Начинать нужно было прямо отсюда, со старой ветхой джонки, в каюте которой я даже не могла выпрямиться, хотя у нас хватало денег, чтобы построить более подходящее для командира флотилии судно.
Мимо проплыл остров Линтинг: мы двигались вниз по течению в открытую дельту. Мы с Йинг-сэком подбрасывали в воздух несвежий рис, смеясь над чайками, которые пикировали за угощением, изредка промахиваясь.
Кто-то крикнул:
— Правительственные корабли!
По крайней мере двадцать военных джонок появились из-за острова. Не о чем беспокоиться. Я продолжала кормить чаек. Мы снова разыграем тот же спектакль, который уже вошел в привычку. Морские канониры дождутся, пока мы выйдем за пределы досягаемости, а наобум пальнут пару раз. Наши корабли сделают вид, что меняют курс. Командиры правительственного флота предоставят отчет об атаке на мерзких пиратов и получат свою награду. Никто не пострадает, корабли останутся целы, все вернутся к своим делам.
Вот только на этот раз правительственные корабли уж слишком увлеклись «своими делами». Ядро упало так близко, что палуба содрогнулась.
— Давай-ка пойдем внутрь и переждем, пока все не закончится, — предложила я сыну.
Так я пропустила первую за год, а то и больше, битву с правительственными войсками. Я представляла ход сражения по звукам орудий и поворотам нашего корабля. Сын неподвижно сидел рядом со мной. Может быть, дело было в почти забытом ощущении морского боя, но внезапно начались спазмы. Пришлось лечь. Интересно, может ли крошечное существо в моей утробе слышать и чувствовать опасность?
А еще я гадала, из-за чего разгорелась битва. Почему мы оказались под огнем и подверши опасности командующего и его сына, все наши амбарные книги и большую часть нашего золота, не говоря уже о жене командующего? Ведь мы только и делали, что торговали пропусками, а это занятие можно было перепоручить другим. Главе Конфедерации и головного корабля нет нужды участвовать в рутинных налетах. Пора бы Ченг-Яту вести себя как повелитель, а не как обычный пират. Возьми тряпку, — попросила я Йинг-сэка, — и смочи в холодном чае.
Сын настоял на том, что сам оботрет мне лицо и живот. Милый мальчик. Я не хотела, чтобы он участвовал в битвах, когда вырастет.
Мы дремали, когда вошел Ченг Ят в поисках любимой сабли. Я знала, что это значит, и не собиралась смотреть.
— Ты видела? Мы непобедимы! — воскликнул муж.
Как оказалось, мы захватили двадцать восемь правительственных кораблей; офицеров казнили, а восемь тысяч матросов получили выбор: смерть или зачисление в нашу флотилию. И все же происшествие меня обеспокоило. И не только потому, что правительство снова перешло в наступление: наши корабли вели себя слишком самонадеянно перед равными по численности и хорошо вооруженными силами, и нас застигли врасплох.
Нельзя сказать, что мы непобедимы: нам просто повезло.
Зато мы были богаты, очень богаты. Флот Красного флага, да и вся Конфедерация плыли по морю денег.
Иногда мне приходилось останавливать себя, находить опору и переводить дыхание.
Богатство.
Можно залезть в сундук и горстью черпать золото.
Богатство.
По щелчку пальцев мужчины, женщины и девушки выстраивались в очередь, чтобы служить мне.
Богатство! Богатство! Богатство!
Раньше я думала, что деньги приходят с властью, но оказалось, что это две стороны одной медали. Богатство служило воротами в другой мир, за пределы отпущения всех грехов. Оно имело большее значение, чем пушки, армии или высокие титулы, дарованные императорами. Деньги дали мне власть над судьбой, чего никогда не смог бы сделать порох. Что же мешало мне наслаждаться этой силой? Глубоко внутри я все еще была жалкой шлюшкой, которая боялась, что в любой момент поток денег может прекратиться, а каждый потраченный медяк отсрочит свободу.
Разве я уже не свободна? Зачем я прячу сокровища в пещерах?
Пришло время пустить деньги на обретение лучшей жизни.
Мы вернулись в Тунгчунг. Теплый весенний ливень омывал бухту. Мы с Ченг Ятом вместе наслаждались обедом в каюте: пряные пельмени из свинины с ароматным белым рисом.
— Представь себе каюту, в которой можно выпрямиться, — начала я.
Муж сунул пельмень в рот и слизнул соус с палочек.
— Командующий Конфедерацией должен плыть на чем-то более грандиозном, чем эта старая джонка, — не отступала я.
Теперь Ченг Ят смотрел на меня с настороженностью кошки.
Я поставила миску.
— Хочу новый корабль.
— А чем тебе этот не угодил?
— Вот чем. — Я задрала ногу и продемонстрировала паутинку шрамов и участки мозолистой кожи. — Занозы. Палубные черви. И еще вот это. — Я ковырнула ногтем темное пятно на доске пола, как крестьянской лопатой, продемонстрировав черную гниль. — Ты давно видел главную палубу? А в трюмах такая грязища, что можно вырастить батат!
— Пора килевать[80], — сказал он. — Хорошенько окурить доски, ошкурить и законопатить. Я вызову плотников… — Даже сотня плотников не превратит это старое ведро в корабль, соответствующий твоему статусу. Как по-твоему, на что похоже, когда ты встречаешься с такими людьми, как Трехпалый, на этой плавучей груде бревен? Посмотри, мы живем как простые рыбаки! Не хочешь судно побольше?
— Мне достаточно места.
— Достаточно места, чтобы все услышали твою глупость.
Я впервые встретила человека, который не хватался за любую возможность завладеть чем-то большим, новым, более могущественным. Иногда смирение — отнюдь не добродетель. Хотя излишней скромностью муж не страдал, учитывая постоянные разглагольствования на тему «я непобедим», которые он обрушивал на любого, кто готов был выслушать.
Ченг Яту пора отказаться от мелких налетов. Разве Трехпалый Ип, глава триады, торгует на улице иностранной грязью? Или генерал-губернатор двух провинций лично стучит в двери, чтобы собрать налоги? Пора наконец оставить роль капитана пиратов и считать себя королем пиратов.
— Почему ты скупишься тратиться на себя? У нас достаточно денег, чтобы построить самый великолепный головной корабль, который видывал свет, — сказала я.
— Женщина, сколько судов в моем флоте? Триста сорок, триста пятьдесят? И за сколько из них я заплатил? Может, тебе стоит достать свои счеты и сложить эти числа: ноль плюс ноль!
— Что хорошего в деньгах, если нельзя…
— Хватит! Сколько раз тебе говорить?! Этот корабль поддерживал меня полжизни. Он принес мне удачу… если, конечно, и нашу встречу считать удачей. Можешь верить или нет, но я верю. — Он похлопал по полу, словно трепал по холке верного пса. — Сколько боев здесь провел мой верный друг? Зачем мне другой корабль? Наша джонка несокрушима. — Муж сунул в рот очередной пельмень. — Как и я.
А потом он снова уехал на очередную охоту за сокровищами. Не было смысла ни спорить, ни присоединяться к нему, поэтому я поселилась в деревне с сыном и его няней А-Пин, заняв пустой дом. День за днем небо обрушивало на нас лавину дождя, превращая дорожки в грязные потоки.
Я смирилась со скукой и плохим самочувствием и погрузилась в размышления. Конфедерация двигалась в том направлении, в котором я хотела, благодаря моему постоянному руководству — которое Ченг Ят называл придирками. Система пропусков становилась неотъемлемой частью нашего дела. Мы собирали весьма приличные суммы, торговля расширялась. Если бы только Ченг Ят видел, что на самом деле пиратство никуда не делось! Оно просто стало частью большей миссии. Хорошо бы муж пораньше понял это — но всему свое время. Для начала надо убедить его построить новый корабль. Он обязательно прилет этой мысли. Я достаточно хорошо его изучила.
При всех разногласиях между нами больше не было борьбы. Мы спорили как партнеры по работе именно так, по моим представлениям, подходящие друг другу супруги обсуждают разногласия. Иногда я задавалась вопросом, действительно ли это и есть любовь. — ничего общего со страстью или похотью, просто принятие партнера на равных условиях.
Ребенок, растущий в моей утробе, казалось, связал нас крепче, чем первенец. Возможно, я и была против второй беременности, но, справившись с первым шоком и услышав признания Ченг Ята, приняла новую жизнь внутри себя. Плод, в свою очередь, почти не доставлял мне хлопот, он не молотил меня изнутри кулаками и не пинался, как первый. Но тот «боец» вырос милым ребенком и теперь с удовольствием устраивался на полу рядом со мной, возясь с кистями и тушью. Через пару лет я собиралась нанять писца, чтобы научить его грамоте, а пока Йинг-сэк довольствовался простенькими рисунками, в которых угадывались изображения лодок и рыб. Я завидовала сыну из-за его незамысловатых радостей. Но мне нужно было чуть больше.
В один из редких дней без дождя я отправила Йинг-сэка с няней за фруктами и сластями. Но еще до того, как они должны были вернуться, я услышала, как маленькие ножки сына шлепают по грязи у двери. Он ворвался в комнату с широкой улыбкой четырехлетнего ребенка, вся мордашка была перепачкана чем-то сладким и липким.
— Мамочка! Кораблик! Пошли посмотреть!
Я закатала штанины и, влившись в людской поток, направилась к набережной. Мелкая морось окутывала бухту, словно туман. Сначала я подумала, что это игра света: военный корабль был почти в два раза длиннее нашего и с небывало высокими мачтами; он проскользил по гавани с туго натянутыми парусами и медленно развернулся, чтобы остановиться. Я насчитала десять орудийных портов для пушек вдоль одного борта. Легкий ветерок развевал знамя командования Конфедерации.
Я свистнула, чтобы подозвать сампан.
Судно оказалось настолько большим, что на внешнем корпусе установили ступеньки, которые вели к огромной палубе. Йинг-сэк бегал по ней кругами, поскуливая, как счастливый щенок.
Ченг Ят ждал у грот-мачты, скрестив руки на груди.
— Это то, чего ты хотела? — спросил он.
Я следовала за ним мимо сломанных люков, мачты с опасными трещинами и вверх по гниющим трапам, думая лишь о том, что на ремонт уйдут месяцы. Зато у нас была великолепная каюта: я едва могла дотянуться до потолка вытянутой рукой, вот так роскошь! Я порылась в сундуках, вполуха слушая рассказ мужа о захвате судна, в котором не нашла ничего интересного.