– А что про него известно?
– Два года назад он задекларировал доход в двести шестьдесят тысяч крон. Наш друг в полиции посмотрел полицейский регистр. Его в нем нет. У него есть лицензия на оружие: крупнокалиберное охотничье ружье и дробовик. В его распоряжении две машины: «Форд» и «Сааб», обе старые. Долгов за ним не зарегистрировано, он не женат и квалифицируется как землевладелец.
– Ничем не примечательный человек, к которому у закона нет претензий…
Микаэль задумался. Ему нужно было на что-то решиться.
– Слушай, Микаэль, тебе несколько раз звонил Драган Арманский из «Милтон секьюрити».
– Ладно. Спасибо, Малин. Я тебе перезвоню.
– Микаэль… ты там в порядке?
– Нет, не в порядке. Позже позвоню.
Блумквист понимал, что в данном случае не прав. Как дисциплинированный член общества, он должен был бы позвонить сейчас инспектору Бублански. Но, поступив так, Микаэль должен был бы либо рассказать всю правду о Лисбет Саландер, либо застрять где-то между полуправдой и недомолвками. Однако это была не самая серьезная проблема.
Лисбет Саландер занялась охотой на Нидермана и Залаченко. Как далеко она в этом продвинулась, Микаэль не знал. Но если они с Малин уже вышли на информацию о почтовом ящике 612 в Госсеберге, то и Лисбет Саландер могла это сделать. Значит, велик шанс, что она по дороге в Госсебергу, – это наиболее естественно.
Если бы Микаэль позвонил в полицию и рассказал, где прячется Нидерман, он был бы вынужден также сообщить, что и Лисбет Саландер, вероятно, на пути туда. Ее разыскивали по подозрению в трех убийствах и в связи с выстрелом в Сталлархольмене. Это значит, что для того, чтобы схватить ее, будет задействован спецназ или что-то в этом роде.
А Лисбет Саландер без борьбы не сдается.
Микаэль достал бумагу, ручку и написал список того, что не мог или не хотел сообщать полиции.
Первым пунктом он написал «адрес».
Лисбет потратила много усилий на то, чтобы устроить себе тайное укрытие. Здесь была ее жизнь, ее тайны, и он не хотел ее выдавать.
Затем Микаэль написал «Бьюрман» со знаком вопроса.
Он бросил взгляд на компакт-диск перед собой. Бьюрман насиловал Лисбет, чуть не убил ее, по-свински злоупотребив своей ролью опекуна. В этом не было сомнения. Такую скотину, как он, нужно выводить на чистую воду. Но тут возникала этическая проблема. Лисбет не заявляла о нем в полицию. Захочет ли она, чтобы ее имя опять трепали журналисты в связи с расследованием, в котором самые интимные детали «сливаются» уже через несколько часов после их появления? Такого она ему никогда не простила бы. Компакт-диск был вещественным доказательством, и кадры из него великолепно подошли бы для таблоидов.
Подумав, Микаэль принял решение: Лисбет сама должна сделать выбор в отношении того, как ей поступить. Но если ему удалось докопаться до ее квартиры, то и полиция рано или поздно ее обнаружит. Поэтому Микаэль положил диск в футляр и убрал к себе в сумку.
Следующим он написал «рапорт о расследовании Бьёрка». Этот рапорт от 1991 года имел гриф секретности. Именно он проливал свет на все происшедшее. В нем фигурировал Залаченко, объяснялась роль Бьёрка. В дополнение к списку секс-клиентов из компьютера Дага Свенссона, это гарантировало Бьёрку несколько мучительных часов на допросах у Бублански. Благодаря его переписке с Петером Телеборьяном последний тоже оказывался весь в грязи.
Папка приведет в полицию в Госсебергу… но у него будет хотя бы несколько часов форы.
Наконец Микаэль запустил у себя в компьютере программу «Ворд» и записал по пунктам основные факты, почерпнутые за последние сутки из бесед с Бьёрком и Пальмгреном, а также из материала, найденного у Лисбет. Эта работа заняла у него почти час. Он скинул этот документ на тот же компакт-диск, на котором уже были результаты его собственного расследования.
Блумквист задумался, не позвонить ли Драгану Арманскому, но решил этого не делать. У него и так столько информации – только успевай ею пользоваться.
Микаэль заехал в редакцию «Миллениума» и закрылся с Эрикой Бергер в ее кабинете.
– Его зовут Залаченко, – начал он с порога. – Это бывший советский наемный убийца из их разведслужбы. В 1976 году он стал перебежчиком, получил право жительства в Швеции и зарплату от Службы безопасности. После развала Советского Союза он, как и многие другие, стал стопроцентным бандитом, занимаясь оружием, наркотиками и трафикингом.
Эрика Бергер положила ручку на стол.
– Ясно. Почему-то меня ничуть не удивляет, что здесь замешан КГБ.
– Не КГБ, а ГРУ – военная разведка.
– Да, это серьезно.
Микаэль кивнул.
– Ты хочешь сказать, что это он убил Дага и Мию?
– Не он лично. Он послал другого, Рональда Нидермана. Информацию о нем раскопала Малин.
– И ты можешь это доказать?
– Более или менее… да, кое-что… только догадки. Бьюрман был убит, потому что попросил Залаченко покончить с Лисбет.
Затем Микаэль рассказал, что нашел видеозапись в письменном столе Лисбет.
– Залаченко – ее отец. Бьюрман был в штате Службы безопасности в середине семидесятых годов и оказался одним из тех, кто опекал Залаченко, когда тот переметнулся. Затем он стал адвокатом и негодяем, каких мало. Кроме того, он оказывал услуги узкому кругу сотрудников Службы безопасности. Не удивлюсь, если у них существует узкая обособленная группа, время от времени встречающаяся где-нибудь в сауне, чтобы обсуждать, как править миром и держать в тайне существование Залаченко. Мне думается, остальные в Службе безопасности даже не слышали о таком парне. А Лисбет угрожала эту тайну выдать, и тогда ее засадили в детскую психушку.
– Это просто невозможно!
– Еще как возможно. Тут сыграли роль многие обстоятельства, а Лисбет не была слишком уживчивой – ни тогда, ни сейчас. С двенадцати лет она уже представляла угрозу для государственной безопасности.
Он кратко изложил ее историю.
– Во все эти детали еще надо вникнуть, – заметила Эрика. – А Даг и Миа…
– Убиты потому, что Даг обнаружил связь между Бьюрманом и Залаченко.
– Что же делать теперь? Это ведь надо рассказать полиции?
– Частично, но не все. На всякий случай я записал самую важную информацию на вот этот диск. Лисбет уже преследует Залаченко. Попробую ее найти. То, что на этом диске, никому не должно быть известно.
– Микаэль… мне это не по душе. Мы не должны утаивать информацию, важную для расследования убийств.
– Утаивать мы ничего не будем. Я собираюсь позвонить Бублански. Но думаю, что Лисбет уже на пути в Госсебергу. Она объявлена в розыск по подозрению в тройном убийстве, и если мы позвоним в полицию, они направят за ней спецназ, вооруженный и экипированный по полной программе. Велик риск, что она окажет сопротивление, и тогда жди наихудшего.
Он умолк и невесело ухмыльнулся.
– Так или иначе, полиция не должна ничего знать, чтобы спецназ не понес слишком больших потерь. Сначала я должен найти ее.
Казалось, Эрика колебалась.
– Я не собираюсь раскрывать полиции тайны Лисбет. Пусть Бублански сам до них доискивается. А к тебе у меня есть просьба. В этой папке лежит рапорт Бьёрка о расследовании 1991 года и часть переписки Бьёрка с Телеборьяном. Я хочу, чтобы ты скопировала их и передала Бублански или Мудиг. А сам я через двадцать минут отправляюсь в Гётеборг.
– Микаэль…
– Знаю. Но в этом поединке я хочу держать сторону Лисбет – от начала до конца.
Бергер поджала губы и промолчала, а затем кивнула. Микаэль пошел к двери.
– Будь осторожен! – крикнула ему вслед Эрика, но он уже исчез.
Она подумала, что надо бы ей было поехать с ним. Это был бы единственный достойный шаг для нее. Но она до сих пор так и не рассказала ему, что собирается покинуть «Миллениум» и все, что было, для нее уже в прошлом. Прихватив папку, Эрика пошла к копировальной машине.
Почтовый ящик находился в отделении связи, располагавшемся в торговом центре. Лисбет Гётеборг не знала, как и куда ехать, не представляла, но все же почтовое отделение нашла. Сама она расположилась в кафе, откуда почтовый ящик был виден ей в щель между оконным стеклом и рекламным щитом новой шведской почтовой системы: «Почтовые услуги через кассиршу в магазине».
Ирене Нессер обходилась меньшим количеством косметики, чем Лисбет Саландер. На шее у нее висели какие-то дурацкие бусы, и она читала том «Преступления и наказания», купленный в книжном магазинчике в соседнем квартале. Этому занятию она предавалась неспешно, время от времени переворачивая страницы. Она приступила к наблюдению во время ланча и не представляла себе, когда ящик обычно опустошают, происходит ли это ежедневно или раз в две недели, не забрали ли корреспонденцию уже сегодня утром, или за ней еще придут. Но в ее распоряжении это был единственный след. Теперь она пила кофе с молоком и ждала.
Лисбет чуть было не задремала с открытыми глазами, как вдруг заметила, что дверцу ящика открывают. Она покосилась на часы: без четверти два. Как говорится, «дуракам везет».
Она быстро встала и подошла к окну, сквозь которое увидела, как мужчина в черной кожаной куртке выходит из закутка с почтовыми ящиками. Она догнала его уже на улице. Это был худощавый молодой человек лет двадцати. Зайдя за угол, он открыл дверцу стоявшего там «Рено». Запомнив номер машины, Лисбет бросилась к «Королле», оставленной ею в сотне метров на той же улице. Она практически нагнала его, когда он свернул на улицу Линнегатан, и продолжала ехать за ним по главной улице города в сторону Нордстана.
Микаэль Блумквист успел на поезд Х2000, отправлявшийся в 17.10, в последний момент. Билет он купил уже в вагоне у кондуктора, заплатив кредитной карточкой, потом сел в пустом вагоне-ресторане и заказал поздний ланч.
Микаэль чувствовал, как от тревоги у него сосет под ложечкой: он беспокоился, что уже поздно. Он хотел бы надеяться, что Лисбет Саландер ему позвонит, но знал, что этого не произойдет.
Она попыталась убить Залаченко в 1991 году – и вот теперь, после стольких лет, он решил нанести ответный удар.