– Что случилось? – с порога спросила Вика, сразу предположив все самое плохое.
– Я и не поняла, что случилось!
– Мам, не пугай меня, быстро рассказывай!
– Я пришла к тебе, чтобы заняться антресолями, надо барахло оттуда вытащить, выбросить ненужное.
– Да я помню, что ты объясняешь! – торопила Вика.
– Так вот! Позвонили в дверь, я открыла, стоит мужчина, лет пятьдесят на вид. Очень приличный мужчина.
Мама, доброжелательно улыбнувшись, спросила:
– Вам кого?
– Извините, что потревожил, Виктория Борисовна дома?
– Нет, – удивилась мама, – она еще не пришла с работы. Вы проходите, она скоро придет.
– Нет, нет, благодарю! А вы кто ей будете, извините за вопрос?
– Я ее мама, Вера Николаевна, а вы кто?
– Я, да так… скажите, Вера Николаевна, у нее все в порядке?
– Да, с ней все хорошо. – Мама начала нервничать, не понимая, к чему все эти вопросы.
– У нее никаких неприятностей? Как она себя чувствует?
– Вы доктор?
– Да, я врач, – ответил он.
– У Вики нет никаких неприятностей, у них все в полном порядке.
– У них? – уточнил врач.
– Ну да, у них! – Мама совсем растерялась, не зная, что и думать.
– Извините еще раз, до свидания.
– Подождите, что вы хотели? Если вам нужна Вика, она с минуты на минуту придет.
– Нет, нет, спасибо, я узнал, что хотел.
И он, поклонившись на прощание, быстренько стал спускаться по лестнице.
– Мам, почему ты открываешь незнакомым людям? – возмутилась Вика. – Вот кто это был такой, зачем я ему понадобилась?
– Не знаю, я решила, что какой-нибудь добросовестный доктор из женской консультации и зашел узнать, как у тебя дела! Я не могу ничего другого предположить!
– Мам, мой доктор в консультации – женщина! И что теперь думать?
– Викуля, ты не волнуйся, на вид это очень приличный мужчина, не похож на мошенника.
– Все мошенники на вид очень приличные люди!
– Тем более надо поскорее продать квартиру! – сделала заключение мама.
Они с мамой решили продать бабушкину квартиру – жить на что-то надо, ребенка растить уж больно дорогое удовольствие, то, что они станут жить вместе, даже не обсуждалось, подразумеваясь само собой. А как же иначе?
Квартиру эту Вика обожала!
Она любила все вещи в ней, с каждой из которых было связано особое воспоминание, любила запах и дух этого дома. Бабушкин дух!
Бабушку, мамину маму Аллу Илларионовну, Вика тоже обожала, всей душой! Бабуля была неунывающей оптимисткой! Из той, старой московской интеллигенции, представителей которой теперь и не встретишь.
Она была искусствоведом.
– Это очень подходящая профессия для жены ученого или дипломата, или высокопоставленного чиновника, – смеялась бабуля. – Обтекаемая! Можно в музее пристроиться, можно книги по искусству писать, а можно ни черта не делать и умничать от души!
Но дедушка не был ни чиновником, ни дипломатом, ни ученым. Он работал инженером на крупном заводе. Директором не стал и особо не стремился к этому, но до первого заместителя дослужился. Дедушка умер давно, Вика никогда его не видела и мало что о нем знала.
Зато у нее была необыкновенная бабушка!
А у бабушки имелись подруги.
Каждую пятницу они собирались на преферанс! И это было священнодействие!
Бабушка делала уборку во всей квартире, потом покрывала большой круглый стол в гостиной зеленой суконной тканью, выкладывала на него новую, нераспечатанную колоду карт, ставила на стол коньяк в хрустальном графинчике, малюсенькие рюмочки, пепельницы. Две ее подруги курили постоянно.
На время преферанса отключался телефон, и на звонки в дверь никто не обращал внимания.
Они играли!
Все, что связано с бабушкой, было для Вики окрашено в светлые, летние тона! Всегда радостные, немного загадочные, веселые и сияющие!
Бабушка обладала замечательным, каким-то искрящимся юмором и мудростью, не раз спасавшей Вику от проблем.
Когда бабуля умерла, Вика не знала, куда деваться от горя, ей казалось, что с бабушкиной смертью у нее забрали часть жизни, и света, и радости. Когда боль немного отпустила, девушка переселилась в бабулину квартиру, не изменив в ней ничего, даже не передвинув ни одной мелочи! Так казалось, что она ближе к бабушке.
Когда встал насущный вопрос о продаже этой квартиры, у Вики разрывалось сердце, ей казалось, что она предает бабулю, и себя, и… Егора!
Она оттягивала, как могла, момент продажи, надеясь, что Егор появится, но мама торопила: надо успеть сделать ремонт до рождения ребенка, купить все необходимое для него. Когда прошло полгода, Вика сдалась и с тяжелым сердцем занялась продажей.
Но, когда они уже продали квартиру, однажды пришла к новым хозяевам. Ей открыла пожилая, тучная, малоприятная женщина.
– Здравствуйте, – поспешила объяснить цель своего визита Вика, – я бывшая хозяйка этой квартиры.
– Забыли какие-нибудь вещи? – насторожилась женщина.
– Нет, нет. Скажите, никто не спрашивал про бывших жильцов?
– Нет, никого не было.
– Я оставлю вам наш адрес и телефон, если кто-то придет и спросит, пожалуйста, передайте, это очень важно.
– Ладно, – пообещала женщина и, взяв листок, захлопнула дверь.
Егора Вика увидела четыре года спустя, на стоянке у «Рамстора».
«А если с ним что-то случилось в этой Африке? Я же ничего о нем не знаю! Вдруг он вообще не мог написать? А если он ждал, ждал, ждал от меня писем, а их не было, не было, не было! Если предположить, что он все время ждал письма и ни разу его не получил, что он должен был думать? Да к черту! Ну ни каким боком мне сейчас эти переживания!»
Ничего не надумав, Вика вернулась к дому Егора. Поставив машину на стоянку, она вошла в подъезд. Охранник был другой, не вчерашний, он уже приподнялся со стула, чтобы защищать грудью покой жильцов, но Вика так на него глянула, что хлопец быстренько пристроил свой зад на место и опустил очи долу.
Она постаралась войти в квартиру как можно тише, чувствуя себя немного виноватой в том, что пришла поздно, а у Князева завтра работа и операция, и скорее всего, он ложится рано.
А кстати, где его жена?
Вика включила свет и увидела Егора. Он стоял в прихожей, облокотившись плечом о стену.
– Тебе вообще-то не стоило садиться за руль, особенно после тех уколов, которые я тебе сделал.
– Слушай, а где твоя жена? – вместо ответа спросила Вика.
– Я не женат.
Вика молча указала рукой на изящные домашние дамские шлепки с розовой опушкой и на курточку, не менее изящную, тоже дамскую.
– У меня есть женщина, которая часто здесь остается, – пожал плечами Егор.
– Извини, – попросила она, снимая обувь.
– За что? – уточнил Егор.
– За все. За то, что я вернулась поздно, а тебе давно пора спать, у тебя трудная работа, за то, что мы со Степкой мешаем твоей личной жизни, за то, что свалились на тебя со своими проблемами. Мы завтра уедем, так будет лучше для всех.
– Не будет! – Он выпрямился. – И кажется, я уже говорил: забудь про дачу. Идем на кухню, выпьешь чаю, и у меня есть к тебе ряд вопросов, которые не успел задать Денис.
– Ну, идем, – вздохнула Вика.
Чай, оказалось, был готов. Она села на стул, Егор устроился напротив нее и разлил по чашкам душистый чай.
– Ну, спрашивай, – отхлебнув чаю, разрешила Вика.
– Когда ищут донора, то первое, на что смотрят, это на группу крови. Почему ваша участковая решила, что Степан подходит, вы сдавали такой анализ?
– Группа крови написана на амбулаторной карте, которую почему-то мне не отдали, когда нас увозили в больницу. Где-то восемь месяцев назад Степан совершил беспосадочный перелет с дерева на крышу гаража. Обошлось без переломов и серьезных травм, но он сильно поцарапал ногу.
– А ты где была? – возмутился Егор.
– Я работала, а с ним была бабушка, – пояснила Вика.
– Он же мог убиться! Он же еще маленький! – отчитывал ее Егор.
– Степа мальчик, в нем энергии на батальон! Для него нормально лазать по деревьям!
– Но не в три же года! – шумел возмущенный отец.
– А ты точно знаешь, когда надо начинать? Ему трудно усидеть на месте, он любопытный, шустрый и ничего не боится, словом, нормальный парень! Сам-то ты когда начал по деревьям лазать? К сожалению, впереди еще много ушибов, шишек, разбитых коленок и всех прелестей детского легкого травматизма! Я же не кисейную барышню воспитываю, а парня!
– Извини, – согласился Егор, – для меня это пока неизвестная сторона жизни.
Вика кивнула, понимая, что он не знает, что такое ребенок, и не на десять минут поиграть, сделать «козу» и всучить подарки, а на всю жизнь, ежесекундно с полным набором страхов за него и ответственностью!
– Ну, вот, бабушка, такая же паникерша, как ты, ласточкой взлетела сама на крышу гаража и эвакуировала ребенка прямиком в травмопункт, где навела такого шуму, заставив взять у него все анализы, в том числе и на группу крови.
– Какая у него группа?
Вика посмотрела на Егора и вздохнула.
– Не моя, первая положительная.
– Моя, – улыбнулся Егор.
– Ну, чья-то она должна быть, не мамина, так папина.
– Вика, – перестал улыбаться Егор, – кто записан у него отцом?
– Ты. Я никогда не делала из этого тайну. Все мои родные и близкие знали, что Степкин отец – Егор Дмитриевич Князев.
– Все, кроме самого Егора Дмитриевича, – упрекнул он.
– Давай не будем сейчас об этом, – попросила Вика.
– Вика, нам придется об этом говорить! – раздраженно сказал Егор.
– Да, придется, но если можно, не сегодня, у меня сил на это нет. Кстати, я вот что подумала: если у этих ребят серьезная служба безопасности, то им не составит труда выяснить, кто Степкин отец.
– Мы с Денисом это обсудили, завтра решим, что делать. Еще один вопрос: анализы в истории болезни те, что Степан сдавал в поликлинике?
– Да. В больнице я отдала направление, анализы из поликлиники и те, что делали платно.