Вика все пыталась вспомнить, слышала ли раньше его голос, но понять было сложно – мешали дождь и собственное учащенное сердцебиение, звучавшее в ушах. Мужчина не душил ее, но держал достаточно крепко, чтобы она не рисковала слишком сильно дергаться.
А самым унизительным было то, что она сейчас являлась обузой для Евы! Судя по всему, девушка не готовилась к его приходу заранее, но даже так он бы не застал ее врасплох. Она бы убежала или смогла бы как-то сопротивляться… Однако теперь она беспокоилась за Вику, а значит, ее действия были ограничены.
– Тебе незачем убивать ее, – сказала Ева. – Хоть ты и можешь.
– Могу, но это спугнет тебя, а зачем мне такие проблемы?
– По-настоящему ты хочешь убить меня.
– Это точно! Но если ты не будешь убегать, ее я отпущу.
Казалось, что мужчина и сам был удивлен тем, что Ева, зная о его намерениях, не убегает. Он этого не ожидал, а Вика просто сквозь землю провалиться была готова.
– Не делай этого… – с трудом произнесла она. Воздуха отчаянно не хватало, уже начиналось головокружение. – Беги… он же меня все равно убить может, обмануть тебя!
– Не убьет, – невозмутимо произнесла Ева. – Не бойся. В конце концов, правильнее будет, если выживешь ты. Для общества правильнее. Ты в эту жизнь лучше вписываешься.
– Ева!
– Тихо! – Мужчина приподнял ее за шею и тряхнул, как котенка. Вика была удивлена, что ее позвоночник это выдержал. – Так что? Мы сможем договориться?
– Мы уже договорились. Когда ты поймал ее. Ты победил.
Вика с таким исходом была совершенно не согласна, но права на мнение у нее не осталось. Мужчина отпустил ее горло, а в следующее мгновение ударил в висок. Уже падая в темноту, Вика каким-то образом знала, что не умрет. Он свое слово сдержал; и Ева, скорее всего, тоже сдержит.
Глава 11
Вадим знал, что такая злость не появляется без особой причины, но причину своей он четко назвать не мог. Нельзя сказать, что он питал к Еве такие уж теплые чувства. Как она могла быть ему близка? Романтически, дружески, в стиле папа-дочка? До такого он еще не докатился! Но что-то было, какая-то причина, которая отозвалась волной гнева в душе, когда он узнал, что девушка похищена.
Обстоятельства не оставляли много времени на размышления, однако определенный вывод Вадим для себя сделал. Еву он воспринимал как инопланетянку: существо не от мира сего, которое только выглядит как человек, а думает, живет и чувствует совершенно иначе. Девушка была чем-то уникальным, единственным в своем роде, а они ее упустили. Потерю этого «внеземного разума» он бы себе не простил.
А ведь им следовало знать, что такое возможно! Четвертой жертвой должна была стать Валентина Глебова, но они ведь знали, что с ней дело сорвалось… Знали! Вот только никому и в голову прийти не могло, что выбор падет на Еву.
Как убийца мог на нее выйти?! Она не была очередной безумной поклонницей Лермонтова! Вывод здесь напрашивался только один: псих этот каким-то образом догадался, что именно Ева подвела следствие к нему.
Тут уже чувство вины, терзавшее Вадима, усиливалось. Он начал все это. Зачем – он уже и сам толком не знал. Не нужно было соваться, а он не удержался! Тут уже кризисом среднего возраста повеяло… Решил доказать себе, что он не хуже, чем раньше!
А пострадала Ева. Ее, конечно, нельзя было назвать «невинной девчонкой», однако в данном случае она ничего плохого не сделала.
В том, что ее похитил тот же человек, что расправился с остальными жертвами, никто не сомневался. Во всем чувствовался его профессионализм. Он пробрался в поселок, воспользовавшись отключением энергии – возможно, с проводами тоже он поколдовал, экспертиза еще не окончена! В доме Марка и Вики задняя дверь была похуже основной… их промах, но теперь обвинять их бесполезно. Он вскрыл замки и пробрался внутрь.
Дальше было просто… Он поймал Вику и шантажировал Еву. Об этом рассказала сама Вика, которая прибежала в дом Вадима поздно вечером, с кровью на лице, заплаканная. Он начал действовать незамедлительно, хотя знал, что никакой план-перехват не поможет. В доме не было отпечатков, никто из охраны поселка не заметил посторонних. Да и не факт, что убийца приезжал сюда на машине. Он мог оставить автомобиль за оградой, а потом перебраться туда, уже забрав Еву. Она ведь легкая совсем, даже если была без сознания, он мог без труда нести ее на руках.
Здесь он действовал более нагло, чем в предыдущих случаях, оставил живую свидетельницу – Вику. Все это объяснимо, ведь он вышел за рамки привычной схемы! Он перестал выбирать себе только тех, кто зависает на его страницах. Должно быть, почувствовал, что Ева особенная. Это могло отпугнуть его, а могло и привлечь… в реальность воплотился второй вариант.
Вадим не собирался сдаваться так просто. Разрешение на обыск квартиры Лермонтова было у него через пару часов. До утра он ждать не собирался. И он, и его друзья знали, что это чревато большими неприятностями. Но начальник охраны готов был принять этот риск. Если выжидать, похититель успеет замести следы!
То, что он будет участвовать в обыске, Вадим считал само собой разумеющимся. Вика тоже порывалась ехать с ним, но эту попытку он пресек. Девушка сейчас была не в том эмоциональном состоянии, чтобы там присутствовать.
Савельев всю дорогу смотрел на него осуждающе, однако отговаривать не стал. Он прекрасно понимал, что сам, без помощи Вадима, он бы такого разрешения добивался не один день.
Арсений Лермонтов снимал элитную квартиру на последнем этаже в центре города. Причем снимал уже не первый год, с правом переделывать интерьер под себя. Со слов его коллег и подчиненных, постоянно он проживал там.
Вадим не знал, застанут ли они Лермонтова дома. Шансы были пятьдесят на пятьдесят. С одной стороны, слишком мало времени прошло после похищения Евы. С другой – если он спрятал ее где-то недалеко, то уже мог вернуться в себе. Вадим намеревался обыскать квартиру в любом случае, будет там хозяин или нет.
Идти на крайние меры, однако, не понадобилось. Лермонтов сам открыл им дверь. Несуразная его фигура была облачена и длинную шелковую пижаму, красную, украшенную изображениями японских вееров; мужчина выглядел заспанным.
– Что здесь происходит? – недовольно поинтересовался он. – Это розыгрыш? Или вы квартирой ошиблись?
– У нас есть разрешение на обыск вашей квартиры, – сообщил Савельев. – Пожалуйста, позвольте нам и понятым пройти. Если вы откажетесь, мы будем вынуждены применить силу, а доходить до этого нам бы не хотелось.
– Обыск? – Лермонтов переводил ошалелый взгляд с Савельева на Вадима. – Силу? Что здесь происходит? Меня в чем-то обвиняют?
– В том, о чем мы разговаривали, – холодно отметил Вадим.
– Я не помню… Вы кто вообще?
– Не придуривайся. Мы говорили о похищениях и убийствах.
– Ах да, было дело… По каком праву вы мне «тыкаете»?!
– Я тебе еще не так тыкну, если с дороги не уйдешь!
Арсений продолжил возмущаться, но только на словах. Оказывать серьезное сопротивление он не решился, увидев за их спинами крепких парней в масках. Эти и дверь выломают, если надо!
Досконально изучив постановление, Лермонтов не нашел, к чему придраться. Он изливал свой гнев на понятых, которыми оказались жители соседнего дома. Никто из обитателей элитной многоэтажки помогать полиции не спешил.
– Это возмутительно! – громыхал Лермонтов. – Беспредел какой-то! Шальные девяностые вернулись! Ночью к честному человеку вламывается вот такая толпа! Да на Западе за это все полицейское руководство бы уволили!
Услышав об увольнении, Савельев страдальчески поморщился. Вадим не обратил на него внимания. Он искал.
Квартира, в которой жил Лермонтов, идеально подходила своему обитателю, хоть и не являлась его собственностью. На стенах пестрые обои, шторы не простые, а с какими-то декоративными складками, в каждой комнате эксклюзивный дизайн – вроде стола-рояля и аквариума, установленного в старый телевизор.
А еще повсюду фотографии Лермонтова. Причем как его авторства, так и его как модели. Последних было несказанно больше. Он в деловом костюме, в плавках на пляже, в немыслимом парчовом халате, в национальной индийской одежде на фоне каких-то джунглей… Вариантов нарядов у Арсения было больше, чем у куклы Барби. На одной из фотографий он вообще был запечатлен обнаженным, и разве что определенное место, в лучших греческих традициях, прикрывал крупным пальмовым листом.
Квартира содержалась в идеальном порядке, за исключением разве что тех вещей, которые Лермонтов сам швырнул на пол, вернувшись домой этим вечером. На основании этого можно было сделать вывод, что педантичной любовью к чистоте он не отличается, а значит, регулярно приглашает в дом помощницу.
Так поступают только те, кому нечего скрывать. Да и квартира эта не была похожа на логово серийного убийцы. Ничего подозрительного, такого, что могло принадлежать жертвам, здесь и в помине не было!
– Вы собой довольны? – осведомился Лермонтов, подходя к Вадиму. – Если вы думаете, что я смирюсь с этим и не буду жаловаться, вы глубоко заблуждаетесь! Вы не единственный, у кого есть друзья!
– Да жалуйся ты кому хочешь…
– Вы мне опять хамите?!
– Да, и с трудом преодолеваю желание еще и ударить тебя.
– Как вы смеете?! – взвизгнул Лермонтов, но на всякий случай сделал шаг назад, подальше от собеседника. – Вы уйдете из моего дома или нет?
– Только после того, как ты ответишь на пару вопросов.
Вадим уже чувствовал, что это лишнее. Не может Лермонтов быть тем самым безжалостным убийцей, профессионалом, который обвел вокруг пальца даже Еву. Хоть у него раздвоение личности, хоть растроение… все равно.
Но полностью поверить в это означало отказаться от единственной нити, ведущей к Еве!
– Где ты был сегодня днем и вечером до настоящего момента?
– Утром я был в галерее у друга, потом мы отдыхали в кафе, а дальше… Я обязан это вспоминать?