У кровати стоял поднос со сдобными булочками и миской мюсли. Вот на что я наткнулась, вскочив с койки. Я не чувствовала голода, но после тефтелей я больше ничего не ела. Если я предполагаю отсюда выбраться, нужно бороться, а для борьбы нужны силы.
Чего мне на самом деле хотелось, так это не есть, а принять свои лекарства. Я физически ощущала их нехватку, как и в прошлый раз, когда пыталась с них слезть. Тогда я уверяла себя, что без таблеток лучше, но теперь я знаю, что это не так. Будет только хуже.
«Если доживешь», – пробормотал противный внутренний голосок.
Мюсли застряли в горле, я никак не могла их проглотить.
Скорее бы вернулась девушка из той каюты. Перед глазами возникла яркая, поражающая своей жестокостью картина: я хватаю ее за волосы, как она схватила меня, и бью головой об острый угол металлической койки, а потом смотрю, как течет кровь, резкий запах которой распространяется по тесной душной каморке. Я вспомнила пятно крови на стекле террасы. Как бы мне хотелось, чтобы это была ее кровь.
Превозмогая боль, я проглотила недожеванные мюсли. Взяла еще ложку и трясущейся рукой поднесла ко рту. «Как же я тебя ненавижу. Надеюсь, ты на самом деле утонешь». Давясь мюсли, я снова и снова глотала их, пока тарелка наполовину не опустела.
Не знаю, как я это сделаю, но надо попробовать.
Я подняла с пола тонкий пластмассовый поднос и ударила им о металлический край койки. Он отскочил, и я едва успела увернуться. Вдруг вспомнилось, как грабитель хлопнул дверью и рассек мне щеку; пришлось на мгновение закрыть глаза и ухватиться за кровать.
Пробовать снова я не стала. Вместо этого я поднесла поднос к краю койки, а в другой его конец уперлась коленом и стала давить. Он не поддавался, и я надавила еще сильнее. С треском, подобным выстрелу, поднос разломился пополам, и я чуть не упала. Зато цель была достигнута – в моем распоряжении два обломка пластмассы с пугающе зазубренными краями.
Я подняла оба куска и стала примеряться, как удобнее держать их в руке. Сжав тот, что на вид был более грозным, я присела у стены рядом с дверью.
И стала ждать.
Казалось, я ждала несколько часов. Пару раз закрывались глаза, а изнурительная волна адреналина и страха заставляла тело отключиться, но я не давала себе уснуть. Держись, Ло!
Я стала считать – не спасаясь от паники, а просто чтобы не заснуть. Один. Два. Три. Четыре. Дойдя до тысячи, я начала заново, теперь по-французски. Un. Deux. Trois… Затем только четными числами. Я мысленно играла в детскую игру «Тип-топ», когда надо говорить «тип» вместо пяти и всех чисел, которые делятся на пять, и «топ» вместо семи. Один. Два. Три. Четыре. Тип (руки дрожат). Шесть. Топ. Восемь. Девять. Десять… нет, стойте, тут должно быть «тип».
И тогда услышала шум в коридоре. Хлопнула дверь.
Я задержала дыхание.
Они приближались.
Пульс ускорился. В животе все сжалось.
Ключ повернулся в замке…
Дверь осторожно приоткрылась, и я выпрыгнула.
Она с силой ударила дверью по моему предплечью. Я закричала от боли и все-таки почти просунулась в коридор, размахивая зазубренным краем подноса, однако вместо того, чтобы отскочить назад, как я думала, девушка ворвалась в каюту и отбросила меня к пластиковой стене. Поднос больно вонзился мне в руку, потекла кровь. Я на мгновенье растерялась, а она подскочила к двери, заперла ее и встала спиной к ней, зажав ключ в кулаке.
– Выпусти меня! – Мои слова прозвучали как животный рык – в них не было ничего человеческого.
Девушка стояла спиной к двери, на лице у нее была моя кровь, но по глазам я видела, что она, хоть и напугана, все-таки полна энергии. Она знала, что перевес на ее стороне.
– Я убью тебя, – сказала я со всей серьезностью и подняла окровавленный кусок подноса. – Перережу тебе горло.
– Не получится. – Как и тогда, я услышала в ее голосе пренебрежительную насмешку. – Только посмотри на себя, ты едва на ногах стоишь.
– Зачем? – спросила я, едва не хныкая, будто маленький ребенок. – Зачем вы это делаете?
– Ты нас вынудила, – вдруг яростно прошипела она. – Все копалась и копалась, сколько я тебя ни предупреждала. Если бы ты помалкивала о том, что видела в той гребаной каюте…
– И что же я видела?
Девушка не ответила на вопрос.
– Боже, неужели ты думаешь, что я такая тупая? Ты что, так сильно хочешь сдохнуть?
Я покачала головой.
– Хорошо. Тогда чего ты хочешь?
– Выбраться отсюда, – ответила я и вдруг осела на койку, боясь, что ноги меня больше не удержат.
– Он не даст тебя выпустить.
Он?.. По телу прошла дрожь. Вот первое твердое доказательство того, что кто-то наверху ей помогает. Кто он? Спросить я не посмела.
– Тогда таблетки. Мне нужны мои таблетки.
Она оценивающе посмотрела на меня.
– Которые лежали у раковины? Зачем они тебе?
– Это антидепрессанты, – печально пояснила я. – Они… их нельзя резко бросать.
– А я все гадала, почему ты так паршиво выглядишь. Думала, слишком сильно ударила тебя по голове. Ладно. Таблетки я принесу. Но ты должна мне кое-что пообещать.
– Что?
– Больше никаких нападений. Таблетки в обмен на хорошее поведение, идет?
– Идет.
Девушка выпрямилась, взяла миску и протянула руку за обломком подноса. Секунду поколебавшись, я отдала его.
– Когда я открою дверь, не вздумай глупить. Снаружи еще одна дверь, защищенная кодом. Далеко тебе не уйти. Никаких выходок, ясно?
– Ясно, – нехотя произнесла я.
Когда она ушла, я села на скамейку и, уставившись в пространство, стала раздумывать над ее словами.
Он.
У нее все-таки есть сообщник. Значит, можно исключить из списка подозреваемых Тину, Хлою, Анне и прочих сотрудниц.
Кто он? Я мысленно перебирала варианты.
Нильссон.
Буллмер.
Коул.
Бен.
Арчер.
Менее вероятными я сочла Оуэна Уайта, Александра, а также членов экипажа и стюардов.
Никак не шла из головы надпись на зеркале спа-салона. Только один мужчина спускался туда, только он мог написать «ХВАТИТ КОПАТЬСЯ». Бен.
Надо отвлечься от мыслей о мотиве; для ответа на вопрос почему информации у меня было недостаточно. Зато оставался вопрос как – мало у кого имелась возможность оставить ту надпись. Бен.
Логично. Он быстро подорвал доверие Нильссона к моему рассказу. В тот вечер Бен пытался попасть в мою каюту и знал, что я закрылась в ванной, а значит, мог стащить мой телефон.
Именно к его каюте примыкала пустая десятая, а он ничего не слышал и не видел.
Именно он врал о своем алиби, утверждая, что все время играл в покер.
Именно он уговаривал меня прекратить расследование.
Сложившаяся головоломка должна была принести удовлетворение, но этого не произошло. Что толку, если я заперта здесь? Надо выбираться.
Глава 25
Я лежала, уставившись в светлую пластиковую стену, когда в дверь постучали.
– Войдите, – пробормотала я и едва не рассмеялась – как же глупо звучат вежливые фразы в такой ситуации.
– Это я, – раздался голос из-за двери. – Давай без глупостей. Иначе эта таблетка будет первой и последней.
– Хорошо.
Я привстала, обернувшись тонким одеялом. Я не принимала душ с тех пор, как попала сюда, и от меня пахло потом и страхом.
Дверь осторожно приоткрылась. Девушка ногой подтолкнула поднос с едой, а затем сама проскользнула внутрь сквозь щелку и закрыла за собой дверь.
– Держи. – На ее ладони лежала белая таблетка.
– Одна? – не веря своим глазам, спросила я.
– Одна. Завтра принесу еще, если будешь хорошо себя вести.
Теперь у нее есть прекрасный способ меня шантажировать, и все же я кивнула и взяла таблетку. Из кармана девушка вытащила книгу – мою, из каюты. «Под стеклянным колпаком» Сильвии Плат. Не самое подходящее чтение для данной ситуации.
– Ты тут, наверное, с ума сходишь от безделья…
– Спасибо, – сказала я и, когда она уже собиралась уходить, добавила: – Подожди.
– Чего?
Я вдруг растерялась, не зная, как спросить о том, о чем я хотела узнать. Черт.
– Что… что со мной будет?
Выражение ее лица сразу переменилось, стало настороженным, будто опустился занавес.
– Это не мне решать.
– А кому? Бену?
В ответ она усмехнулась:
– Приятного чтения.
Повернувшись к выходу, она увидела свое отражение в маленьком зеркале на двери в ванную.
– Черт, у меня на лице кровь. Почему ты не сказала? Если он узнает, что ты на меня набросилась… – Она зашла в ванную умыться.
Но стерла она не только кровь. Когда она вернулась в каюту, я замерла.
Вместе с кровью она вытерла обе брови, так что остался только гладкий, как у черепа, невыносимо узнаваемый лоб.
Анне Буллмер.
Глава 26
Я была так поражена, что не могла вымолвить ни слова. Просто смотрела на нее, раскрыв рот.
Девушка снова бросила взгляд в зеркало ванной и все поняла. На мгновение вид у нее стал раздраженным, однако она взяла себя в руки и вылетела из комнаты. Дверь захлопнулась, щелкнул замок, затем вдалеке с грохотом закрылась еще одна дверь.
Анне Буллмер.
Анне Буллмер?
Та самая исхудалая и преждевременно состарившаяся женщина, которую я видела и с которой разговаривала?.. Но это точно было ее лицо. Те же темные глаза, те же высокие выступающие скулы. Только одного я не могла понять – почему не узнала ее раньше.
Не застань я ее в процессе превращения, никогда бы не поверила, что волосы и аккуратно нарисованные брови могут так сильно изменить человека. Без них лицо казалось гладким и каким-то невыразительным, бледная кожа навевала мысли о смерти и болезни, а туго обернутый вокруг головы платок лишь подчеркивал хрупкость шеи и ключиц.
Изящные черные брови и пышные темные волосы меняли ее до неузнаваемости. Она выглядела молодой, здоровой, живой.