Мы опять прошли мимо кают членов команды, и я заглянула в несколько открытых дверей – тусклые тесные комнаты снова меня поразили. Не представляю, как можно проводить неделю за неделей, месяц за месяцем в пространстве без окон. Видимо, Нильссон понял мое молчание, потому что сказал:
– Маловаты, да? Сотрудников всего человек десять, не считая экипажа, так что нам не требуется много места. На лайнерах конкурирующих компаний каюты еще теснее.
Я не озвучила свои мысли – о том, что поражала не теснота, а то, насколько мрачными и душными были эти комнаты по сравнению с каютами наверху. Конечно, они были не хуже тех, что на паромах, курсирующих через Ла-Манш, даже немного просторнее. Огорчала именно разница между богатыми и бедными, современный вариант системы «вверх и вниз по лестнице»[6] в действии.
– Все живут по несколько человек в каюте? – спросила я, когда мы прошли мимо очередной комнаты с открытой дверью – один человек одевался, а другой храпел на соседней койке.
Нильссон покачал головой:
– У младшего обслуживающего персонала, то есть у горничных и младших стюардов, каюты общие, а у старших сотрудников – отдельные.
Мы подошли к лестнице, ведущей на верхнюю палубу, и я медленно поднялась наверх, держась за поручни и глядя на широкую спину Нильссона. Он открыл дверь, разделяющую пассажирскую часть судна от рабочей, и, когда мы вышли, закрыл ее.
– Извините, что поиски не принесли результата. Я надеялся, что одна из этих девушек окажется той самой, которую вы видели, и вы перестанете волноваться.
– Послушайте… – Я провела рукой по лицу, задев грубоватый заживающий шрам на щеке. – Я не уверена, что…
– Идем дальше, давайте поговорим с Евой, – уверенно сказал Нильссон, а затем повел меня по коридору к очередной лестнице.
Корабль перекатывался с одной волны на другую, и спина под рубашкой покрылась холодным липким потом. На мгновение я задумалась, не сбежать ли к себе в каюту. Меня беспокоила не только головная боль. Надо было дочитать материалы из пресс-пакета и начать статью, которую Роуэн будет ждать от меня по возвращении. Наверняка Бен, Тина, Александр и остальные делают записи, отправляют в свои издания заметки, читают в Интернете про Буллмера и устраивают съемки.
Но я взяла себя в руки. Как бы мне ни хотелось получить повышение в «Велосити», есть дела и поважнее.
Мы нашли Еву в приемной спа-салона на верхней палубе, тихой и красивой комнате. Когда мы открыли дверь, ветер всколыхнул длинные шторы. Стеклянные стены выходили на палубу, и после тускло-бежевых пещер в нижней части судна комната казалась ослепительно-светлой.
Нас с Нильссоном встретила поразительно красивая темноволосая женщина лет сорока пяти с золотыми серьгами-кольцами в ушах.
– Йоханн! – с радостью воскликнула она. – Чем могу помочь? А это, должно быть…
– Ло Блэклок, – протянула я руку. Вырвавшись из тесных коридоров рабочей части корабля и ощутив свежий ветерок, я сразу почувствовала себя лучше.
– Доброе утро, госпожа Блэклок.
Я пожала протянутую руку – у Евы была крепкая хватка, худые, но сильные пальцы. По-английски она говорила прекрасно, почти так же хорошо, как та девушка, но это была не она. Ева старше, а ее прекрасно увлажненная кожа выдавала человека, который много времени проводит на солнце.
– Чем я могу вам помочь?
– Извините. Я кое-кого ищу…
– Прошлой ночью мисс Блэклок видела женщину, – пояснил Нильссон. – В соседней с ней каюте. Лет под тридцать, длинные темные волосы и бледная кожа. Мисс Блэклок услышала какой-то шум и встревожилась; мы хотим убедиться, не был ли это кто-нибудь из сотрудников.
– Увы, это была не я, – ответила Ева, довольно по-доброму в отличие от девушек под палубой, в чьих голосах слышались оборонительные нотки. Усмехнувшись, она добавила: – Честно говоря, мне уже давно не тридцать. Вы говорили со стюардессами? У Ханни и Биргитты темные волосы, и они примерно такого возраста. И Улла тоже.
– Да, мы с ними уже говорили, – сказал Нильссон. – И собираемся поговорить с Уллой.
– Она ни в чем не провинилась, – добавила я. – В смысле, эта женщина. Я просто волнуюсь за нее. Если вы знаете кого-то, кто подходит под описание…
– Прошу прощения, что ничем не могу помочь, – покачала головой Ева. Она обращалась прямо ко мне и, похоже, на самом деле сожалела, такого искреннего беспокойства не проявлял еще никто из тех, с кем я говорила. Между ее идеально выщипанных бровей пролегла морщинка. – Мне правда очень жаль. Если я что-нибудь узнаю…
– Спасибо, – поблагодарила я.
– Спасибо, Ева, – сказал Нильссон и направился к выходу.
– Не за что. – Ева проводила нас до двери. – Увидимся позже, госпожа Блэклок.
– Позже?
– На одиннадцать утра назначены спа-процедуры для женщин, это указано в расписании в пресс-пакете.
– Спасибо, – повторила я. – Тогда до встречи.
Уходя, я виновато подумала о непрочитанных страницах пресс-пакета, оставшегося в моей каюте. Что еще я упустила?
Через спа-салон мы вышли на палубу; я не удержала дверь, и та распахнулась на ветру, стукнувшись о резиновую подпорку, которую установили явно для подобных случаев. Нильссон закрыл за мной дверь, а я, подрагивая от порывов холодного бриза, подошла к поручням.
– Не холодно? – Нильссон попытался перекричать рев ветра и шум двигателя.
– Нет, – покачала я головой, – то есть да, зато на свежем воздухе приятно.
– Вам все еще нехорошо?
– Здесь лучше. Только голова болит.
Держась за металлический поручень, я посмотрела вниз за борт и увидела ряд застекленных балконов в кормовой части, пенящиеся волны в кильватере судна и бескрайнее море, невообразимо глубокое и холодное. Представила, на какую глубину под нами уходит эта бурлящая чернота, эта тьма и тишина, и подумала: а ведь что-то – или кто-то – может целыми днями опускаться сквозь эти мрачные глубины, пока не достигнет беспросветного дна.
Я подумала о той девушке, подумала, с какой легкостью Нильссон, Ева, да кто угодно мог подойти сзади и всего лишь подтолкнуть меня…
По телу прошла дрожь.
Так что произошло на самом деле? Не могла же я все выдумать. Ладно, допустим, крик и всплеск мне почудились. А кровь?
Я глубоко вдохнула чистый воздух Северного моря, обернулась и, убрав раздуваемые ветром волосы с лица, решительно улыбнулась Нильссону.
– Где мы сейчас?
– В международных водах, – ответил он. – Полагаю, на пути к Тронхейму.
– К Тронхейму? – Я попыталась вспомнить вчерашний разговор о маршруте. – Лорд Буллмер вроде говорил, что сначала мы зайдем в Берген.
– Видимо, планы изменились. Лорд Буллмер очень хочет, чтобы его гости увидели северное сияние. Возможно, сегодня наиболее подходящие для этого условия, вот он и спешит на север. Или погодные условия таковы, что лучше сменить курс. У нас нет строго заданного маршрута. Мы вполне способны подстроиться под пассажиров. Может, вчера кто-то за ужином изъявил особое желание увидеть Тронхейм.
– А что там, в Тронхейме?
– В самом Тронхейме? Ну, знаменитый собор. Некоторые районы города очень красивы. А главное – фьорды. Плюс город расположен намного севернее Бергена, так что шансов увидеть северное сияние там куда больше. Хотя, возможно, нам придется продвинуться еще дальше на север, до Будё или даже Тромсё. Пока трудно сказать.
– Ясно. – Почему-то его слова меня встревожили. Быть частью организованного путешествия – одно дело; понимать, что всем заправляет кто-то другой, а ты всего лишь беспомощный пассажир – совсем другое.
– Мисс Блэклок…
– Прошу, называйте меня Ло, – перебила я.
– Хорошо, Ло. – Судя по выражению лица Нильссона, его что-то терзало. – Не думайте, что я вам не верю, Ло, но теперь, спокойно поразмыслив…
– По-прежнему ли я уверена в случившемся?
Нильссон кивнул. Я печально вздохнула, возвращаясь мыслями к собственным сомнениям. Его недосказанный вопрос вторил моему ворчливому внутреннему голосу.
– Если честно, не знаю. Было поздно, и, да, я пила и вполне могла ошибиться насчет крика и всплеска. И даже насчет крови – может, так свет падал на стекло, хотя я не сомневалась, что вижу пятно крови. Однако в каюте точно была женщина, ее я никак не могла выдумать. Я видела ее, я говорила с ней. Если здесь, то есть на корабле, ее нет, то где же она?
После долгого молчания Нильссон ответил:
– Что ж, мы еще не видели Уллу. Боюсь, она не подходит под ваше описание, но давайте исключим ее из списка. – Нильссон достал рацию и начал нажимать на кнопки. – Не знаю, как вы, а я бы не отказался от кофе. Попрошу ее встретиться с нами в зале для завтрака.
Залом для завтрака оказалось то же помещение, в котором вчера проходил ужин, только вместо двух больших столов здесь теперь было шесть маленьких. В зале находился молодой официант с золотистыми волосами на косой пробор.
– Мисс Блэклок, будете завтракать? – с улыбкой встретил меня он.
– Да, буду, – рассеянно ответила я, оглядывая зал. – Где мне сесть?
– Где больше нравится, – показал официант рукой на свободные столики. – Большинство гостей предпочли позавтракать в своих каютах. Может, у окна? Что вам принести – чай, кофе?
– Кофе, пожалуйста. С молоком, без сахара.
– Мне тоже чашечку, Бьорн, – попросил Нильссон, а затем добавил: – О, привет, Улла.
Я повернулась и увидела, что к нашему столику подходит невероятно привлекательная девушка с пышными черными волосами, собранными в пучок.
– Привет, Йоханн, – поздоровалась она.
По ее акценту все сразу стало ясно, но я поняла, что это не та самая девушка, еще прежде, чем Улла заговорила. Она была необычайно красива, на фоне черных волос ее чистая белая кожа казалась фарфоровой. Девушка из каюты тоже была привлекательна, однако не обладала классической утонченной красотой Уллы, которая словно сошла с картины эпохи Возрождения. К тому же Улла оказалась высокой, почти метр восемьдесят, тогда как девушка из соседней каюты была примерно моего роста. Нильссон вопросительно посмотрел на меня, и я покачала головой.