– Лив? Ну наконец-то.
– Беннетт?
Он сбежал по ступенькам – в джинсах и футболке – и пошел мне навстречу, замедляя шаг.
– Звоню – не отвечаешь. Машина перед домом, а тебя нет. Ты говорила, что собиралась встретиться со следователем… – Он провел рукой по волосам. – Заставила меня поволноваться.
Должно быть, Беннетт звонил после работы, как обещал, а я не ответила. Вот и примчался. Только зачем? Под ложечкой противно заныло от закравшихся сомнений. Вдруг, узнав правду о моем прошлом, он тоже решил использовать ее в своих интересах?
Нет, Беннетта просто несправедливо в чем-то подозревать. Сначала пропала Элиза, потом перестала отвечать я… Все рассыпалось на глазах, и он силился собрать разлетающиеся кусочки воедино.
– Я звонила на предыдущее место работы Элизы. – Лучше завести новую тему, чтобы не объяснять, что я делала в лесу за домом. – Они намекнули на какие-то неувязки с лекарствами.
Беннетт выругался сквозь зубы.
– Как такое упустили при приеме на работу?
– Очевидно, в ее бывшей клинике пропажи заметили не сразу. Честно говоря, я от нее такого не ожидала.
Элиза совсем не походила на мою мать, с ее резкими сменами настроения, вечной непредсказуемостью и проматыванием денег. Однако впечатление могло быть обманчиво. Особенно в сфере здравоохранения. Зависимость распространялась среди медработников так же, как и среди остального населения, просто у медиков более легкий доступ к лекарствам. Дорогие препараты могли незаметно исчезнуть по пути из медицинского учреждения к пациенту. Морфин подменялся салицилатами. Случаи утечки лекарственных средств были у всех на слуху. Насколько я понимаю, с этого начинала и моя мать.
Поэтому в нашей больнице велся строгий учет. Впрочем, уследить за всеми передвижениями невозможно, особенно когда лекарства покидают пределы больницы и не доходят до пациентов.
– По какому поводу вы тогда ругались? Здесь, на крыльце.
Если Беннетт подозревал Элизу, он мог дать ей это понять и тем самым спугнуть.
Он вздохнул.
– У нас тогда у обоих нервы были на пределе, к тому же она явно не выспалась. Настаивала на том, чтобы я не спускал глаз с окна, следил за всеми, кто проходит мимо. Я сказал, что это просто смешно. А она набросилась на меня с криками, типа: тут мертвец под окнами, а тебе смешно! В таком состоянии я не мог оставить ее присматривать за тобой и уж тем более разрешить выйти на работу. Так что предложил ей пойти домой. Больше я ее не видел.
Под моим взглядом он сдался.
– Ну, может, я ляпнул что-то вроде «убирайся». – Беннетт закрыл глаза и покачал головой. Нечто подобное он сказал, когда застал меня в больничной аптеке. – Теперь и сам понимаю, что слишком резко. Но я правда считал, что ей нельзя выходить в смену. В общем, я ее прогнал, и она ушла. Конечно, если у человека зависимость, параноидальное поведение…
– Да не было у нее никакой паранойи!
Раньше не было. То есть я раньше не замечала. Она не казалась запуганной, не то что я. Не боялась себя подставить, флиртовала с барменом. И ведь тут же примчалась в больницу, когда узнала, что я там, приготовила мне завтрак, осталась сторожить, пока я спала. Я видела в ней альтернативную версию себя, повернись моя жизнь иначе, но что, если это было моим очередным воображением? Другая девушка с другой историей, надерганной из остатков воспоминаний.
Я поднялась по ступенькам, Беннетт шагнул в сторону, чтобы мы не соприкоснулись.
– Может, войдешь?
– Пожалуй.
Сказал неуверенно. С прошлого раза между нами остался напряг, когда мы в течение получаса неожиданно сблизились и тут же отдалились друг от друга.
Наливая воду, я краем глаза видела, что Беннетт изучает мой шрам. В голове звучали его слова: «Боль, должно быть, нестерпимая». Я отогнала эти мысли и повернулась – он сразу отвел глаза.
– Ты подозревал Элизу?
Взгляд Беннетта был устремлен куда-то за меня, вдаль, в лес за окном.
– Нет. Не подозревал.
Мне не нравилось, что он на меня не смотрит. Неужели все еще думает, что лекарства таскала я? Может, и дом обыскивал, пока я спала?
– Ты об этом хотела со мной поговорить? – спросил он. Я кивнула, и он зашагал по кухне. – А я хотел извиниться за свою реакцию в прошлый раз, за все, что я тебе наговорил.
– Да ладно, я понимаю. Слишком много всего навалилось.
– Это точно.
Слова Беннетта звучали отчужденно, как будто, узнав о событиях двадцатилетней давности, он никак не мог свыкнуться с моим новым «я».
Тогда слишком много навалилось на всех. На жителей города, на сам город, на полицию, которую донимали звонками. Одни звонили, чтобы сообщить, что я пропала, – типа еще не знали. Другие сообщали о каждом ребенке, играющем на улице. Полиции пришлось дополнительно нанимать людей для ответов на звонки.
– Как поговорили со следователем? – спросил Беннетт.
Я поставила стакан на стол. Почему он спрашивает?..
– Нормально.
– Она что-нибудь сообщила? У них уже есть версии?
Я отрицательно покачала головой. Он пришел ради меня или за информацией?
– Послушай, я виноват, неправильно среагировал. Уже не исправишь. Поэтому пришел сказать тебе, что… сожалею.
– Прости, я сама не своя. – Я глубоко вздохнула. – Шон Колман оставил мне письмо, хотел о чем-то предупредить… перед тем, как его убили.
– О боже. И ты не знаешь, о чем?
– Нет. Как раз собиралась поехать и узнать.
– Ясно. Если хочешь, я поеду с тобой. Для поддержки.
Беннетт наверняка решил, что у меня встреча в полиции. По тому, как он задержал дыхание, было видно, что на самом деле ехать ему не хотелось.
– Нет, спасибо, – сказала я.
– Тогда ладно, Лив. Если что, я на связи.
Невольно ввязавшись в происходящие события, запутанные и непредвиденные, он переоценил свои силы. Забавно, что управление чрезвычайными ситуациями было его специальностью. Он отлично справлялся с организационными вопросами, умел создавать простой и понятный план действий. Увы, что годилось для распределения людей по спискам и таблицам, совершенно не работало за пределами больницы.
Меня вдруг осенило: Беннетту именно и нужно предсказуемое упорядоченное существование, которого я ему дать не могла.
После ухода Беннетта я вспомнила о гостинице, в которой останавливался Шон Колман. Следовало точно узнать, сколько времени он там находился. Как долго за мной следил.
Новая, но незатейливая «Хайланд Инн» располагалась на окраине города. В ней, как правило, не проводили мероприятия, связанные с больницей, и по большей части останавливались любители приключений и лыжники, двигающиеся в горы. Для особо отчаянных разбили кемпинг в нескольких милях отсюда, в устье реки, а для обычных туристов «Хайланд Инн» была самым приемлемым вариантом.
Когда я подъехала, совсем стемнело. Парковка наполовину пустовала, в холле за стойкой одиноко бездельничал служащий в костюме и удостоил меня взглядом, только когда я встала прямо перед ним.
– Чем могу помочь? – спросил он с дежурной улыбкой.
– Я ищу одного из ваших постояльцев.
Напустив на себя деловой вид, решила начать с малого и уже по ходу задавать следующие вопросы.
– Имя? – спросил служащий, положив руки на клавиатуру.
– Колман, – ответила я. – К-О…
Его пальцы застыли, улыбка сошла.
– Так, можете не продолжать. Я вашим уже объяснил, что мы не даем справок о…
– Оливия?
Я обернулась – в холл входил Натан Колман.
– Привет! – сказала я как можно естественнее. По-видимому, служащему задавали вопросы журналисты. Полиции-то он наверняка все рассказал, и те велели ему не болтать.
– Вы меня ищете? – спросил Натан.
– Да, – ответила я и повернулась к мужчине за стойкой. – А вот и он.
Лицо служащего вытянулось. Похоже, бедолага, как и я, не ожидал, что в гостинице проживает еще один Колман.
Подходя к Натану, я услышала вдалеке вой сирен и напряглась, представив, что сейчас здесь появится полиция. Натан тоже повернулся, и мы оба проводили глазами «Скорую помощь», которая проследовала дальше к кемпингу в горах.
– Иногда забываешь, что несчастья случаются каждый день, – проговорил Натан. – В гостинице есть бар. Кофе приличный, а пиво еще лучше. Посидим там?
– Конечно. – Я последовала за ним. – Вы надолго в городе?
– Пробуду, сколько понадобится.
Никаких сомнений: Натан Колман приехал сюда с четкой целью. Это проявлялось во всем, делало его как-то старше. Сын искал убийцу отца. И пока не найдет, уезжать не собирался.
– А вас не хватятся дома?
Отсутствие обручального кольца не означало, что у него нет жены, детей или постоянной подруги.
– Моя собака, пожалуй, не обрадуется, – он слегка улыбнулся. – За ней присматривают соседи. К счастью, я работаю сам на себя, поэтому легко дал себе отпуск.
Мы взяли пиво, прошли через зал с несколькими разрозненными посетителями и сели за столик в дальнем углу. Никто не обратил на нас внимания.
– Хочу кое-что вам сообщить.
Важно правильно начать разговор и задать тон. Пусть Натан услышит об этом от меня.
– Я слушаю. – Он отхлебнул пива.
– Сегодня я нашла у себя в почтовом ящике письмо от вашего отца. Сообщила о нем следователю – оно теперь у нее.
Натан ответил не сразу. В устремленном на меня взгляде было столько напряжения, что я отвела глаза.
– И что же в нем говорится? – наконец поинтересовался он.
– Ваш отец просил о встрече. Я не знала, кто он, до того, как следователь назвала имя. Натан, простите, что не сказала вам сразу, я совершенно растерялась. Я двадцать лет ничего о нем не слышала. В ту ночь ваш отец был там из-за меня.
Я выложила все: кто я, как изменила имя, как старалась разделаться с прошлым. И что понятия не имела, зачем понадобилась Шону Колману через столько лет. Натан молча слушал, не меняя ни позы, ни выражения лица.
– Я помню тот случай. Мне было девять лет, – сказал он, когда я замолчала.
Странно было представить себе их семью, следящую за событиями, за Шоном, который вдруг появился во всех новостях со мной на руках. Никогда не думала о людях по ту сторону экрана.