Лисбет увидела письмо в почте в десять вечера, но не открыла. У нее и без того голова разбухла от мыслей. Кроме того, у них в номере назревала ссора.
– Ты можешь не пялиться в этот долбаный ноут? – прошипела Паулина.
Лисбет обернулась. Подруга стояла возле стола с распущенными по плечам длинными вьющимися волосами. Ее широко раскрытые, раскосые глаза были полны слез и сверкали злобой.
– Томас убьет меня.
– Поезжай к родителям в Мюнхен, – посоветовала Лисбет.
– Он приедет за мной и будет вить из них веревки. Они любят его. Думают, что любят, по крайней мере.
Саландер кивнула и попыталась рассудить здраво. Должна ли она охранять Паулину? Нет и нет. С какой стороны ни посмотри – это непростительная глупость. Лисбет не может ни отступить, ни забрать Паулину с собой в Стокгольм. Как ни крути, некоторое время подруге придется поскучать в одиночестве. Ведь Лисбет решила действовать. Продолжить охоту, теперь уже в зоне обитания дичи. Иначе могут пострадать другие, особенно сейчас, когда за дело взялись люди вроде Галинова.
– Может, мне самой поговорить с ними? – предложила она.
– С моими родителями? Никогда в жизни.
– Почему?
– Потому что ты – социальное НЛО, Лисбет. Ты об этом знаешь?
Паулина схватила сумочку и хлопнула дверью.
Лисбет спросила себя, стоит ли ее догонять. В результате осталась, не в силах оторваться от монитора, на который шла трансляция с камер слежения, установленных возле квартиры на Страндвеген. Но сосредоточиться получалось плохо. Слишком много всего встало между ней и Камиллой. Теперь это была не только ссора с Паулиной, но и письмо от Блумквиста – не самое приоритетное направление в сложившейся ситуации, что и говорить.
«Браво! Браво! Не знаю, как у тебя это получается, но снимаю шляпу. Должен добавить, что нищий бредил министром обороны Юханнесом Форселлем. «Me took him… I left Mamsabin…» – это его слова. Возможно, здесь он упомянул также Матса Сабина, военного историка. Это пока неясно. Но в мае 2008-го Форселль поднимался на Эверест, где мог довольно тесно общаться с нашим нищим. Я посылаю тебе список носильщиков-шерпов, которые участвовали в экспедиции и находились в то время на южном склоне. Может, найдешь что-нибудь еще. Я разговаривал с Робертом Карсоном и рассчитываю на его помощь.
Береги себя и спасибо.
P. S. Матс Сабин, старый майор прибрежного флота и военный историк из Высшей школы национальной обороны, несколько лет тому назад погиб в Абуску. Одно время он имел крупные идеологические расхождения с Форселлем».
«Ого!» – мысленно воскликнула Саландер. Закрыла письмо и переключилась на камеры слежения, но пальцы, похоже, жили своей жизнью. Полчаса спустя она вошла в «Гугл», набрала «Форселль» и «Эверест» – и увязла в бесконечных репортажах о женщине по имени Клара Энгельман.
На фотографиях в Сети она выглядела как дешевая копия сестры Камиллы. Та же сияющая улыбка и стремление всегда находиться в центре внимания. Решив, что Клара не стоит ее внимания, Лисбет вернулась к камерам, потом написала Чуме и безуспешно попыталась дозвониться до Паулины. И при этом краем глаза все время косилась на статьи о Юханнесе Форселле и его историческом восхождении.
Он и его друг Сванте Линдберг достигли вершины в час дня 13 мая 2008 года. Небо было чистым. Оба вдоволь налюбовались видами, сделали снимки и сообщили вниз, на стоянку. Проблемы начались вскоре после этого, на Ступени Хиллари[28], на пути к Южной вершине.
В половине четвертого, еще до так называемого Балкона на высоте 8500 метров, друзья вдруг заволновались, что им не хватит кислорода, и вообще усомнились в том, что смогут добраться до лагеря. Видимость все ухудшалась, и, прежде чем Форселль успел понять, в чем дело, ситуация и в самом деле стала серьезной.
Уже тогда Форселля должны были насторожить крики, доносившиеся по рации. Но он был слишком измотан, чтобы хоть как-то реагировать на них. Так он, по крайней мере, вспоминал позже. А тогда Форселль просто шагал по снегу, с трудом передвигая ноги.
Вскоре после этого в горах начался невообразимый хаос. Поднявшийся ветер сбивал с ног, температура упала ниже минус шестидесяти по Цельсию. Оба мерзли и едва ли что-нибудь различали перед собой. Неудивительно, что позже ни один из друзей так и не смог дать более-менее подробного отчета о том, как им удалось достичь палатки на юго-восточном склоне. Но более всего настораживал промежуток между семью и одиннадцатью часами вечера. Здесь кое-что не стыковывалось, и прежде всего в отношении Форселля.
А именно, он будто воспрял духом. Позже на эту перемену не обратили внимания. Ее заслонили события у стены Лхоцзе, где в это время разыгралась главная драма, приведшая к гибели Клары Энгельман и Виктора Гранкина. Неудивительно, что об этом так много писали. Всех волновал вопрос: почему погибла именно Клара? Та, над которой больше всех насмехались и которую менее других воспринимали всерьез?
Первое время поговаривали о классовой ненависти и зависти. Но когда страсти более ли менее улеглись, стало ясно, что для спасения Клары было сделано все возможное и даже более того, и что она была обречена – с того самого момента, когда упала в снег. Помощник Гранкина Роберт Хэмилл так писал об этом: «Усилия по ее спасению прилагались экстраординарные. Для Виктора и остальных не было ничего важнее. Мы рисковали многими жизнями».
Лисбет это свидетельство показалось вполне заслуживающим доверия. Пиар-ценность Клары Энгельман была настолько высока, что ее и в самом деле не спешили отправлять вниз. В результате она задерживала всю экспедицию.
Около часу дня, похоже, в приступе депрессии, Клара сорвала с себя кислородную маску и очки. Ее колени подкосились, она рухнула лицом вперед, возможно, ослепшая от снега. Поднялась паника, и Виктор Гранкин – тоже, похоже, действовавший на пределе возможностей – приказал всем остановиться. Далее все силы экспедиции оказались брошены на то, чтобы спустить Клару вниз. Но буран усиливался. Ветер дул им в лицо. Другие участники группы, прежде всего датчанин Мадс Ларсен и немка Шарлотта Рихтер, тоже ослабели и нуждались в помощи. Спустя пару часов всем стало ясно, что катастрофа неминуема.
Шерпы, включая их сирдара Ниму Риту, показали себя с самой лучшей стороны. Несмотря на шторм, они спускали людей при помощи веревок и волокли на себе тех, кто не мог идти. В результате к вечеру были спасены все, кроме Клары Энгельман и Виктора Гранкина, отказавшегося оставить свою подопечную. Начальник экспедиции повел себя подобно капитану тонущего судна.
Трагедия была расследована вдоль и поперек, и большинство вопросительных знаков со временем удалось снять. Осталось неясным только, почему Клара была обнаружена километром ниже, чем Виктор, притом что, как единодушно утверждали все свидетели, они погибли вместе, прижавшись друг к другу. Но и это можно было объяснить сильным реактивным ветром вблизи вершины.
Лисбет думала обо всем этом, а также о сотнях непогребенных тел на склонах Гималаев. И чем больше вникала она в подробности позднейших расследований и показаний очевидцев, тем темней представлялась ей история в целом. Саландер переключилась на Матса Сабина, о котором говорил Микаэль, но быстро его оставила. Занялась слухами и сплетнями в Сети, которые неожиданно навели на новую мысль, развить которую она не успела.
Дверь хлопнула. Ввалившаяся в номер пьяная Паулина с порога обозвала Лисбет выродком и получила достойный ответ. Страсти быстро накалялись, перебранка вылилась в громкую ссору, кончившуюся тем, что женщины набросились друг на друга и повалились на кровать.
Глава 15
26 августа
С утра Микаэль пробежал вдоль берега целую милю, возвратился в дом, и тут раздался звонок. Это была Эрика Бергер. Последний номер «Миллениума» отправлялся в типографию завтра. Он не вызывал у Эрики ни особенного восторга, ни недовольства.
– Мы возвращаемся к своему обычному формату, – заявила она и спросила, чем Микаэль собирается заняться.
В ответ Блумквист напомнил, что находится в отпуске, поэтому ближайшие дни намерен посвятить спортивным тренировкам. Не исключено, что в промежутках между ними ему захочется почитать что-нибудь о министре обороны и всей той грязи, которая была на него вылита в последнее время. Эрика нашла его планы забавными.
– В самом деле? – удивился Блумквист.
– Именно о нем будет следующий репортаж Софи Мелкер, – объяснила Эрика.
– То есть?
– Она собирается писать о нападении на детей Форселля и патрулях, которые полиция выставила возле еврейской школы.
– Я читал об этом.
– Ты… – Эрика всегда нервничала, когда речь заходила о ближайших репортажах. – Может, у тебя получится вернуть Форселлю доброе имя, если только снова займешься темой биржевого краха. Вы с ним, как я слышала, хорошо спелись.
Она как в воду глядела.
– Да, похоже на то.
– Я только хотела сказать… ты поможешь читателю понять, что и с Форселлем не все так однозначно. Подбросишь материала для размышлений.
Микаэль замолчал.
– Что ж, не такая глупая идея.
Он думал о шерпах и экспедиции на Эверест.
– Как я слышала, Форселль тоже взял недельный отпуск. Разве вы не соседи?
– Его дом на другой стороне острова.
– Ну вот…
– Я подумаю об этом.
– Раньше ты так много не думал. Просто делал.
– У меня отпуск, – повторил Микаэль.
– У тебя не может быть отпуска.
– Почему это?
– Старые трудоголики вроде тебя не понимают, что это такое.
– Я пытаюсь, по крайней мере.
– Плохо пытаешься, – рассмеялась Эрика.
Блумквист рассмеялся в ответ, скорее из вежливости. Он был рад, что Эрика не напрашивается в гости. Не стоило усложнять ситуацию с Катрин. Дав отбой, Микаэль перевел взгляд на волнующееся под ветром море. Что теперь делать? Доказывать Эрике, что он понимает толк в отпуске, или в самом деле поработать?