– Вон оно. – Я показала на столик при входе.
– Не трогайте, – велела следователь.
Моя рука застыла в воздухе. Перед этим я вынула письмо из ящика, открыла, зажала локтем, потом уже бросила здесь. Но спорить не стала.
Следователь Ригби натянула перчатки и развернула записку. Я наблюдала за карими глазами, бегущими по строчкам. Закончив читать, следователь протянула письмо стоящему рядом парню, который, судя по всему, отвечал за его сохранность. Крайне осторожно, будто обращался с хрупким предметом, тот опустил улику в пакет. Создавалось впечатление, что он проделывал это впервые.
– Шон собирался о чем-то меня предупредить, – сказала я.
Ригби с громким хлопком сняла перчатки, как доктор Бриттон в «Скорой».
– Почему вы так решили?
Потому что он мне об этом написал? Вечно она пытается вырвать у меня какие-то признания. Как будто мои домыслы могли пролить свет на некие тайные обстоятельства.
– Он просил с ним связаться, – сказала я. – Написал, что дело важное, что он проделал долгий путь.
Ее напарник неподвижно стоял в дверях. Двигались только глаза, которые он переводил со следователя на меня и обратно.
– Можете унести, – сказала Ригби парню.
Он кивнул и вышел, а следователь принялась расхаживать по комнате, размеренно дыша.
– Я много читала о том, что с вами случилось двадцать лет назад. – Она присвистнула. – История не для слабонервных.
– Я ничего не помню.
Мой стандартный ответ. Он всегда срабатывал безотказно и обрубал на корню всякий разговор, с которым ко мне приставали взрослые. Обычно они отвечали что-то вроде «Оно и к лучшему», с чем трудно было не согласиться. При этом все дружно кивали с глубокомысленным видом.
– Понимаю, почему вы сменили имя. Разговоров вокруг было предостаточно. – Ригби осмотрелась: сводчатый проход, стены в светлых тонах, новый диван. – Вам небось куча денег перепала?
Я поджала губы и кивнула. Не хотела распространяться о том, что большую их часть мать растранжирила, что мне еле хватило на новую жизнь, которая теперь была под угрозой. У меня остался лишь этот дом – нетрудно понять, почему я за него так держалась.
Следователь махнула в сторону пустого столика, где перед этим лежало письмо:
– Кто-нибудь еще о нем знает?
– Рик.
– Вы поделились с ним до того, как позвонить мне?
– Вас не было на месте, – напомнила я.
– Мистер Эймс… – начала она, а я подумала: ты далеко не все знаешь.
– Следователь Ригби, – перебила я, – на какой улице обнаружили машину Шона Колмана?
Она метнула на меня подозрительный взгляд – мол, откуда мне это известно. Явно была не в курсе, что Натан сюда возвращался.
Наконец она произнесла:
– На улице Хэймер.
– Та, что за нашими домами? – То есть Шон оставил там машину и пришел пешком. Улица Хэймер отходила от той же главной дороги, что и наша, но дальше от центра. – Вы думаете, он приходил, чтобы положить письмо в ящик?
Выходит, ночью он положил письмо в ящик, и что потом? Кто-то его зарезал, когда он возвращался к машине? Полный бред. Зачем ходить пешком в темноте, а не просто подъехать днем? Я не могла вообразить, какая еще причина заставила старшего Колмана околачиваться возле моего дома. Прятался от кого-то, после чего в ящике появилось письмо?
Следователь опять зашагала по комнате, и я догадалась, что это не нервозность, а способ упорядочить мысли.
– Вряд ли. Вы сказали, что письмо лежало на самом дне?
– Да, – подтвердила я, и тут до меня дошло.
Шон не опускал письма ночью, а положил его в ящик до того, как принесли пятничную почту. Например, сразу после нашей встречи на парковке у магазина. Он, должно быть, сообразил, что я не обрадуюсь, если он поедет за мной. Поэтому оставил тут письмо, а ночью вернулся, чтобы… что? Следить за мной издалека? Или у него был другой план?
Что он собирался мне сказать? И почему его убили?
– Я могу осмотреть дом? – спросила Ригби, не глядя на меня. – На предмет каких-то следов, вдруг он сюда заходил?
Небрежный тон, как будто я не знала, что ей нужно. Рик уже предупредил, что они придут обыскивать один из домов с ордером. Только зачем, если можно обойтись без ордера? Понятно, что она ничего бы не нашла, но я не собиралась облегчать ей жизнь.
– Вы дом уже осматривали, – напомнила я, – в ту ночь.
Тогда я впустила ее, показала, что мне нечего скрывать.
Девушка повернулась и посмотрела на меня в упор.
– Это до того, как я заподозрила, что тот человек за вами следил.
От ее слов мороз пробежал по коже. Чего еще она недоговаривала?
– Все равно нет, – твердо сказала я. – Я и так ушла с работы без разрешения, мне пора возвращаться.
Я придержала дверь, жестом приглашая ее вый-ти. Ригби медлила, и я испугалась, что она вдруг предъявит ордер на обыск. К моему облегчению, она вышла.
– Мой вам совет, Оливия. Не посвящайте мистера Эймса в подробности расследования.
С этими словами следователь удалилась.
Теперь я знала, каковы две главные версии, объясняющие присутствие Шона Колмана у нас на участке. Первая: что Рик заметил, как тот следил за домом, и убил его. Вторая: что его убила я. Возможно, обороняясь, возможно – нет.
Но ведь я сообщила им о письме; помогала следствию. Более того: пожертвовала ради этого своей анонимностью.
Остановить процесс уже невозможно. Мне вновь предстояло бороться за жизнь.
Диспетчер: Полиция. Слушаю вас.
Неизвестная женщина: Помогите, прошу вас, у меня пропала дочь.
Д: Что значит пропала?
НЖ: Понимаете, она ходит во сне. И ее нет в кровати. Ее нигде нет. Умоляю, помогите. Боже, Арден!
Д: Арден – ваша дочь?
НЖ: Да. Входная дверь открыта, ее нигде нет.
Д: Понятно. Вы около дома уже искали?
НЖ: Господи, конечно, искала.
Д: Назовите адрес.
НЖ: [Адрес скрыт] Помогите мне. Ради бога, помогите.
Глава 20
«ЭТО ДО ТОГО, как я заподозрила, что тот человек за вами следил».
Ригби намекала на то, что Шон Колман побывал здесь не раз.
Выждав какое-то время после ухода полиции, я вышла через заднюю дверь. Участок за домом зарос травой; заграждений не было – по-видимому, Рик избавился от них еще при покупке земли. В конце участка росли деревья.
Я знала, что граница проходит по ручью – мы с соседом обошли весь периметр еще в первый день, когда он показывал, где кончаются мои владения. Ручеек, скорее всего, высыхал полностью, если долго не было дождя. Спустившись к нему, я обернулась и, к своему удивлению, обнаружила, что отсюда не видно ни моего дома, ни дома соседа. Немногочисленные деревья росли так, что полностью скрывали наши участки.
Как ужасно, должно быть, заблудиться! Закрыв глаза, я представила себе маленькую девочку, которую неожиданно сбивает с ног потоком воды, как она цепляется за траву, за ветки, за все что угодно, лишь бы удержаться. Потом ее несет куда-то, маленькие пальцы соскальзывают… И вдруг кроссовка застревает в решетке – короткое мгновение надежды.
А после – тьма.
Девочка, которая выжила. Девочка, которая продержалась. Которая натерпелась столько страху, что наглухо похоронила целых три дня в самых потаенных уголках своей психики.
Я легко перешагнула ручей. Сознавая, что нахожусь на чужом участке, я двигалась тихо и осторожно.
Полусгнившие остатки старого забора были первым признаком того, что здесь когда-то жили люди. Никакого дома я не увидела. Ближе к улице – небольшой сарайчик, вроде того, что стоял у дома Рика. В него упиралась заросшая травой подъездная дорожка, на которой слабо просматривались следы от шин. На самом участке остался лишь фундамент – то ли дом давно снесли, то ли его так и не построили.
По словам следователя Ригби, машину Шона Колмана нашли где-то здесь. Я прошла по подъездной дорожке и вышла на улицу Хэймер, которая мало чем отличалась от моей: никаких тротуаров и ничего не видно за уходящим вправо поворотом.
Но в отличие от моей улицы, эта заканчивалась тупиком. Слева от меня не было даже бордюра, асфальт просто обрывался, упираясь в лес. Возможно, улицу собирались продлевать, а потом передумали.
Я представила себя на месте Шона Колмана. Человек оставляет машину в укромном месте и идет по заброшенному участку между деревьев к моему дому… И сколько же ночей он это проделывал? Сколько раз приезжал и следил за мной?
Вернувшись к сараю, я заглянула в темные окна – ничего особенного. Грязные стекла, пыльный пол. Заходил ли Шон внутрь? Дожидался чего-то?
Тишину прорезал звук мотора. Быстро выглянув из-за сарая, я увидела на дороге полицейский патруль.
Развернись, развернись, развернись…
Машина остановилась, двигатель стих. Хлопнули дверцы.
Сердце ухнуло в пятки, но я рискнула выглянуть еще раз. Двое незнакомых мне полицейских. Что-то ищут или рутинно объезжают территорию вокруг места преступления?
Мой телефон зазвонил, и я лихорадочно ткнула «отбой». Звонил Беннетт. Выключив на мобильном звук, я прислушалась. Похоже, копы не услышали звонка, все-таки до сарая оставалось приличное расстояние.
Пора срочно уносить ноги, спрятаться здесь негде. Как можно осторожнее я пятилась назад, с бешено колотящимся сердцем, от одного дерева к другому, пока наконец весь участок не скрылся из виду.
Напряжение немного отпустило, когда я пересекла ручей. Я на своей территории, границ чужих владений не нарушаю, ни за кем не подсматриваю.
Вот до чего меня довели. Сначала Шон Колман, теперь полицейские. Я терпеть не могла, когда за мной следили. Когда выдумывали обо мне всякие небылицы. Приписывали мне поступки. Сплетничали за моей спиной.
К моему ужасу, на заднем крыльце дома стоял человек, всматривался в кухню, прижав ладони к стеклу. Заслышав шаги, он отпрянул от окна и обернулся.