы они принимали тебя всерьез, то прислали бы двоих-троих. А так все еще может обойтись. Я пишу эту записку в самолете. Ты дремлешь рядом – красивая, как всегда. Вариантов на самом деле не так уж много. В Нью-Йорке у меня есть локер, а в локере ствол. Есть шанс, что мы успеем добраться до него, и тогда все сведется к перестрелке, как в ковбойских боевиках. Если я попаду, а он промахнется, это письмо не понадобится. Я объясню ситуацию на словах, и мы на время расстанемся, потому что тебе опасно оставаться со мной. Ты улетишь домой одна, а я попробую выбраться другими путями.
Если промахнусь я, то письмо опять же будет лишним, потому что он убьет нас обоих – и тебя, и меня. Но есть и третий вариант, в котором меткими окажутся оба стрелка. Профессионалы редко промахиваются. Поскольку ты сейчас держишь в руках этот листок, вышло именно так – ни мне, ни ему. Или наоборот – и мне, и ему. Что, в общем, закономерно: кто жил хитманом, тот хитманом и умирает. А уж мне и вовсе на роду написано, ведь я не просто жил, но и родился Хитманом.
Теперь слушай дальше. С этого момента тебе придется справляться без меня. Я уверен, что у тебя получится: ты сильная и умная девочка. Паспорта, которыми мы пользовались в Вегасе, засвечены. Избавься от них, когда вернешься домой. Улетай из Ньюарка ближайшим европейским рейсом. Когда приземлишься, сядь на поезд, доберись до другого аэропорта и продолжай оттуда, по другим документам.
Скажешь соседям и всем, кто будет спрашивать, что я остался в Штатах по нуждам бизнеса. Дом записан на твое имя, банковские счета – тоже. Все необходимые пароли и коды – в нашем защищенном почтовом ящике. Полиция найдет меня без документов, но, если все-таки опознают и это дойдет до Израиля, отправляйся прямиком к нотариусу Кимхи – я вас с ним знакомил. У него в сейфе мое завещание и прочие необходимые в таких случаях документы. Проблем не будет.
Вот и все. Знай, что я ухожу без сожалений. Наверно, даже хорошо, что наши отношения закончились так. Двадцать лет разницы когда-нибудь должны сказаться, и мне не хотелось бы ковылять морщинистым стариком рядом с такой молодой красоткой. Если уж расставаться, то лучше сейчас, когда мы с тобой, можно сказать, на равных. В любом случае я счастлив, что встретил тебя и малыша и что есть кому передать… Вот написал «п