— Знаю, ты не хочешь, чтобы я сражался, но я увидел этот корабль и сразу подумал о тебе.
В воздухе повисло еще одно слово, от которого у меня каждый раз бежали мурашки: «Несокрушимый».
Когда муж удалился и не мог меня слышать, я отдала первый приказ на новом корабле Конфедерации флагов: очистить палубу от пятен крови — мрачного напоминания о том, насколько «несокрушимым» оказался его предыдущий командир.
Я с головой ушла в ремонт военного корабля, планируя и контролируя каждую деталь. Любой закуток следовало залатать, отполировать и сделать удобным. Матросские койки выбросили за борт, а в каютах поставили перегородки для семей. Трюмы преобразовали для нужд казначеев; один стал архивом для амбарных книг. Я послала людей в Гуанчжоу, чтобы они выбрали для корабля лучшую краску, другие рыскали по острову в поисках самых высоких и прямых деревьев, чтобы заменить каждую мачту. А-и возглавила армию женщин, которые занимались плетением циновок и пошивом парусов, в то время как плотники вырезали узоры на новых деревянных перилах. Я не успевала вытряхнуть опилки из волос, руки от масла стали коричневыми, но дух воспарял по мере того, как мое творение обретало форму. За всю жизнь на борту кораблей, начиная с джонки отца до цветочных лодок и ветхого корабля Ченг Ята, у меня не было выбора. Впервые я сама планировала жить на определенном корабле и намеревалась заставить его служить моей цели.
Мы сняли переборки и встроили мебель в конструкцию, превратив каюту в гостиную, достойную аристократа. На боковой стене возвышался мой подарок Ченг Яту, выполненный на заказ: усыпанная драгоценностями фигура Тхин Хау почти в человеческий рост. Глаза богини, как и у ее предшественницы, казалось, следовали за мной, куда бы я ни шла, но во взгляде читалось осуждение. Может быть, богиня требовала, чтобы я приняла существование духа в этой фарфоровой оправе с жемчужными вкраплениями? Или, что более вероятно, это была всего лишь иллюзия, как и все сверхъестественное. Я молилась лишь о том, чтобы наш новый корабль нравился Ченг Яту.
Живот у меня продолжал расти, но я целыми днями работала на борту, а ночи проводила в роскошной новой каюте. Хоть я и уговорила Ченг Ята осмотреть новый флагман Конфедерации, муж упорно не хотел ночевать на нем: то дата была неблагоприятной, то дела требовали его присутствия на старой джонке — каждый раз находилось новое объяснение. Но, как я подозревала, настоящая причина состояла в том, что муж не хотел принимать женские достижения, к которым он не имел почти никакого отношения.
Наконец, ближе к концу лета, на носу прибили последнюю рейку, в которой, как считалось, заключен дух корабля. В жертву принесли курицу. Работа завершилась. Оглушительный залп петард отпугнул старых призраков.
Но даже тогда Ченг Ят отложил принятие нового грандиозного корабля как своего жилища. На этот раз оправдание звучало так:
— Я не хочу беспокоить тебя, пока ребенок не родится.
— Посмотри на этот корабль! Места достаточно для сотни матерей, — возразила я.
— Вот опять споришь…
— Мне казалось, ты этого хотел. Я вложила столько сил.
— Это ты хотела новый корабль. А я лишь преподнес его тебе.
Мужчины! Упрямые, как буйволы, и с удовольствием валяются в грязи. Ну и ладно, я не собиралась его ждать. Сын и няня переехали со мной. А-и была рада просторному трюму, который, по ее настоянию, разделила с тремя другими вдовами. Я намеревалась сделать этот корабль своим домом и штаб-квартирой Конфедерации флагов. Пусть Ченг Яту остается его заплесневелая старая джонка, пока не развалится, и тогда ему придется плыть через мрак и ползком подниматься на борт.
У Чёнг Поу-чяя таких сомнений не было. Он осмотрел каждый угол, нахваливая мое внимание к деталям вплоть до балок и снастей. Он выглядел эффектнее прежнего в мерцающем синем халате; кожа порозовела от свежего бритья. С собой он принес паровые булочки.
— Только посмотри на себя! — проворковал молодой капитан. — В прошлую нашу встречу ты была похожа на богиню Сёнг О, спустившуюся с луны. А теперь ты сама ходячая луна!
— Неуважительно по отношению к беременной женщине. Тем более что и у тебя вскоре появятся жена и сын. — Я вонзила зубы в булочку. Она, конечно, остыла, но пикантная начинка легко скользнула в горло, доставляя удовольствие.
— Я бы предпочел иметь такой корабль, чем жену, — заметил Поу-чяй.
— Ха! Понимаю тебя. Зато не понимаю, почему Ченг Ят — как бы сказать? — не решается взяться за дело.
Поу-чяй огляделся, барабаня пальцами по коленям.
— Неужели и правда не понимаешь?
— О чем ты? Ченг Ят тебе что-то сказал?
— Не говорил. Но это и ни к чему. Очень красивый корабль, А-Йёнг. Ты проделала замечательную работу! Но это судно не из нашего мира. Да, я серьезно. Люди, которые его построили, не наши. Изначально его заказали торговцы, которые, вероятно, ступили на палубу лишь однажды, вместе с капитаном и командой наемных матросов. Да, корабль плавает, у него есть паруса, он возил тяжелые грузы через океан в страны, о которых мы и не мечтали. Но у этого… плавсредства никогда не было ни хозяина, ни дома.
— Прости, но если ты не заметил, теперь хозяин очень даже есть! — возразила я.
— Кораблю нужно время, чтобы нарастить духовную силу.
— О чем ты?! Я позаботилась, чтобы тут были все необходимые святыни: огромная статуя Тхин Хау в каюте, еще одна для экипажа. А еще изображения различных божеств, включая Хойхау, Куан Тай и тех, чьи имена я даже не знаю. Здесь есть даже храм Хаувонга[81], молись хоть целый день. Все новое и свежее!
— В этом и проблема, — кивнул мой собеседник. — Ты выбросила старые святыни.
— Я тебя умоляю! Это просто статуи! Если вы собираетесь поклоняться бесплотным существам, не лучше ли лицезреть статую, которая не обшарпана и не гниет?
— Ай-я! — Поу-чяй подошел к алтарю, размещенному в каюте, и провел рукой по лакированной блестящей статуе богини. — Только подумай, сколько людей погибло во время захвата этого корабля.
— Уже подумала! Мы отскребли кровь с досок, провели все обряды очищения и многое другое. Тебя здесь просто не было. В этой каюте побывала целая армия монахов, а петард запустили столько, что я боялась, как бы палубу не пробили.
— И все это под присмотром Ченг Ят-соу… которая не верит в духов!
Да какая разница! Неужели из-за моего неверия демоны и призраки чувствовали себя менее желанными?
— Я участвовала во всех ритуалах поклонения, — заметала я.
— Неужели жизнь ничему тебя не учит? Дело не в поклонении, а в благоговении.
— Есть разница?
— Есть.
В глубине души я возмущалась тем, что симпатичный юноша читает мне нотации. Но Поу-чяй выглядел очень серьезным. Он порылся в поисках кремня и зажег масляную лампу перед Тхин Хау.
— Благоговение — это не действие, а чувства, которые ты носишь в сердце. Ты стала хозяйкой корабля, но оценивала его только по размерам и вместительности. Если здесь и правда присутствовали какие-то духовные сущности, готов поспорить, их принесли сюда люди. Боги обрели здесь дом, впитывали молитвы команды. А потом ты их просто выбросила не задумываясь, выскребла изнутри. Остался только большой пустой сосуд.
— Признаю, ты прав! Я не верю во все это! Но сам подумай: красивое крепкое судно достойно любого «благоговения», про которое ты талдычишь, и ни к чему цепляться за гниющую джонку.
Я села на новенький ковер и оглядела свою большую, светлую, красивую, но, по мнению Поу и, видимо, Ченг Ята, бездушную каюту.
— Но если Ченг Яту не нравится, то я с удовольствием заберу корабль, — ухмыльнулся Поу.
Я дала понять, что на шутки у меня нет настроения.
— Он просто упрямый и несговорчивый старикан!
— Может, поэтому вы так подходите друг другу. Ты самая упрямая женщина на свете. Нет, это даже хорошо! Другая не смогла бы такого добиться.
— Кажется, ты только что назвал этот корабль бездушной грудой бревен.
Парень уселся рядом со мной, игриво подтолкнув плечом:
— Просто пытаюсь убедить тебя отдать его мне.
— Давай сменим тему, — попросила я. — Я беременна, устала, и у меня гудят ноги.
Солнечные лучи высветили сверкающие пылинки — зрелище, которое раньше развеселило бы меня. Может, юноша прав и весь этот честолюбивый проект — ошибка? Может, я ошибалась на каждом шагу, пытаясь навязать мужу тягу к величию, которой он не испытывал? Но корабль-то получился такой, какой получился. Я продумала каждую мелочь, чтобы здесь было все необходимое великому полководцу. Если судну и не хватает духовной сущности, я сама посею семена будущей духовности, рожая в этой каюте второго ребенка. Пусть здесь начнется новая жизнь. Тогда никто не посмеет обвинить корабль в недостатке духа.
Поу-чяй принес мне подушку для спины, подполз к моим вытянутым ногам и взялся за одну ступню.
— Разрешишь? Я тут кое-что узнал. Позволь опробую на тебе.
— Будет больно?
Он рассмеялся.
— Только если плохо сделаю.
Согнув мне пальцы ног, он перехватил ногу выше лодыжки и покрутил ступню в разные стороны. Затем начал тыкать большим пальцем в какие-то точки на стопе. Сначала было больно, но вскоре я почувствовала теплое покалывание в груди, как будто сидела в горячей ванне. А еще я испытала прилив голода и засунула в рот половину оставшейся паровой булочки.
Он переключился на другую ногу.
— Приятно?
Я кивнула.
— Ты узнал об этом от одной из своих девушек?
— Не знаю, кого ты имеешь в виду.
— Не лги мне, Чёнг Поу-чяй.
— Не лгать? Я научился этому у одного врача в Оумуне. Ой, чуть не забыл тебе сказать: наконец-то мы выгрузили иностранных варваров.
Я вырвала ногу.
— Ай! Почему ты испортил мне день, напомнив о них? Сколько получил?
— Две тысячи восемьсот серебром, три ящика опиума… Ай-я! Вытри подбородок!
Прежде чем я успела отреагировать, Поу-чяй провел мне пальцем под нижней губой, а потом продемонстрировал полоску соуса. Дальше он сунул палец в рот и облизал дочиста, не заметив, что немного соуса осталось у него на губе. Лицо у меня горело, но не только из-за его действий.