Длинные каштановые волосы – да, та же женщина, которую я видела со спины в ординаторской. Наконец я смогла разглядеть и остальное: узкое лицо, большие очки, искажающие пропорции лица. Я всмотрелась пристальнее, пытаясь добиться четкого изображения, и уловила что-то знакомое. Возможно, я все же встречала ее на этаже. Или в кафетерии, или внизу в сувенирном киоске.
В ее улыбке было что-то еще очень знакомое. По спине поползли мурашки. В сознании зазвучали слова Беннетта: «старше нас».
Я потрясла головой, чтобы сосредоточиться. Отогнать прошлое, не дать ему вновь перемешаться с реальностью.
До нашей больницы в ее файле значилось единственное предыдущее место работы несколько лет назад. В Огайо.
К горлу подкатила тошнота. В глазах потемнело.
Дрожащими руками я схватила телефон и прокрутила историю звонков. Посылка пришла неделю назад. Перед этим – единственный незнакомый номер. Тот неожиданный звонок, как гром среди ясного неба: «Это Арден Мэйнор, дочь Лорел Мэйнор? Мисс Мэйнор, боюсь, у нас плохие новости».
Нервы готовы были взорваться, когда я ткнула в номер.
От потрясения я тогда даже не спросила имени звонившего. Ни на минуту не усомнилась в словах: «Обо всем позаботились, остались только личные вещи». Мать была частью прошлого, которое ворошить не хотелось. Ничего уже не изменишь – к чему продолжать разговор?
Я задержала дыхание: до соединения секунда, еще одна. Время позднее, я ожидала услышать автоответчик. Ну и пусть, главное – узнать, кто звонил.
Первый же гудок отозвался эхом.
Прислушалась – нервы натянуты до предела, рука с телефоном медленно опустилась, сердце готово вырваться из груди. Второй гудок явственно раздался в дальнем конце коридора.
Спотыкаясь, я выбежала из комнаты, ворвалась в спальню, судорожно озираясь в поисках источника звука. Еще звонок – в шкафу, на полке. В той коробке!
Телефон, на который я и внимания-то не обратила. Никчемное раскладное старье – вряд ли даже заряжен.
Теперь он включился и звонил.
Я опустилась на пол, чувствуя, как надо мной смыкаются стены и как мне все равно. Абсолютно все равно. Я открыла телефон, просмотрела список исходящих номеров. Ничего, кроме нескольких звонков – в последнюю ночь Шона Колмана.
Значит, кто-то стоял прямо здесь, у открытого окна, наблюдая за мной. Надеясь, что я проснусь или что кто-то найдет меня рядом с мертвым телом. Продолжая звонить, пока я не услышала. Пока я не проснулась.
И это был не Натан, а женщина. С длинными каштановыми волосами, слишком пышными для ее комплекции, и чересчур широкой улыбкой. Она возникла, как воскресшая из мертвых.
Произошло то, чего я страшилась годами.
Не знаю, как долго я просидела на полу, пока не услышала шаги. Мимолетное движение под окном спальни.
Я встала, беззвучно прошла через комнату к окну. Шорох снаружи дома; слабый свет внутри. Меня не видно.
Скрип ступенек на заднем крыльце.
Я вспомнила, как сидела на диване у Рика в ожидании полиции. Как растягивалось и сжималось время, и он сказал: «Долго же сюда добирается помощь».
ДИСПЕТЧЕР: К нам поступил звонок о вторжении в дом номер 23 по улице Олд-Харт. От неизвестной женщины. Звонок прервался, повторно связаться нам не удалось.
СОТРУДНИК ПОЛИЦИИ: Вас поняли. Сама звонящая еще в доме?
Д: Да, одна в доме. Она сказала, что ей не выбраться.
СП: Высылаем наряд к дому 23 по Олд-Харт. Есть какая-нибудь дополнительная информация?
Д: Это все, что она успела сообщить до того, как прервалась связь.
Глава 27
Я ДОСТАЛА ИЗ ШКАФА стремянку и закрыла спальню на крючок.
Замерла в полной готовности – ухо прижато к деревянной двери в ожидании звука открывающегося замка или разбитого стекла.
Но было тихо.
Я откинула крючок и вышла из спальни в почти темный коридор. Слабый свет от оставленной в кухне лампочки и телевизора в гостиной. Босиком по холодному полу, взгляд за угол в кухню, в темное окно. Ничего не видно – заднее крыльцо все еще без света.
И тут я услышала, как повернулся ключ в замке и заскрипела задняя дверь.
Я затаила дыхание. Восемь шагов до двери, ключи от машины на столике при входе. Три шага по крыльцу, семнадцать шагов до машины.
Подсвеченный силуэт в дверном проеме – и вот она внутри. Я увидела ее прежде, чем она меня. Длинные волосы убраны назад, никаких очков. Еще мельче, чем я помнила, вся какая-то заостренная. Взглянула на открытую бутылку с вином, взяла бокал, посмотрела в него.
– Мам? – Я шагнула на свет.
Галлюцинация, кошмар, спровоцированный вином и лекарствами? Для чего ей понадобилось отправлять мне посылку, подговаривать кого-то звонить, убеждать меня в собственной смерти?
Она подскочила, отставив пустой бокал.
Вот от кого я отбивалась ночью, кричала, чтобы меня не трогали. Знакомый смех в больнице, голос, подсказавший следователю мой кабинет. Момент, которого я подсознательно ожидала все эти годы.
– Привет, дочка. – Ее лицо расплылось в чересчур широкую улыбку.
– Мам, – повторила я, – что ты сделала?
Многослойный вопрос. Что произошло с Элизой, с Шоном Колманом, со мной – двадцать лет назад.
– Я тебя оберегала, – сказала она, приближаясь ко мне. – Теперь ты в безопасности, все скоро закончится. Иди сюда, – она жестом показала на стол, ожидая моего повиновения. – Сядь-ка здесь.
Думала, я допила вино и теперь под влиянием того, что она туда подсыпала.
Она давно наблюдала, изучала мои привычки. Пробралась в мой кабинет в больнице и сняла копию с ключа от дома? Запросто. Я не запирала кабинет. Слишком расслабилась, почувствовала себя в безопасности.
Я попятилась.
– Арден, подойди сюда, садись. – Мать подошла ко мне и, приобняв, подтолкнула к столу.
Ноги плохо слушались. Я опустилась на придвинутый ею стул. Она взяла у меня из рук телефон и положила себе в задний карман.
– Мам, я думала, ты умерла.
– Правда?
– Ты прислала мне посылку.
Она печально улыбнулась.
– Я надеялась, ты станешь меня искать. Расстроишься. А ты… поставила ее в шкаф и продолжала жить своей жизнью. Я думала, ты узнаешь эти вещи, ну и… – Она покачала головой. – Ты всегда меня удивляла.
– Ты изменила имя, – промолвила я.
– Не одной же тебе начинать все сначала. – Мать провела рукой по моим волосам. – Ты из тех, кто выживает, дочка.
В голове все перемешалось. Но не от лекарств. От ее вида, от настигшего меня прошлого.
Мать прошла к столешнице, достала из шкафчика чашку, как у себя дома.
– Скажи, – опять заговорила я, – это ты их убила?
– Что? – удивилась она. – Кого?
Она налила в чашку воды из-под крана. У меня пересохло в горле.
– Шона Колмана.
Ее лицо изменилось, налилось яростью. Я вспомнила резкие смены настроения, ее гнев.
– Колман шантажировал нас годами. Кровопийца. Ненасытный клещ. Требовал того, что ему не принадлежало. Знаешь, где я его видела на прошлой неделе? В холле больницы. Решил одним махом двух зайцев убить. Окликнул меня по имени – бывшему имени. Он приехал за нами, дочка. Он бы тебя в покое не оставил.
Она ошибалась. Шон Колман искал меня, чтобы предупредить о своем сыне, который приставал к нему и к ней десять лет назад. Шон хотел мне помочь, а напоролся на мою мать.
И потом наблюдал за ней? Смотрел, что она сделает?
Вот. Вот от чего он хотел меня предостеречь. Не от своего сына, а от моей матери. А теперь она здесь.
– Шон тут ни при чем.
Она обернулась и в упор посмотрела на меня.
– Не будь такой наивной, милая. – Она отвернулась и поставила чашку в микроволновку. – Я всегда, всегда была рядом, чтобы тебя защитить. Кто, по-твоему, позвонил в полицию, когда тебя преследовал Натан?
Анонимный звонок в полицию – это она меня оберегала. И теперь Натан Колман за решеткой, и все расследование крутится вокруг него, а не меня.
– Его отец шантажировал нас годами. Ясное дело, яблочко от яблоньки…
– Отец ни при чем. Все эти годы, письма, шантаж – все дело рук сына. Натана.
Она непонимающе смотрела на меня, потом сделала глубокий вдох, расправила плечи.
– Арден, за тобой и твоим домом следил отец.
– Да нет же! – Я невольно повысила голос. – Он хотел меня предостеречь. И даже не по поводу сына. Все совсем не так, как ты думаешь. Он хотел предупредить меня о тебе.
Я слишком резко вскочила, чуть не опрокинув стул.
Мать дернула головой, не понимая.
– Арден, успокойся. Ты не в себе.
Правильно. Надо успокоиться. Нельзя впадать в панику, иначе от меня не будет толку. Я просто сбегу.
Шесть шагов до двери кухни, тринадцать – до входной. Успею ли добежать до Рика? До его сарая? До сейфа с оружием? При незажившей коленке и поврежденной руке?
Вокруг никого, помочь некому.
Микроволновка запищала, и я увидела, как мать потянулась за стоящим рядом пузырьком с таблетками от доктора Кела. Прочитала этикетку, быстро поставила обратно.
– Мам, мне нужно знать, что произошло со мной на самом деле.
Вздох.
– Иди ляг, Арден. Отдохни, я сделаю тебе горячий шоколад.
Она махнула в сторону спальни. Я подчинилась и вышла в коридор.
За спиной послышался перестук таблеток во встряхиваемом пузырьке. Помню… Мать, готовящая ночью горячий шоколад, чтобы меня успокоить. Таблетки, чтобы меня остановить.
По телу пробежал озноб. Получается, она травила меня всю жизнь – даже в детстве? То есть Эмма Лайонс была права? Она подсыпала мне эту гадость еще до хождения во сне? Доктор Кел сказал, что снохождение – побочный эффект снотворных.
С каким же чудовищем я жила?
Я прошла босиком в гостиную – экран по-прежнему горел. Может ли тут что-нибудь пригодиться?