– Тело обнаружено на участке мистера Эймса, – сказала она. – Сейчас это первичное место преступления, хотя его могут расширить, когда исследуют при дневном свете. Вы не против, если они зайдут и проверят ваш двор?
Она проговорила все это, глядя в телефон, и, не получив немедленного ответа, резко подняла глаза.
– Конечно, – кивнула я.
Она опять уткнулась в телефон, затем опустила его в сумку.
– Как давно вы знакомы с мистером Эймсом? – спросила Нина. Не поняв, относился ли вопрос к ее обмену сообщениями или она задала его из любопытства, я на всякий случай решила не рисковать. Если у Рика уже взяли показания, желательно, чтобы наши истории совпали.
– Я купила у него дом год с лишним назад. Рик обо мне заботится, и я стараюсь отвечать ему тем же. По-моему, у него в городе нет родных.
– Да, – подтвердила она, – их не осталось.
Интересно, какова ее роль в расследовании. Рик представил ее как Нину, и та не уточнила своей должности. При всем начальственном виде она казалась слишком молодой для руководящего поста. Достоинство маленького городка. Я тоже рано смогла получить довольно ответственную должность в больнице.
– А вы давно Рика знаете?
Прежде чем ответить, Нина закинула ногу на ногу.
– Я здесь выросла. Знала его сына.
Я открыла было рот, чтобы задать следующий вопрос, но тут занавеска резко отъехала в сторону, и появилась врач. Она рассеянно поздоровалась, мельком взглянула на Нину, на мою ногу и уткнулась в свои бумаги.
– Вам повезло: рана, похоже, чисто поверхностная. Плохо то, что подобные раны на суставах обычно приходится зашивать, чтобы все правильно срасталось. Кроме того, меня несколько беспокоит ваше давление. – Врач подошла ближе, натягивая перчатки. – Давайте-ка посмотрим.
– Доктор Бриттон? – спросила я, не сомневаясь, что это она. Сидни, с ее гладко зачесанными светлыми волосами и острыми скулами, в белом халате и очках, сдвинутых на макушку. Неужели только вчера я видела ее в «Бакалее», сонную и измотанную после работы, с вином и обедом на одного? А теперь она стояла передо мной подтянутая, с ясным взглядом, в упор меня не узнавая.
Она пару раз моргнула, пытаясь увязать меня с обстановкой.
– Лив?
– Вы знакомы? – встрепенулась Нина, привстав со стула.
– Я здесь работаю, – ответила я, и на лбу у Нины обозначились едва заметные складки. – Не врачом… – Показала на потолок. – Наверху, в администрации.
Девушка пристально посмотрела на меня, видимо, заподозрив, что я не всем с ней поделилась.
– Нина Ригби, – представилась она доктору. – Следователь из полицейского управления.
Следователь. Озноб по коже. Это меняло дело. Меня продолжали допрашивать? Меня подозревали? Как оказывающей содействие мне не следовало задавать вопросы. Я боялась неосторожных движений, из-за которых могли всплыть нежелательные факты.
– Сидни Бриттон, – представилась врач.
Она осторожно перевела взгляд со следователя на меня, только теперь заметив мои грязные ноги, наспех сунутые в шлепанцы, порванную пижаму. Приставшие ко мне отголоски безумной ночи.
– Что случилось? – спросила Сидни изменившимся голосом – не как врач, а как знакомая.
– Да вот, упала, повредила коленку.
– Вернее, – вмешалась следователь Ригби, – Оливия споткнулась о мертвое тело у себя во дворе. Чем, возможно, и объясняется повышенное давление.
Сидни дернула головой, до нее начали доходить слова следователя. Она медленно повернулась ко мне.
– О тело? Тогда понятно, что ты перепугалась.
В ее голосе не было волнения, – не знаю, заметила ли это следователь. Каждая из нас так или иначе сталкивалась с телами. Сидни наверняка считала, что и я к этому времени уже к ним привыкла. Для нее травмы и смерть давно стали обыденностью, даже я воспринимала их больше как строчки в таблицах, ежедневную статистику.
Только не у себя во дворе. Не возле дома. Не среди ночи, когда не имеешь понятия, как ты оказалась на улице. Наверняка и у Сидни подскочило бы давление, если бы она спросонья наткнулась на труп.
Сидни глубоко вздохнула и положила руку в перчатке мне на колено.
Следователь Ригби подалась вперед.
– Может, эта рана получена от удара? – спросила она.
Рука доктора замерла, и женщины обменялись долгим взглядом. Я вдруг поняла, почему следователь все еще здесь, – она хочет разобраться в том, что произошло. Правда ли я споткнулась. Не утаила ли каких-нибудь подробностей. Даже не допрашивая меня формально, она продолжала собирать информацию. Проверять мои показания – все ли в них сходится.
В воздухе повис незаданный вопрос: не умалчиваю ли я о чем-то еще? О какой-нибудь перепалке, которая закончилась убийством?
Сидни повернулась и резко задвинула занавеску, закрывая нас от медсестры, стоявшей неподалеку. Хотя та все равно могла нас слышать.
– Ты лучше сама расскажи, Лив, – предложила Сидни, мягко надавливая пальцами на мою коленку. – Как это случилось?
Мы все сознавали, что за этим могло стоять. Грязь на пижаме. Кровь. Страх.
– Я понятия не имела, что там человек. Пошла на звук телефона и неожиданно споткнулась… об него.
Меня передернуло. Сидни задержала на мне взгляд, прежде чем обернуться к следователю.
– Да, похоже на удар обо что-то неровное и твердое. Возможно, корень или камень?
Я закивала:
– Что-то такое. Было темно. Все случилось быстро…
Доктор наскоро меня обследовала – незапачканный верх пижамы, неприкрытую кожу рук и шеи. Сначала я проверила себя в ванной Рика, потом это сделала следователь Ригби в моей спальне. Никаких других повреждений. Ничто не указывало на иное развитие событий.
Следователь опять села на стул и принялась что-то печатать в телефоне, пока Сидни готовилась зашивать рану. Сделав обезболивающий укол, она промыла коленку и наложила швы. Ее движения завораживали, пальцы действовали быстро и четко. Закончив, Сидни резко сняла перчатки, и в комнате раздался хлопок.
– Ну вот. Теперь тебе надо будет прийти дней через десять, снять швы. Рана распухла и выглядит страшнее, чем на самом деле. Пропишем тебе противовоспалительное. И что-нибудь успокоительное, согласна?
– Не помешало бы.
– У тебя есть аллергия или другие нежелательные реакции на лекарства?
– Никаких, – заверила я.
Однажды, еще в юности, меня перед операцией чем-то напичкали. Так потом я в течение нескольких часов была без сознания, пока к моей кровати не подошла медсестра со словами: «С добрым утром, Арден». Я не знала, считается ли это побочной реакцией, но сейчас меня такая перспектива только радовала. Принять таблетку и отключиться.
– Ты в доме одна? – спросила Сидни, глядя на бланк, который я заполняла.
Вопрос меня озадачил – прямо как на приеме у доктора Кела. Не услышав ответа, Сидни перестала писать и подняла глаза.
– Я тебе выписываю таблетки с сильным седативным эффектом. Будет лучше, если за тобой кто-нибудь присмотрит.
Я собиралась ответить, что за мной присмотрит сосед, но в эту секунду занавеска распахнулась, и из-за нее появилась Элиза с широко открытыми глазами.
– Ну ты даешь, Лив! – воскликнула она. – Что случилось?
Ни грамма косметики, волосы собраны в хвост на макушке. Просторная футболка, легинсы, кроссовки. Никаких признаков Тревора.
– Ты что здесь делаешь? – спросила я.
Хотя уже догадалась по тому, как на меня смотрела медсестра в приемной во время регистрации. Или та, что измеряла мне давление. Та, что стояла к нам спиной, когда Сидни задернула занавеску. Не секрет, насколько молниеносно в подобных заведениях распространяется информация.
– Ты мне не позвонила, – сказала Элиза.
Она вопросительно взглянула на следователя, протянула руку.
– Элиза. Работаю здесь медсестрой.
– Нина Ригби, следователь. Я сегодня на дежурстве, – пожала та протянутую руку.
Рука Элизы нелепо застыла в воздухе, глаза остановились на мне.
– В чем дело? Что с тобой?
– Со мной ничего, – ответила я. – Наткнулась на труп и упала.
Уголок ее рта дернулся в улыбке – то ли от того, как я произнесла эти слова, то ли от комичности самой ситуации.
– Давай отвезу тебя домой. – Элиза повернулась к следователю. – Доверьте ее мне.
Следователь Ригби натянуто улыбнулась. Сидни хмыкнула, глядя на Элизу.
– Я как раз закончила. – Врач повернулась ко мне. – Думаю, что смогу быстро уладить волокиту с выпиской, никому ведь не захочется плохо выглядеть в твоих глазах. – Она похлопала ладонью по краю кровати, прежде чем выйти. – Рада, что ты теперь не одна.
Ригби встала и протянула мне визитку.
– Возле вашего дома какое-то время будет продолжаться расследование. По крайней мере, сегодня команда пробудет там большую часть дня. И к вам, скорее всего, наведаются вновь. Заполнить кое-какие бумаги.
– Хорошо.
Я чувствовала облегчение от того, что она уходит. Похоже, требуемое получила. Показания подтвердились.
У выхода следователь остановилась.
– У меня уже есть ваши показания, но желательно, чтобы вы, придя домой, попробовали сами все записать. Вдруг вспомните что-то еще. Вы свидетель, а у подробностей есть свойство… забываться.
Задержав на мне взгляд, Ригби шагнула в проем между занавесками.
Элиза поморщилась.
– Жуть какая, – сказала она. – Нагнала на всех страху. Хотя с виду по ней не скажешь.
– Она расследует потенциальное убийство. Им, вероятно, полагается так себя вести, – предположила я.
И все же Элиза права. В следователе Ригби было нечто такое, что отвлекало внимание на посторонние вещи. Я провела с ней несколько часов, гадая, что скрывается за ее фасадом, упустив при этом из виду ее истинные намерения. Этакая профессиональная тактика – дать людям себя недооценить, чтобы они расслабились и проболтались.
Я впустила эту женщину в дом, позволила ей все внимательно осмотреть. Она сидела рядом, когда врач давал заключение по поводу моей раны. Возможно, оно и к лучшему. Побывав у меня и в доме Рика, она лишь убедилась, что никаких преступлений там не совершалось.