ГЛАВА 32ВАРВАР
Я укрылась от ледяных брызг, устроившись перед потрескивающим очагом за крепкими сухими стенами. Но взору открывались только беспокойные белые шапки на сером море и еще один остров, бледнеющий вдали.
Эта часть нашей работы мне нравилась одновременно и больше, и меньше всего. Поток товаров — соль, рис, ткани, древесина, специи, украденные либо полученные за пропуски, — увеличил потребность в складских помещениях, о которых не знали власти и мошенники. Когда мы приблизились к острову, я умоляла богов даровать нам пещеру или заброшенную каменную хижину, достаточно надежную, чтобы завершить экспедицию и вернуться домой.
Я-то думала, что материальное благополучие облегчит жизнь, но, увы, я ошибалась. Добившись успеха, Конфедерация стала его жертвой. Амнистия, которую провозгласил генерал-губернатор, после трех месяцев привела к результату совершенно противоположному тому, чего ожидали власти. Хотя несколько кораблей и членов экипажа сдались, указ выявил слабость правительства, в то время как растущее признание системы защитных пропусков показало, что доминирующей силой на побережье является наша Конфедерация цветных флагов. Наряду с конфискацией кораблей, к нам в поисках легких денег стекались рыбаки и торговцы, в результате чего только наша флотилия разрослась до трехсот судов. Просто прокормить такую армию, в которой теперь насчитывалось аж двадцать тысяч ртов, было немыслимо сложной задачей, но я взялась ее решить. Нужны были постоянные запасы еды, лекарств, одеял и веревок. Теперь я успевала только работать. Сколько бы неудобств ни принесла нам последняя экспедиция, у меня хотя бы появилась возможность отдохнуть. Кроме того, я непосредственно принимала участие в решении относительно каждого места, где мы прятали драгоценные грузы, и держала все тайники в голове в качестве меры предосторожности.
Чем ближе мы подходили к острову, тем сильнее задувал ветер, поднимающий волны выше скал. Ченг Ят приказал тхаумуку сменить курс и двигаться к острову под названием Куриное Горлышко. Мы вошли в гавань на закате, присоединившись ко множеству других кораблей с красными флагами. Вдалеке я также заметила джонку Чёнг Поу-чяя.
— Пожалуйста, никаких гостей сегодня вечером, — попросила я мужа. — Я без сил.
Одна из женщин сварила мне тонизирующую настойку, но от нее у меня свело желудок.
— Подогретое вино подойдет лучше, — заметила я.
Небольшая фляжка наполнила меня приятным теплом, и я провалилась в желанный сон.
Меня разбудил шум снаружи. Солнце давно взошло. Я натянула еще один халат и вышла наружу.
Я впервые видела Поу-Чяя почти за два месяца. Казалось, он заполонил собой все пространство, а его лицо выглядело изящной жемчужиной. Я подняла руку в приветственном жесте, но они с Ченг Ятом о чем-то жарко спорили на повышенных тонах. Под лестницей ютился объект их — и всего экипажа — внимания.
Это был первый настоящий иностранец, которого я видела так близко. Густые спутанные волосы напоминали цветом лисий мех, а не человеческую шевелюру. Щеки и подбородок покрывала поросль того же оттенка. Как могло родиться существо с таким носом, напоминающим красный рог? Но больше всего меня поразили призрачные серо-голубые глаза, такие блеклые, словно из них вытекли все краски.
Незнакомец сгорбился под лестницей, как загнанный в угол зверь, но не выглядел испуганным. Он дрожал не от страха, а от холода: несмотря на морозную погоду, на варваре не было ничего, кроме брюк и грубой хлопчатобумажной рубашки. За ним ютились еще шесть существ другой странной расы, с густыми иссиня-черными волосами и гладкими невыразительными лицами цвета слишком крепкого чая.
— Откуда они? — спросила я.
Поу-чяй наконец заметил меня и усмехнулся.
— Поймал у острова Оумун. Этот, рыжий, пытался уплыть. Ха! Я поймал его, как рыбу.
— Нет, я про то, откуда они приехали к нам.
— Думаю, они англичане; по крайней мере, рыжий. Может, с того иностранного торгового суда, вы его не видели? На якоре у Треугольного острова. Но эти животные не разговаривают.
Ченг Ят толкнул рыжеволосого ногой:
— Ты! Откуда? Какой груз?
Варвар отпрянул назад и выплюнул слово, прозвучавшее как кантонское благословение на удачу фук[78]. Однако рычащий голос и ненависть во взгляде подразумевали, что в его языке слово имеет совершенно другое значение.
Некоторые из членов экипажа принялись передразнивать:
— Фук ю! Фук ю! Ха!
При этом они произносили ю так, что на кантонском появлялся неприличный оттенок, возможно соответствующий родному наречию варвара.
— Где, черт возьми, носит А-Фэя? — спросил Ченг Ят. — Ай-я, ну наконец-то!
На борт поднялся высокий и тощий матрос с родимым пятном сливового цвета, растекшимся на пол-лица. Я смутно помнила, что он работает коком на одной из джонок. Парень вырос на Оумуне, так что, возможно, немного понимал язык заморских дьяволов. Он обратился к рыжеволосому с несколькими запинающимися фразами, и тот пробормотал отрывистый ответ.
— Говорит по-английски, — объяснил А-Фэй. — ж Просит отдать ему куртку.
Ченг Ят побагровел.
— Я не спрашивал, чего он просит! Какой груз перевозит их корабль?
А-Фэй передал вопрос, как сумел, но после нескольких попыток ответ всегда был один и тот же.
— Он настаивает, чтобы ему отдали куртку.
Поу-чяй оттолкнул А-Фэя в сторону и пнул англичанина в бедро.
— Сколько орудий на вашем корабле? Оружие! — Он указал на пушку и, не получив никакой реакции, выстрелил из воображаемого мушкета.
Варвар отшатнулся, затем повернулся и обратился к темнокожим людям позади него. Они пошептались между собой, а потом рыжеволосый снова заговорил.
А-Фэй перевел:
— Он сказал, двадцать пушек. Больше, чем наши. Новее. Сто пятьдесят членов экипажа.
Я чуть не рассмеялась над их грубым блефом. Это уже целый военный корабль, а не торговый.
Со свистом налетел порыв ветра, осыпая палубу мелкой моросью. Рыжеволосый прижал колени к груди. Меня пронзила жалость.
Ченг Ят заявил:
— Пусть дьяволы дрожат, пока не будут готовы говорить правду. А мне нужен горячий чай. — И он ушел в каюту.
Холодный дождь загнал меня внутрь, я завернулась в одеяла, но не смогла унять дрожь. Меня встревожили пленники, особенно рыжий варвар. Непонятные существа, за которых можно было получить щедрый выкуп — или же нарваться из-за них на неприятности. Я хотела, чтобы они покинули мой корабль как можно скорее.
Вошла А-и с кувшином тонизирующей настойки, которая меня согрела, хоть и вызвала тошноту. Старуха уселась позади меня и начала втирать масло мне в волосы.
— Эта погода убивает меня, — проворчала я.
— Погода убивает твои волосы, а не тело. — Она поцокала языком. — Такие сухие, а тебе плевать.
— Мне нужно новое мыло.
— Что тебе нужно, так это здравый смысл и куриный жир. Хватит ерзать! Ты сейчас больше печешься о деньгах, чем о собственных волосах, так позволь мне продать их производителю париков. Получишь кругленькую сумму!
Я тряхнула головой, смеясь над ее словами. Я гордилась своими густыми черными волосами без единой седой пряди. Излишне говорить, что я оставалась крайне привлекательной в преклонном возрасте тридцати одного года, в отличие от многих других женщин, высохших от работы и материнства. Пусть кожа и лишилась шелковистого блеска юности, зато лицо не покрывали морщины, если не считать пары штрихов возле глаз, но и они были тоньше сетки на крыльях мотылька. Хотя А-и была права: в моем возрасте нужно уделять больше внимания волосам и коже, если я хочу и дальше оставаться прекрасной. И я обязательно начну этим заниматься, как только погода потеплеет и я оправлюсь от чертовой простуды.
В дверь постучали: служанка принесла тарелку с жареными лепешками из редьки. Подрумяненные, с прожилками свинины, они, как ни странно, показались мне совершенно безвкусными. Я откусывала кусок за куском, но словно ела замазку.
— На вкус просто райское наслаждение, — восхищалась А-и.
У вдруг меня скрутило живот. Я успела подскочить к окну как раз вовремя, чтобы скормить свою еду рыбам.
А-и предложила мне чашку кипятка и понимающе улыбнулась.
— Когда у тебя последний раз были «красные дни»? Молчи.
Как она определила? У меня не было кровотечений уже два месяца.
— Я догадывалась, а теперь и вовсе уверена.
— Говорю же, закрой рот. Виноваты переутомление и холод! — Я швырнула в старуху расческу. — А еще заморские дьяволы. Наверняка принесли свои странные болезни на борт, вот я и заболела!
Защелка загрохотала: на этот раз привели Йинг-сэка. Няня замешкалась в дверях.
— Время посещения, госпожа. Мне увести мальчика?
— Нет. Иди сюда, Комарик. Твоя непослушная старая тетушка уже уходит.
Я стрельнула глазами в сторону А-и, безмолвно призывая: не смей говорить ни слова!
— Малыш, принес свои кубики? Умничка. Залезай ко мне на колени, давай что-нибудь построим.
А-и вернулась позже с горячим рыбно-имбирным бульоном и солеными сливами. Любой, кто видел, как она несла мне эти блюда, точно знал, что они означают.
Бульон успокоил горло, истерзанное детскими песенками. Наконец я сказала малышу, что мама устала — так и было, — и отправила его вместе со старухой.
Легкий сон — лучшее, что мне светило, учитывая боли в животе, но, должно быть, я показалась крепко спящей, когда Ченг Ят и Чёнг Поу-чяй вошли в каюту и начали приглушенный спор.
— Три тысячи, — предложил Поу-чяй. Они обсуждали выкуп за варваров.
— Слишком много за простого моряка, даже заморского. Так или иначе, эти черные — рабы. Пятьсот ляпов, и пусть проваливают.
— Напомнить, кто поймал ублюдков? Это я должен установить цену.
— Нет, ты должен слушаться! Это тебе не игрушки для мальчиков.
Поу-чяй усмехнулся.
— То есть я достаточно взрослый, чтобы командовать кораблем, а когда дело доходит до…