– Что?
Саландер поднесла мобильник к его лицу и тем самым включила. Потом еще пару раз стукнула Конни по голове, сняла на камеру и снова надела солнечные очки. Удаляясь в сторону Шлюза и Гамла Стана, она прошлась по телефонной книжке Конни. Известный актер, двое политиков и полицейский из отдела по борьбе с наркотиками, наверняка купленный. Саландер удивилась, но не более того.
Она выбрала номера других членов «Свавельшё», кого нашла, и послала им фотографию поверженного товарища, сопроводив ее коротким сообщением:
«Парню есть что рассказать».
После чего, скопировав содержимое памяти в свой мобильник, выбросила «Айфон» в воду на Риддарфьорден.
Глава 24
27 августа
Юханнес Форселль хотел исчезнуть, поэтому искал убежища в снах и воспоминаниях. И только имя Нимы Риты, отчетливо кем-то произнесенное, вернуло его к действительности.
– Как так получилось, что он вообще объявился в Швеции? Я думала, он мертв.
– Кто здесь был? – спросил Юханнес.
И почувствовал раздражение жены оттого, что не ответил на ее вопрос.
– Я только что сказала, – ответила Ребека.
– Я не слышал.
– Мальчики, конечно, и твоя мама. Сейчас она занимается ими.
– Как они?
– Что мне ответить тебе, Юханнес?.. – Ребека вздохнула.
– Прости.
– Спасибо.
Она попыталась взять себя в руки, стать прежней сильной Бекой. Если это и получилось, то лишь отчасти. Юханнес бросил взгляд на военных в коридоре и оживился:
– Я не могу разговоривать с тобой о Ниме, только не сейчас.
– Как хочешь. – Ребека улыбнулась через силу и снова погладила его по голове. Юханнес дернулся. – И о чем же ты можешь говорить?
– Не знаю.
– Одно тебе удалось точно, – заметила она.
– О чем ты?
– Обо всем этом… – Ребека кивнула на прикроватный столик. – Об этих цветах. Похоже, вся ненависть к тебе обратилась в любовь.
– Что-то не верится.
– Открой Интернет. – Ребека протянула мужу свой мобильник. – Сам убедишься.
Юханнес отвел ее руку.
– Это некрологи.
– Нет, это и в самом деле искренне.
– Был кто-нибудь из МУСТа?
– Сванте, Клас Берг, Стен Сиглер… Они уделили тебе много внимания, если тебя это волнует.
Юханнес и сам не знал, волнует его это или нет. Он прочитал недоверие в глазах Ребеки. Рука, только что гладившая его виски, несильно рванула волосы.
И Юханнес решился. Он понял, что должен рассказать все, и это единственный выход.
Их, конечно, прослушивали. Юханнес взвесил все «за» и «против», вспомнил море и отчаяние, едва не стоившее ему жизни…
– У тебя есть бумага и ручка? – спросил он.
– Да, должны быть.
Ребека поискала в сумочке, вытащила шариковую ручку и желтый отрывной блокнот и протянула мужу.
«Нам нужно выйти отсюда», – написал Юханнес.
Ребека Форселль прочитала фразу на желтом листке и испуганно оглянулась на охранников в коридоре. Те стояли, уткнув носы в мобильники.
Она взяла у мужа ручку и блокнот.
«Что, прямо сейчас?»
«Сейчас. Отсоедини меня от аппаратуры и убери свой мобильник в сумочку. Скажем, что нам нужно в киоск».
«Скажем?»
«А сами убежим».
«Ты с ума сошел?»
«Просто хочу рассказать тебе кое-что, о чем здесь говорить нельзя».
«Рассказать что?»
«Всё».
Юханнес посмотрел на жену. На этот раз в его взгляде читалась не только печаль и растерянность, но и то, чего Ребека так давно в нем не видела, – готовность к битве. От неожиданности она испугалась.
Ребека совсем не собиралась никуда бежать, только не из этой больницы, переполненной охраной и военными. Но ей понравилось то, что сказал Юханнес, которому, помимо прочего, совсем не повредила бы прогулка. Его пульс участился, но оставался равномерным, да и сам Юханнес был достаточно силен. Но как улизнуть отсюда, да еще в такое место, где никто не смог бы их подслушать?
К тому же Ребека не видела никакой необходимости в том, чтобы нарушать больничные правила и самой отключать Юханнеса от капельницы и другой аппаратуры. Поэтому она перевернула страницу в блокноте и написала ответ:
«Я позову их и все объясню».
И нажала кнопку вызова персонала.
«Уйдем туда, где нас никто не найдет», – отозвался Юханнес.
О боже…
«От кого ты хочешь бежать?»
«МУСТ», – ответил он.
«От Сванте?» – спросила Ребека.
Юханнес кивнул – так ей, по крайней мере, показалось. «Так я и знала!» – чуть не закричала Ребека. И вывела дрожащей рукой, из последних сил сдерживая волнение:
«Он что-нибудь тебе сделал?»
На этот раз Юханнес не ответил и даже не кивнул. Только посмотрел в окно на трассу. Ребека истолковала это как знак согласия.
«Ты должен подать на него в суд».
Юханнес посмотрел на жену так, будто хотел сказать, что она ничего не понимает.
«Или свяжись с прессой. Блумквист на твоей стороне. Он только что звонил».
«На моей стороне», – одними губами повторил Юханнес. Потом взял ручку и нацарапал в блокноте нечто такое, что Ребека не смогла прочитать.
«Непонятно», – написала она, хотя уже почти догадалась.
«Не уверен, что это та сторона, на которой ему следует быть».
Ребека смутилась, как будто этими словами Юханнес возвел между ними новую преграду, и теперь они не одно целое, а просто супруги, которым совсем не обязательно быть вместе. Ребеке подумалось даже, что именно ей предстоит от него съехать.
Она оглянулась на охранников в дверях и только собралась поделиться своими планами, как в коридоре послышались шаги. В палату вошел рыжебородый доктор и спросил, что она хотела. Ребека ответила, что Юханнес чувствует себя хорошо и вообще вполне окреп для прогулки.
– Мы спустимся в киоск за газетами и какой-нибудь книгой, – сказала она, не узнавая своего голоса, который тем не менее звучал уверенно.
Часы показывали половину восьмого, и Бублански давно было пора домой. Он задержался в полицейском участке ради беседы с женщиной, лицо которой излучало свойственную молодости самоуверенность, даже не без некоторой агрессии. Но Бублански тепло улыбался – он любил людей с характером. Он и сам был таким в свое время и полагал когда-то, что «старики» относятся к жизни не настолько серьезно, как она того заслуживает.
Гостья ответила натянутой улыбкой, и Бублански решил, что чувство юмора явно не ее конек. Зато с таким задором можно свернуть горы. Женщине по имени Эльса Сандберг было двадцать пять лет, она работала врачом в больнице Святого Георгия, носила стрижку «паж» и круглые очки.
– Спасибо, что уделили мне время, – начал Бублански.
– Не за что, – ответила она.
Все началось с того, что Соне Мудиг сообщили о листовке, пришпиленной на автобусной остановке. Соня послала на место происшествия коллег, которые занялись поисками тех, кто обычно ждет транспорт в этом месте. Так они вышли на доктора Сандберг.
– Даже если вы плохо помните, – продолжал комиссар, – для нас ценно каждое слово.
– Там было трудно что-нибудь разобрать, – ответила Эльса. – Шрифт мелкий, убористый, и вообще, все слишком похоже на параноидальный бред.
– Не исключено, что это и был бред, – сказал Бублански. – Тем не менее попытайтесь вспомнить.
– В целом это смотрелось как исповедь… в общем, как будто автор мучился чувством вины.
– Что именно там было?
– Ну… якобы некий человек поднялся в горы… «еще раз», так там было сказано. Он практически ничего не видел, потому что началась метель, и сильно замерз. Он думал, что заблудился, но потом услышал крик и пошел на него.
– Что за крик?
– Якобы кричали мертвые, я так поняла.
– То есть?
– Его все время преследовали духи, добрые и злые, как будто… – Эльса Сандберг фыркнула, и Бублански оживился. Ему понравился этот внезапный эмоциональный всплеск. – Это как с капитаном Хэддоком из «Тинтина», у которого, когда он хотел выпить, за плечами вставали ангел и демон.
– Именно, – вспомнил Бублански. – Прекрасная метафора.
– Но я не восприняла это как метафору, – пояснила Эльса. – Этот человек описывал то, что с ним действительно происходило.
– Я имел в виду скорее собственные чувства. Знаете, когда стоишь перед каким-нибудь искушением… – Комиссар смутился. – Так что там говорил ему злой дух?
– Что он должен оставить ее там, наверху.
– Ее?
– Да, как будто так. Это была «она», «мадам» или «мэм», которая осталась в горах. Но когда этот человек пришел в Радужную долину… да, именно так там и было, Rainbow Valley… мертвые протягивали к нему руки и просили еды… Полный бред, как я уже говорила… И еще там как будто упоминался Юханнес Форселль, но, честно говоря, дальше я прочитать не успела. Подошел автобус. Какой-то парень затеял с водителем перебранку, и я отвлеклась. Мне подумалось только, что автор этого текста страдает параноидальной шизофренией… Он писал, что голоса в его голове никогда не умолкают.
– Разве для этого обязательно страдать параноидальной шизофренией? – удивился комиссар.
– Что вы имеете в виду? – не поняла молодой доктор.
Что он имел в виду, в самом деле?
– Я имел в виду, что…
– Что?
– Что и я порой чувствую то же самое. Иногда в голове возникает идея или мысль, которая долго не отпускает. И это очень похоже не внутренний голос…
– Это так, – перебила Бублански Эльса Сандберг.
– Подождите, я покажу вам одну вещь…
Эльса кивнула, а комиссар отвернулся к компьютеру и открыл «Гугл».
– Вы видите?
– Это ужасно. – Эльса вздохнула.
– Это и есть Радужная долина на Эвересте. В последние дни я много читал об этом и вот вспомнил, когда вы о ней упомянули… «Радужная долина» – неофициальное название, конечно. Но оно употребляется довольно часто, и нетрудно понять почему. Вот, смотрите…