Башни согласно промолчали. Молчала и я, лихорадочно прокручивая в голове варианты спасения. Позвонить Мики точно не получится. Физическое сопротивление тоже бесполезно: у них шесть сильных мужских рук, а у меня всего лишь две женские, и никакого оружия. Вот если бы удалось добраться до квартиры рядом с баром – там под журнальным столиком прилеплен скотчем пистолет… Я выдавила из себя циничную ухмылку.
– Нехорошо это, Нисо, неуважительно. Разве так поступают с честными девушками – сразу тащат на флэт? После первого свидания принято проводить домой, поцеловать на крылечке, дождаться, когда тебя пригласят на чашечку кофе, а уже потом… Я ж не против, дурачок. Но давай сделаем это красиво. Обещаю, не пожалеешь. Сначала ко мне.
Я улыбнулась еще раз – улыбкой проститутки, склонившейся к опущенному автомобильному окну потенциального клиента. Нисангеймер облизнул губы. Мне приходилось видеть много отвратных двуногих особей, но этот тип, без сомнения, был рекордным экземпляром по части отвратности. Зомби молчал, обдумывая мои слова, а я с замиранием сердца ждала, куда мы свернем с автострады.
– Думаешь, мне не хочется, чтобы получилось красиво? – проговорил он и снова облизнулся. – Просто не всегда получается. Но если ты согласна…
– Сначала ко мне, – твердо повторила я. – Если тебе нужна причина, то вот она: я люблю делать это со вкусом. Есть, знаешь ли, такие интересные игрушки… Бьюсь об заклад, что ты не держишь такое у себя дома. Я права?
– Гм… какие… о чем ты… – промямлил зомби.
– Ну вот! Значит, сначала ко мне!
Минуту-другую я наблюдала, как похотливое воображение борется с доводами разума и побеждает нокаутом.
– Ладно, – сдался он. – Но только без глупостей…
Нисангеймер принял решение как раз вовремя, чтобы успеть свернуть в направлении квартала Флорентин. Мы вышли возле моего подъезда. Ами и Тами остались в джипе. Руки дрожали, и я долго возилась с ключом. Мною вдруг овладела паника; когда мы вошли, я даже не стала зажигать свет, а сразу бросилась к столику – нашаривать оружие. Наверно, это было моей главной ошибкой. Стоило и дальше какое-то время играть роль, и лишь потом, по возможности усыпив бдительность зомби, лезть за пистолетом. А так получилось, что жирный мерзавец ждал подвоха и подготовился к нему. Он подхватил меня сзади, сдавил так, что стало трудно дышать, толкнул на кровать и навалился сверху.
– Это твои игрушки? – хрипел он, брызгая мне в лицо слюной. – Сейчас поиграем. Тебе понравится.
Я едва дышала, руки ослабли, тело вдруг превратилось в бессильную тряпку. Опять? Опять это? В ноздрях вдруг возникла и затопила весь мир отвратительная вонь фалафельного горелого масла. Как тогда, в подвале у Жаннет… За что мне это, за что?
Боров, придавивший меня, вдруг хрюкнул и обмяк. Я раскрыла глаза. На меня смотрел Мики. Мики, мой любимый партнер. Схватив Нисангеймера за шиворот, Мики перевалил его на пол, присел рядом со мной и вздохнул.
– Ну что, довольна?
– Мики… – я обхватила его за шею, прижалась. – Мики… Как ты здесь оказался?
– А где еще? – недоуменно спросил он. – Где еще тебя искать? Ты ведь ничего не оставила, никаких координат. Да еще и мобилу отключила. Не стыдно? И что это за туша?
– Нисангеймер… – я помотала головой, чтобы хоть немного прийти в себя. – Теперь мы можем его допросить.
Мики покачал головой.
– Это вряд ли.
Он поднатужился и перевернул Нисангеймера на живот. Под левой лопаткой вождя анархистов торчала рукоятка ножа. Мы и в самом деле уже не смогли бы допросить его: Нисо был теперь мертвее самого мертвого зомби.
– Что ты наделал?
– А что? Надо было смотреть, как он тебя изнасилует?
Я не ответила. Мертвый Ави Нисангеймер оставлял нас в тупике, без продолжения, без реальной возможности разобраться с загадкой лотереи «Супермаркет». Столько стараний, столько пережитых отвратных гадостей – и все впустую… Я чувствовала себя измятой. Измятой оболочкой воздушного шарика, из которого вышел весь воздух.
– Не переживай, Бетти, – сказал Мики, поглаживая меня по плечу. – Все как-нибудь устроится. Всегда устраивалось. Главное, что мы с тобой целы, живы-здоровы. Но эту тушу придется убрать. Мы снимали квартиру на твое реальное имя, нельзя оставлять здесь труп.
Я уставилась на него тусклым равнодушным взглядом. Наверно, это все-таки был шок, оставшийся от очередного фалафельщика…
– Бетти, девочка, ты меня слышишь?
– Слышу, – кивнула я. – Внизу «Гранд-Чероки». Но он пока занят. На заднем сиденье двое. Телохранители, Ами и Тами. Тебе помочь?
– Потом поможешь, – мой партнер достал пистолет и навинтил глушитель. – Жди меня здесь.
Десять минут спустя мы с превеликим трудом спускали по лестнице и грузили в джип мертвую тушу Нисангеймера. При этом Мики ужасно матерился и упрекал жестокую эгоистичную меня, которая вполне могла бы подыскать менее тяжелого насильника на его надорванную спину. В результате на заднем сиденье образовался небольшой штабель из трех мертвецов. Ами и Тами лежали рядком под боссом и по-прежнему молчали – теперь уже без шансов когда-либо заговорить. Потом мы вернулись в квартиру и прибрались там в первом приближении: стерли отпечатки, сняли простыни и забрали все лишнее, включая так и не пригодившийся мне ствол под журнальным столиком. Работа – лучший способ прийти в себя; когда мы вышли на улицу, я почти пришла в норму.
– Наш «шевроле» за углом, – сказал Мики. – Я поведу джип, а ты поедешь за мной. Эй! Эй, Бетти! Ты меня слышишь?
Мне пришлось снова встряхнуться, чтобы ответить. Как видно, настоящего прихода в норму следовало ждать несколько позже.
– Познакомься, Мики, это Ами и Тами, – сказала я. – Ами тот, что повыше.
– Подлиннее.
– Что? – не поняла я.
– Теперь он не повыше, а подлиннее, – сказал Мики. – Кончай блажить, Бетти. Иди садись в «шевроле» и езжай за мной. Я знаю очень удобное, абсолютно неофициальное кладбище в песках Пальмахима. Ты ведь, наверно, как и я, в нежные годы копала песочек на пляже? Ну вот, вспомним детство золотое.
– В нежные годы меня насиловали, Мики, – сказала я. – Правда, без песочка, и на том спасибо.
На слове «спасибо» меня наконец-таки вытошнило. Сильно, бурно, безудержно – за весь этот грязный, отвратительный, воняющий убийством, фалафельным маслом и нисангеймерским потом день. Вытошнило – и сразу полегчало.
Домой мы приехали утром, часов в шесть.
12
Через неделю, которая слиплась для меня в один медленный тягучий день, нас навестил Зив, командир «Заслона» – самодеятельной и наивной группы сопротивления, и мы снова сидели на балконе перед пустыней. Где-то между второй и третьей бутылкой Зив вдруг произнес: «Кстати…» – и замолчал, отчего сразу стало ясно, что следующие слова окажутся совсем некстати.
– Чего там, братан, говори, – подбодрил его Мики. – Здесь все свои, исключая, может, летучих мышей. Но эти тоже не проболтаются.
– Кстати, исчез Ави Нисангеймер, – с выражением неловкости проговорил Зив. – Как сквозь землю провалился вместе с двумя телохранителями. В прессу пока не попало, но полиция уже открыла дело. Ходят слухи, что бедуины сбывают в гаражи запчасти со спиленными номерами.
– Запчасти от Нисангеймера или от телохранителей? – уточнил Мики.
Зив рассмеялся. Вовремя сказанная шутка – лучшее средство от смущения.
– От джипа «Гранд-Чероки», на котором они ездили.
– Ох уж эти бедуины, короли пустыни… – покачал головой Мики. – Все-то у них идет в дело.
– Короли пустыни – верблюды, – возразила я.
Мики укоризненно воззрился на меня поверх бокала.
– Вы плохо учились в школе, госпожа Шварц. Верблюды – корабли пустыни. Корабли, а не короли.
– Ах да, верно…
Балкон объяла тишина, нарушаемая лишь дальним треском моторов – по-видимому, бедуинских квадроциклов, нынешних катеров пустыни. Первым нарушил молчание Зив – как видно, он ни за что не хотел слезать с затронутой темы.
– У него тетка – судья, президент окружного суда.
– У кого – у верблюда? – удивился Мики.
– Ребята, хватит, а? – взмолился гость. – Я ведь почему спрашиваю. Вы не так давно им интересовались. Потом с ним ездила новая секретарша – мои ребята видели. По описанию очень похожа на Бетти. Может, вам что-то известно? Что-нибудь ценное для «Заслона». Я имею в виду документы, списки, планы, информацию о наших пропавших парнях. Если у бедуинов оказался джип, то мог оказаться и портфель, с которым Нисангеймер не расставался. Телефон тоже очень пригодился бы – с его контактами, эсэмэсками и перепиской. Возможно, он где-то еще ходит по рукам. Хорошо бы успеть перехватить раньше полиции.
– Почему ты думаешь, что наша ленивая полиция станет его искать? – спросила я. – Подумаешь, человек пропал на неделю! Может, он в Рамаллу уехал или в Дженин. Может, в Иорданию перебрался. Как я понимаю, возможности у него были большие. Насколько мне известно, в участке заявления о пропаже принимают только через десять дней, да и те быстро кладут под сукно.
Зив отрицательно помотал головой:
– Не тот случай, Бетти. Я ж говорю: его тетка, Далия Ольшенблюм, президент окружного суда, кандидатка в Верховный, большая шишка. Такая, если захочет, поставит на уши и полицию, и ШАБАК. Говорю тебе точно: Нисангеймера будут искать, сколько потребуется, пока не найдут. Племянник судьи, да еще и борец против оккупации – это тебе не двое наших бойцов, на которых наплевать всем, кроме нас и родственников.
Мы помолчали.
– Хорошо, Зив, – сказал Мики после долгой паузы, – я попробую разнюхать по своим каналам. Но многого не жди. Бедуины редко делятся своими секретами. А что касается Бетти, то твои ребята ошиблись: она в жизни не встречалась с этим типом. Так им и передай, чтобы прекратили распространять дурацкие слухи. А то ведь как бывает: кто-то сдуру сболтнет, а кому-то потом расхлебывать. Передашь?
– Передам, – кивнул командир «Заслона». – Но ты тоже разузнай, ладно?