Она помогла мне подняться, следила за тем, как я ела, и ушла со слезами на глазах… Она не убийца; какое-то событие последних дней помогло ей осознать это. Я вспомнила, как томительно ждала ее прихода, как медленно тянулись часы, как неумолимо нарастал голод, и вдруг поняла: возможно, и для нее время мучительно замедлилось. Может, и она столкнулась с чем-то, к чему не была готова. Представляла, как я слабею от голода и скребусь в дверь, и наконец сжалилась и прибежала сюда, стащив тарелку остывшей еды.
Что она подумала, когда открыла дверь и увидела меня на полу? Может, тогда она и осознала, что не сможет жить с чувством вины?
Я была полностью уверена в том, что Кэрри не хотела моей смерти. Вряд ли она убьет меня, если я буду постоянно напоминать, что оказалась здесь из-за нее – из-за того, что старалась ей помочь.
А вот Буллмер… Буллмер, который во время лечения жены считал ее деньги и планировал ее убийство, не позволит мне ему помешать…
Да. Буллмер вполне способен убить, особо не раздумывая.
Где он сейчас? Сошел на берег, чтобы обеспечить себе алиби, пока Кэрри морит меня голодом? Как знать. Буллмер постарался отгородиться от смерти Анне и явно не захочет впутываться в мое убийство.
Раздумывая над этим, я услышала, как медленно оживает двигатель. Какое-то время он просто гудел, а потом судно качнулось и сдвинулось с места. Мы выходили из порта Берген и, окутанные тьмой, возвращались в Северное море.
Глава 30
Когда я проснулась, корабль тихо покачивался на волнах. Наверное, мы среди фьордов. Говорят, фьорды уходят на километровую глубину, где невероятно темно и холодно. Где никогда не найдут сброшенное за борт тело.
Я как раз думала, сколько же времени прошло, как вдруг в дверь постучали – Кэрри принесла миску мюсли и кружку кофе.
– Извини, что мало, – сказала она, ставя поднос. – Когда пассажиры и члены экипажа сошли на берег, таскать еду стало труднее – боюсь, повар что-нибудь заподозрит.
– Члены экипажа сошли на берег? – Ее слова меня напугали.
– Не все, – ответила Кэрри. – Капитан и кое-кто из экипажа по-прежнему на борту, а весь обслуживающий персонал отправился с Ричардом в Берген на какое-то мероприятие по укреплению командного духа.
Значит, Буллмера нет на судне. Наверное, этим и объясняется перемена в отношении Кэрри ко мне. Пока Буллмер на суше…
Я начала медленно есть мюсли, а она, как и в прошлый раз, села напротив и за мной наблюдала, с грустью поглядывая из-под выщипанных бровей.
– Ты не выдернула ресницы? – спросила я, пережевывая мюсли.
Кэрри покачала головой:
– Так и не решилась. Они у меня и так не особо густые; подумала, если кто заметит, скажу, что накладные.
– Кто… – Я хотела спросить: «Кто ее убил?», но вдруг запнулась. Вдруг Кэрри? К тому же мне надо было убедить ее в том, что она не убийца, а не напоминать, что убивший однажды убьет снова.
– Что? – спросила она.
– Что вы сказали моим родным? И другим пассажирам? Они думают, что я в Тронхейме?
– Да. Я надела парик и сошла на берег с твоим паспортом. Выбрала момент, когда все стюарды были заняты на завтраке, а у трапа дежурил один из членов экипажа – повезло, что ты не ходила на экскурсию на капитанский мостик и они тебя не видели. И еще повезло, что у нас обеих темные волосы. Не представляю, как бы я выкручивалась, будь ты блондинкой – светлого парика у меня нет. Потом я вернулась на борт в качестве Анне в надежде, что никто не помнит, что она вообще не покидала судно.
Значит, согласно документам, я сошла на берег и на «Аврору» просто не вернулась. Понятно, что никто не вызвал полицию на мои поиски.
– Каков был план? – тихо спросила я. – Если бы я тебя не увидела, что тогда?
– Я в любом случае сошла бы в Тронхейме – в виде Анне. Затем надела бы парик, переоделась, нарисовала брови и скрылась бы в толпе туристов. В Тронхейме ее след затерялся бы – неуравновешенная женщина, к тому же при смерти, бесследно исчезает… А потом, когда все утряслось бы, мы с Ричардом «встретились» бы, влюбились… на этот раз публично, на камеру.
– Зачем ты это сделала, Кэрри? – выпалила я и тут же прикусила язык. Сейчас не лучший момент для нападок. Однако сдержаться я уже не могла. – Я просто не понимаю.
– Я и сама иногда не понимаю. – Кэрри закрыла лицо руками. – Не так все должно было получиться.
– Расскажи мне. – Я неуверенно протянула руку и коснулась ее колена, а она дернулась, словно от удара. Я поняла, как сильно Кэрри напугана. И злость в ней зародилась не от ненависти, а от страха.
Она отвела глаза и заговорила, глядя на оранжевую шторку, словно не могла смотреть на меня.
– Мы встретились в «Магеллане». Я хотела стать актрисой, подрабатывала там официанткой. Он… он вскружил мне голову. Прямо как в «Пятидесяти оттенках» – миллионер влюбляется в нищую девчонку и показывает жизнь, о которой та даже не мечтала…
Сглотнув, Кэрри продолжила:
– Конечно, я знала, что он женат, – он честно во всем признался. Мы не могли встречаться на людях, и мне нельзя было никому о нем рассказывать. Их брак распался, едва состоявшись. Анне оказалась ужасно холодной и властной, они жили раздельно – Анне в Норвегии, а Ричард в Лондоне. В жизни ему пришлось нелегко: мать бросила в детстве, а отец умер, когда он только-только закончил школу. Несправедливо, что Анне, которая должна бы любить Ричарда сильнее всех, даже не жила с ним рядом! Но она умирала, а разводиться с женщиной, которой осталось всего несколько месяцев, Ричард считал жестоким, и он все повторял, что мы будем вместе после того, как болезнь сведет ее в могилу…
Кэрри замолчала, и я подумала, что на этом все, она встанет и уйдет. Однако она продолжила рассказ, причем заговорила очень быстро, будто не могла остановиться:
– Однажды вечером ему в голову пришла идея – чтобы я оделась его женой и пошла с ним в театр, так мы вместе побудем на людях. Ричард принес мне ее кимоно, я посмотрела видео с Анне, чтобы знать, как держаться и разговаривать, спрятала волосы под купальной шапочкой, а поверх повязала ее платок. И все получилось: мы сидели в ложе вдвоем, пили шампанское, и это было потрясающе. Словно игра, в которой мы всех одурачили.
Мы проделывали подобное еще несколько раз, когда Анне бывала проездом в Лондоне – чтобы не вызвать лишних подозрений, – а через пару месяцев Ричард вдруг кое-что придумал. Сначала идея показалась безумной, но он такой, понимаешь? С ним начинаешь верить, что нет ничего невозможного. Он сказал, что намечается пресс-круиз и Анне будет на первом ужине, а поздно вечером покинет судно и вернется в Норвегию. Что, если мне остаться и притвориться ею? Ричард тайком проведет меня на борт, и мы будем настоящей парой – вместе, на людях, целую неделю. Он уверял, что у меня все получится. Никто на «Авроре» раньше не встречался с Анне, и он обещал запретить меня фотографировать, чтобы потом нас не уличили. В конце круиза судно останавливается в Бергене, и люди просто сочли бы, что Анне решила побыть здесь еще несколько дней, а я переоделась бы в свои вещи и отправилась домой. Ричард устроил так, чтобы один из пассажиров не приехал и освободилась каюта, и попросил только об одном… – Кэрри замолчала. – Для убедительности надо было отрезать волосы. Я решила… решила, что оно того стоит. Чтобы быть с ним.
Сглотнув, она продолжила, уже медленнее:
– В первый вечер, когда я как раз переодевалась под Анне, Ричард зашел в мою каюту. Он был вне себя. Сказал, что Анне узнала о нашем романе и, обезумев, набросилась на него. Защищаясь, он оттолкнул ее, а Анне упала и ударилась головой о кофейный столик. Ричард попытался привести ее в чувство, но понял… понял… – Кэрри запнулась. – Что она мертва.
Он не знал, что делать. Сказал, если начнется расследование, полиция узнает о моем незаконном проникновении на судно, и тогда никто не поверит версии Ричарда – что они с Анне на самом деле просто ссорились. Сказал, его обвинят в предумышленном убийстве – и меня тоже, как соучастницу. Что все выйдет наружу – как я изображала Анне, тем более у Коула есть снимок. Ричард убедил меня… – Кэрри душили слезы. – Убедил, что единственный вариант – сбросить тело Анне за борт и действовать дальше по плану. Если ее сочтут пропавшей в Бергене, нас никто не заподозрит. Но ведь не так все должно было случиться!
На языке крутились сотни возражений. Как Анне могла покинуть корабль в первый же вечер, если в Норвегию мы прибывали только на следующий день? И как она могла сойти на берег без паспорта и не предупредив об этом членов экипажа?
Было только одно объяснение: Ричард и не планировал, что Анне сама сойдет на берег. И Кэрри наверняка это понимала, она не глупая… Впрочем, я и раньше видела ослепленных любовью женщин, которые вопреки очевидному уверяли, что их партнеры вовсе им не изменяют, видела людей, которые работают на ужасных начальников, убеждая себя в том, что просто выполняют приказы. Похоже, человек способен искренне верить в то, во что хочется, и если Кэрри вопреки здравому смыслу уверила себя в правоте Ричарда и его искаженной версии событий, мне ее не переубедить.
Так что я сделала глубокий вдох и задала вопрос, от которого все зависело:
– Что будет со мной?
– Черт! – Кэрри встала и машинально провела рукой по голове. Платок соскользнул, обнажив бритый череп. – Я не знаю. Перестань уже спрашивать, прошу тебя.
– Он убьет меня. – Теперь я была уверена, что он убьет нас обеих, но сомневалась, что она готова такое услышать. – Пожалуйста, вытащи нас отсюда. Я дам показания, скажу, что ты спасла меня, что…
– Во-первых, – с каменным лицом перебила она, – я ни за что не предам Ричарда. Пойми, я люблю его. А во-вторых, даже если я сбегу с тобой, в итоге меня обвинят в убийстве.
– Но если ты дашь показания против него…
– Нет, – отрезала Кэрри. – Нет, этого не будет. Я люблю его, а он любит меня.
Она повернулась к выходу, и я поняла, что надо действовать – либо сейчас, либо никогда. Кэрри должна осознать, во что она на самом деле ввязалась.