Он бродил по пустынным коридорам и залам, словно предназначенным для того, чтобы их населили привидения, с наборным паркетом из разных сортов дерева и обоями «Триша Гильд», такими, о которых Эрика Бергер говорила, восторженно закатывая глаза. В центре квартиры была великолепная светлая гостиная с камином, по-видимому ни разу не разжигавшимся Лисбет Саландер. С огромного балкона открывался ни с чем не сравнимый вид. В квартире имелись комната для стирки, сауна, гимнастический зал, кладовка и ванная комната с ванной королевских размеров. Был и винный погреб, но почти пустой, если не считать единственную – неоткупоренную – бутылку портвейна «Кинта до Наваль» урожая 1976 года. Лисбет Саландер с бокалом портвейна в руке – такое Микаэлю было трудно себе представить. Приложенная к бутылке карточка объясняла, что это подарок маклера в связи с новосельем.
Кухня была напичкана всеми мыслимыми приспособлениями, включая блестевшую чистотой газовую плиту с духовкой, марки «Корради Шато 120», о которой Микаэль никогда не слыхал и на которой Лисбет Саландер, скорее всего, кипятила чайник.
Зато на кофеварку для приготовления эспрессо, стоявшую отдельно, он посмотрел с особым уважением. Это была кофемашина марки «Jura Impressa X7» в комплекте с охладителем молока. Похоже, что кофеваркой тоже не пользовались и она стояла на кухне с момента въезда Лисбет в квартиру. Микаэль знал, что для любителей эспрессо «Jura» все равно что «Роллс-Ройс» для автомобилистов: аппарат профессионалов для дома ценой почти семьдесят тысяч крон. Его собственная кофемашина, намного скромнее, была куплена за три с половиной тысячи крон в магазине «Джон Волл». Ее он считал одной из своих самых экстравагантных покупок для дома.
В холодильнике хранились открытый пакет молока, сыр, сливочное масло, икра и полбанки соленых огурцов. В кухонном шкафу Микаэль обнаружил четыре полупустые баночки с витаминами, чай в пакетиках, кофе для обычной второсортной кофеварки, стоявшей поблизости, два батона и пакет сухарей. На кухонном столе Блумквист увидел корзину с яблоками. В морозилке лежали полуфабрикатные рыбная запеканка и пирог с ветчиной. Вот и все продукты, что Микаэль нашел в квартире. В мусорном ведре под раковиной рядом с плитой для гурманов он увидел несколько картонок из-под пиццы «Билли Пен».
Сплошные противоречия. Украв несколько миллиардов, Лисбет обзавелась квартирой, в которой хватило бы места королевскому двору, но она обставила и использовала лишь три комнаты, а остальные восемнадцать пустовали.
Микаэль закончил обход квартиры в кабинете. Он не увидел в квартире ни цветка, ни картин или постеров на стенах, ни ковров, ни безделушек. Во всей квартире не нашлось ни вазочки, ни подсвечника, ни еще какой-нибудь ерундовины, купленной, чтобы создать в доме уют или просто из сентиментальных соображений.
Сердце у Микаэля сжалось. Как бы хотелось ему сейчас найти Лисбет Саландер и прижать к себе!
Но, если бы он попробовал так сделать, она, возможно, укусила бы его в ответ.
«Проклятый Залаченко», – подумал Микаэль.
Он сел за ее письменный стол и открыл папку с расследованием Бьёрка, сделанным в 1991 году. Все подряд не читал, многое пробежал глазами и попытался подвести итог прочитанному.
Затем Блумквист открыл ее ноутбук с семнадцатидюймовым экраном, жестким диском на двести гигабайт и оперативной памятью на один гигабайт. Компьютер был пуст. Лисбет все вычистила, и это было не к добру.
Выдвигая ящики ее письменного стола, Микаэль тут же нашел девятимиллиметровый «Кольт М1911» и полный магазин с семью патронами. Это был пистолет, позаимствованный Лисбет Саландер у журналиста Пера-Оке Сандстрёма. Микаэль ничего об этом не знал, он еще не дошел до буквы С в списке клиентов проституток.
Вслед за тем он обнаружил компакт-диск, надписанный «Бьюрман».
Засунув его в свой ноутбук, Микаэль с ужасом увидел содержимое записи. Каким шоком для него было видеть, что Лисбет Саландер избивают, насилуют, чуть не убивают! Фильм, безусловно, снимали скрытой камерой. Блумквист не стал смотреть его от начала до конца, а перескакивал от куска к куску, и каждый следующий был не лучше предыдущего.
Бьюрман.
Опекун Лисбет Саландер насиловал ее, и она зафиксировала это до мельчайших подробностей. Электронная датировка на видеозаписи показывала, что дело происходило два года назад, то есть еще до того, как Микаэль познакомился с нею. Несколько кусочков пазла легли на место.
Знакомство Бьёрка и Бьюрмана с Залаченко – 70-е годы.
Залаченко и Лисбер Саландер с ее коктейлем Молотова в пакете из-под молока – начало 90-х годов.
Потом снова Бьюрман, ее опекун после Хольгера Пальмгрена. Круг замкнулся. Адвокат набросился на опекаемую, думая, что она – психически больная и беззащитная девушка, но Лисбет Саландер отнюдь не была беззащитной. Это была та самая девушка, что в двенадцать лет бросила вызов профессиональному убийце, бежавшему от ГРУ, и сделала его инвалидом на всю жизнь.
Лисбет Саландер была женщиной, ненавидевшей мужчин, которые ненавидят женщин.
Микаэль вернулся мыслями к тому времени, когда познакомился с нею в Хедестаде. Должно быть, это произошло несколько месяцев спустя после того, как она была изнасилована. Он не мог припомнить ни одного слова, которое служило бы намеком на случившееся. Лисбет вообще очень мало раскрывалась. Микаэль даже представить себе не мог, что она сделала с Бьюрманом, но она не убивала его, это точно. «Поразительно», – подумал он. А то быть бы Бьюрману убитым уже два года назад. Так или иначе, она его контролировала, но с какой целью, Микаэль не понимал. И тут до него дошло, что же было инструментом ее контроля: то самое, что лежало сейчас перед ним на столе, – компакт-диск. Пока запись была у Лисбет, Бьюрман оставался ее беспомощным рабом. И потому он обратился к тому, кого числил своим союзником, – Залаченко. К ее злейшему врагу. Ее отцу.
Последовала цепь событий: сначала был застрелен Бьюрман, а потом – Даг Свенсон и Миа Бергман.
Но почему? Что превратило Дага Свенссона в источник угрозы?
И тут вдруг Микаэль понял, что, должно быть, произошло в Эншеде.
Случайно он увидел клочок бумаги на полу под подоконником. Лисбет распечатала одну страницу, потом скомкала ее и метнула в окно. Расправив бумагу, Микаэль увидел, что это страница из интернет-выпуска газеты «Афтонбладет» о похищении Мириам Ву.
Микаэль не знал, какую роль сыграла Мириам в ключевых событиях, если сыграла ее вообще, но она была одной из немногих друзей Лисбет. А может, и единственный. Лисбет отдала ей свою старую квартиру, а та теперь лежит с травмами в больнице.
Нидерман и Залаченко.
Лисбет, наверное, с ума сходит от ненависти к ним: сначала мать, теперь Мириам Ву.
Ей бросили вызов.
Теперь она начала преследование.
Во время ланча Драгану Арманскому позвонили из реабилитационного центра в Ерште. Он ожидал, что Хольгер Пальмгрен позвонит намного раньше, и сам не хотел звонить ему первым: боялся говорить, что Лисбет Саландер, без сомнения, виновна. Теперь он уже, во всяком случае, мог бы сказать, что есть серьезные сомнения в ее виновности.
– Далеко вы продвинулись? – спросил Пальмгрен, не утруждая себя вводными любезностями.
– В чем? – спросил Арманский.
– В вашем расследовании относительно Саландер.
– А с чего вы решили, что я веду такое расследование?
– Не тратьте попусту мое время.
Арманский вздохнул.
– Будь по-вашему.
– Я хочу, чтобы вы ко мне приехали, – попросил Хольгер Пальмгрен.
– Хорошо. Я могу заехать на выходных.
– Это не годится. Я хочу, чтобы вы приехали сегодня вечером. Нам нужно о многом поговорить.
На кухне у Лисбет Микаэль сварил кофе и сделал бутерброды. В нем еще теплилась надежда, что он вдруг услышит, как бренчат ее ключи, открывая дверь. Но надежда эта была призрачной. Стертый жесткий диск в ее компьютере свидетельствовал о том, что она покинула свое прибежище навсегда. Слишком поздно он нашел ее адрес.
Было уже половина третьего, а Микаэль все еще сидел за письменным столом Лисбет. Псевдозаключение Бьёрка о расследовании он прочел уже три раза. По форме оно выглядело как личный отчет непоименованному начальнику. Бьёрк давал простые рекомендации: найти прирученного психиатра, который мог бы на пару лет засадить Саландер в детскую психушку. Девчонка, как ни крути, психически ненормальная, о чем свидетельствует все ее поведение.
В ближайшем будущем Бьёрку и Телеборьяну надо будет уделить пристальное внимание. У Микаэля руки чесались заняться ими. Но тут запищал мобильник, прервав ход его мыслей.
– Привет. Это опять я, Малин. Я, кажется, что-то нашла.
– Что?
– В переписи населения Швеции Рональда Нидермана нет. Его также нет в телефонном каталоге, налоговом регистре, регистре водителей автомобилей и тому подобном.
– Ну?
– Слушай! В 1998 году в патентном бюро зарегистрировано акционерное общество, называется «КАБ импорт АО», у которого есть почтовый ящик в Гётеборге. Они занимаются импортом электроники. Председатель правления – Карл Аксель Бодин, то есть КАБ, он сорок первого года рождения.
– Ну и что?
– Слушай дальше. Правление состоит из ревизора, который сидит также еще в дюжине акционерных обществ, где тоже занимается бухгалтерией. Типа подставное лицо для работы с мелкими компаниями. Короче, оказывается, это предприятие практически ничем не занято с момента его регистрации.
– Так.
– А третий член правления – человек по имени Р. Нидерман. Есть его год рождения, но больше о нем – ничего. У него нет шведского номера идентификации. Он родился 18 февраля 1970 года и числится представителем фирмы на немецком рынке.
– Отлично, Малин. Просто здорово. А есть какой-нибудь адрес, кроме почтового ящика?
– Нет, но я проследила за Карлом Акселем Бодином. Как налогоплательщик, он зарегистрирован в Западной Швеции, и его адресом является почтовый ящик 612 в Госсеберге. Я проверила и выяснила, что это деревенская усадьба возле Носсебру к северо-востоку от Гётеборга.