Ян Бублански прогуливался вдоль Норр-Мэларстранд с Соней Мудиг, таков был его новый способ проводить совещания. «На ходу думается лучше», – так объяснял это комиссар. На самом деле причина скорее заключалась в естественном, при его тучной комплекции, стремлении совмещать работу хоть с какими-то физическими нагрузками.
Бублански тяжело дышал, ему было трудно поспевать за Соней. До сих пор они болтали о чем угодно, только не о деле, и вот теперь наконец перешли к тому, о чем в последний раз говорил Микаэль. Когда Соня рассказала о посещении магазина электроники на Хорнсгатан, комиссар завздыхал. Что это все так помешались на этом Форселле? Такое впечатление, что с некоторых пор люди видят в нем одном причину всех своих бед. Бублански надеялся, что это не связано с женой-еврейкой.
– Понимаю, – отозвался он.
– Грязная, похоже, получается история.
– И все-таки, каковы мотивы?
– Зависть, возможно.
– Зависть? – удивился Бублански. – В чем можно было позавидовать этому бедолаге?
– Зависть пронизывает все общество сверху донизу.
– Это так.
– Я беседовала с одной женщиной из Румынии, ее зовут Мирела, – продолжала Соня. – По ее словам, он собирал больше денег, чем кто-либо другой в этом квартале. В нем было нечто, что внушало людям уважение. Думаю, это могло сильно озлобить конкурентов, особенно тех, кто промышляет здесь давно.
– Тем не менее вряд ли могло послужить мотивом убийства.
– Возможно, но наш клиент, похоже, много перемещался по городу. Он покупал колбасу-гриль в передвижном кафе на Бюбисторгет и был завсегдатаем «Макдоналдса» на Хорнсгатан. Ну и, конечно, «Систембулагета»[27] на Росенлундсгатан, и…
– Что еще?
– Несколько раз, похоже, он встречал рассвет на Волльмар-Укскюлльсгатан, где покупал спиртное из-под полы.
– Ого! – Бублански замолчал.
– Догадываюсь, о чем ты думаешь, – сказала Соня. – Мы должны поговорить с теми, кто продавал ему спиртное.
– Да, непременно, – подтвердил комиссар и сделал глубокий вдох перед тем, как начать восхождение по склону холма на Хантверкаргатан. Его мысли вернулись в прежнее русло – о Форселле и его жене Ребеке, с которой он встречался на собраниях еврейской общины и которой был очарован.
Она была высокой, верных сто восемьдесят пять сантиметров. Тонкая кость, легкие движения, большие темные глаза. Рядом с такими, как Ребека и ее супруг, люди нередко чувствуют себя маленькими и ничтожными, а это злит.
Глава 14
25 августа
Микаэль читал письмо Лисбет и бормотал про себя: «Что за черт…» Часы показывали начало шестого. Блумквист поднялся из-за стола и посмотрел на воду. Ветер не стихал. Вдали между фьордами мелькал парус. «Шерпа, – думал Микаэль. – Это должно что-то значить, ведь так?»
Блумквист был далек от обвинений в адрес министра обороны, но не мог закрыть глаза на очевидное. Юханнес Форселль поднимался на Эверест в 2008 году, и именно поэтому Микаэль решил дойти в этом деле до конца, несмотря ни на что. Свидетельств разыгравшейся драмы сохранилось более чем достаточно, прежде всего потому, что речь шла о Кларе Энгельман, будто специально созданной для газетных сплетен.
Эффектная блондинка с прооперированными губами и грудью, она была женой промышленного магната Стана Энгельмана, владевшего отелями и другой недвижимостью в Нью-Йорке, Москве и Санкт-Петербурге. Когда-то Клара приехала из Венгрии и работала моделью. Она уехала в Лас-Вегас, где выиграла конкурс «Мисс Бикини». В жюри входил Стан Энгельман – еще одна пикантная деталь в стиле таблоидов.
Но в 2008 году Кларе было тридцать шесть лет, а их со Станом дочери Джульетте – двенадцать. Клара имела диплом специалиста по связям с общественностью колледжа Святого Иосифа в Нью-Йорке – долгожданное свидетельство ее состоятельности и финансовой независимости. Теперь, спустя десятилетие, не так-то легко было представить себе, с какой ненавистью столкнулась она в альпинистском лагере в Гималаях.
Журнал «Вог» публиковал фотографии Клары, но уничижительно-сексистский стиль текстов прояснился только сейчас. И в Гималаях репортеры представляли ее прежде всего гламурной куклой, вульгарной европейской дурочкой, плохо понимающей, где она, собственно, оказалась.
Клара Энгельман участвовала в той же экспедиции, что и Юханнес Форселль и его друг и секретарь Сванте Линдберг. Каждый из них заплатил по семьдесят пять тысяч долларов за удовольствие покрасоваться на вершине, и это тоже могло стать последней каплей в чьей-нибудь чаше гнева. Как будто высочайшая вершина мира не имела другого предназначения, кроме как тешить тщеславие толстосумов. Экспедицию организовал русский, Виктор Гранкин, подключив трех проводников, одного человека на стоянку и четырнадцать шерпов-носильщиков. Только такими – немалыми – силами и можно было поднять наверх изнеженных новичков.
Мог ли нищий с Мариаторгет быть одним из носильщиков? Эта мысль пришла в голову Микаэля неожиданно. Для начала Блумквист решил познакомиться поближе с каждым из четырнадцати шерпов и стал набирать их имена в «Гугле». Прежде всего, Микаэля интересовала их связь со Швецией и Юханнесом Форселлем. И первым, у кого обнаружилось нечто похожее, оказался молодой шерпа Джангбу Чири.
Чири и Форселль встречались в Шамони три года назад. Пили пиво – что, конечно, не могло помешать им стать впоследствии смертельными врагами. Хотя на фотографии в Сети оба выглядели довольными и держали кулаки с выставленными вверх большими пальцами. Вообще, ни один шерпа из экспедиции не помянул Форселля плохим словом – насколько было известно Микаэлю, по крайней мере. Анонимные обвинители писали о причастности Форселля к гибели Клары Энгельман – якобы он намеренно задержал группу в горах. При этом свидетельские показания, напротив, сходились на том, что виновницей промедления стала сама Клара, а Форселль с Линдбергом успели к тому времени уйди далеко вперед, оставив позади остальную группу.
Нет, все-таки Микаэль не мог в это поверить. Или же просто не хотел? Сколько раз предостерегал он себя от предубеждений, так часто сводящих на нет объективность журналистского расследования. Тем не менее у него не укладывалось в голове, что человек, на которого устроили облаву сетевые тролли, отравил стокгольмского бездомного. Хотя…
Блумквист еще раз перечитал письмо Лисбет, просмотрел фотографии во вложении. Все-таки он чем-то походил на Форселля, этот Роберт Карсон из Колорадо. Такой же счастливый и в то же время пристальный, исследовательский взгляд. Микаэль сосредоточился на номере в самом конце письма Саландер и потянулся за мобильником.
– Боб, – ответил мужской голос.
Блумквист представился и решил для начала польстить собеседнику.
– У вас тут, я вижу, суперген…
Роберт Карсон рассмеялся:
– Впечатляет, да?
– Очень. Надеюсь, я вам не помешал.
– Вовсе нет, я читал один скучный доклад… Про ДНК мне гораздо интересней. Вы из какого-нибудь научно-популярного журнала?
– Не совсем. Я расследую убийство.
– Правда? – Карсон как будто разволновался.
– Убит бездомный, пятидесяти четырех-шести лет. Найден мертвым в парке в Стокгольме. У него ампутировано несколько пальцев на руках и ногах и обнаружен тот же вариант гена EPAS1, что и у вас.
– Как его зовут?
– В том-то и дело, что этого мы не знаем. Но вы с ним родственники – это последнее, что нам удалось установить.
– Чем я могу вам помочь?
– Честно говоря, плохо пока себе это представляю. Но моя коллега полагает, что убитый мог работать носильщиком в высокогорных экспедициях и, судя по следам на теле, побывал в тяжких передрягах… Нет ли у вас на примете шерпы, который подходил бы под это описание?
– Боже мой, многие подходят, стоит только взглянуть на наше родовое древо… Мы все экстремалы.
– То есть никаких конкретных указаний?
– Ничего такого, что вот так, сразу, пришло бы на ум. У меня целое семейное древо, на котором я, где знал, проставил даты рождения и смерти. У вас есть что-нибудь еще об этом человеке? Я мог бы подумать, по крайней мере…
На несколько секунд Микаэль замолчал.
– Есть, – ответил он наконец. – Если только пообещаете никому об этом не рассказывать, я вышлю вам отчет о вскрытии и результаты ДНК-анализа.
– Обещаю.
– Сейчас вы всё получите. Буду бесконечно благодарен, если найдете время просмотреть это внимательнее.
Роберт Карсон как будто о чем-то задумался.
– А знаете, – объявил он, – ведь это здорово, иметь в Швеции родственника. Этим можно гордиться, даже если он так плохо кончил.
– Похоже, что плохо, – печально подтвердил Микаэль. – Одна моя подруга встречалась с ним незадолго до смерти.
– И что?
– Он был страшно возбужден и все говорил о Юханнесе Форселле, нашем министре обороны, который поднимался на Эверест в мае две тысячи восьмого года.
– Вы сказали, в мае две тысячи восьмого?
– Да.
– Это когда погибла Клара Энгельман?
– Именно.
– Забавно…
– Что здесь забавного?
– У меня действительно был один родственник, который участвовал в этом. Можно сказать, легендарная личность. Но он умер три или четыре года назад.
– И вряд ли когда-нибудь бывал в Стокгольме…
– Крайне маловероятно, – подтвердил Роберт.
– Я вышлю вам имена всех четырнадцати шерпов, которые были там. Может, узнаете еще кого-нибудь…
– Было бы хорошо.
– Не то чтобы я возлагаю на эту экспедицию большие надежды, – продолжал Микаэль. – Между министром обороны и этим бродягой лежит пропасть.
– То есть вы не имеете никаких предубеждений?
– Надеюсь на это… Я видел вашу биографию в Сети – захватывающее чтение.
– Спасибо, – ответил Роберт Карсон. – На связи.
Микаэль дал отбой и написал Лисбет письмо, в котором, кроме благодарности за помощь, была информация о Форселле, Эвересте, Матсе Сабине и многом другом. Саландер тоже не мешало лучше представлять себе картину в целом.